Митин журнал. Вып. 57 (1999 г.). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.320-408.

ПРИУГОТОВЛЕНИЯ Именем Конвента распахнутая дверь выплеснула запахи каких-то тонких, египетского толка благовоний, ржавых кольчуг времен львиносердого Ричарда, мумифицированных охотничьих трофеев и сырой штукатурки, вековые наслоения которой, вкупе с прочими пахнущими, скрипучими, блеклыми и безмолвными предметами лейтенант Лоршан имел возможность не только живо представить, но, переступив порог и неумолимо вытесняя в глубь коридора заспанного хозяина в гномьем колпаке, еще и увидеть собственными глазами - серо-голубым левым и оливково-серым, не покидающим тени, правым. - Ну и клоповник, - покрутив восхитительным гасконским носом, резюмировал один из гренадеров, призванных в случае необходимости подкреплять четырехгранными байонетами слова Лоршана, такие: - Покажите мне самое обширное помещение и незамедлительно, месье. Сговорчивость хозяина, который, как выяснилось из его торопливых объяснений, был далеко не хозяином, а только наемным смотрителем поместья, и, следовательно, далеко не роялистом, а, напротив, истым республиканцем, почитателем фратернитэ и поклонником братьев Гракх, который без каких бы то ни было возражений повел лейтенанта вверх по винтовой лестнице, живописуя опасные особенности каждой ступени, треснувшей, скользкой, отполированной баронскими сапогами, отсутствующей, который в конце подъема отрекомендовал им темную утробу - средоточие всех запахов дома - как искомое помещение, одарила Лоршана уверенностью, что он имеет дело с законченным мошенником, хорошо еще, если не роялистом. Однако, когда были зажжены свечи и свечи отозвались неровным трепетом ветру, что сочился из оконных переплетов, протекал под портьерами, уходил в мышиные лазы и лазы вдоль плинтусов, размеры открывшегося обозрению зала были найдены лейтенантом вполне отвечающими размерам будущей генеральской штаб-квартиры, обилие же статуй, чучел, штандартов, картин и доспехов, которые наполняли зал, обитали на стенах, свешивались с потолка, поглощали пыль и пыль порождали, его даже несколько позабавило в предвкушении близкой метаморфозы. "Перст Левиафана" - прочел Лоршан бронзовую табличку под устрашающей костью, ближайшим из раритетов. - Перст Левиафана, неплохо - пробормотал он. И, идя дальше: - Но как сюда удалось протащить вот это? - (восьмифутовый саркофаг, по каменному боку которого степенно шествовали нильские гуси и камышовые кошки). - Механика, рычаги и блоки, господин лейтенант, - непредвиденно громко отозвался с другого конца зала смотритель, воспламеняющий все новые и новые свечи - одну вослед другой, очередную вослед предшествующей. - Подтянули к окну и втащили, механика - ничего больше. Лоршан оценивающе поглядел на траченного молью слона, по всем античным канонам облаченного в кожаную попону и увенчанного боевой башенкой - оттуда целились во все стороны света смуглые лучники, надо полагать, восковые. - Слона тоже подтянули к окну и втащили, - подмигнул лейтенант своим гренадерам. - Нет, господин лейтенант. Вначале, свернутую, сюда доставили его шкуру, а уж затем, прямо здесь, набили чем положено. Взвизгнул палаш, из брюха посыпалась древесная мишура. - И так далее, и тому подобное, - подхватил Лоршан. - А если крепко-крепко призадуматься, так ли уж важно, каким именно образом наполнялись конюшни, если мне совершенно точно известно, как их вычистить? Гренадеры заржали, одобряя и продлевая незатейливую метафору, правда, чем не конюшни, если в четырех углах зала бронзовые юноши, в чем мать родила, Диоскуры, ведут под уздцы крылатых жеребцов, а под потолком подвешен гиппогриф, некогда настоящий, ныне же набитый чем положено. Правда, конюшни. Дольше всего возились с саркофагом - топор не брал, молота под рукой не было, до окна дотащить никак не могли - в конце концов махнули рукой. Генерал, по слухам, терпел египетские древности.