Митин журнал. Вып. 57 (1999 г.). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.320-408.

КАМЕЛОТСКИЙ КОДЕКС (список В, фрагмент, лист VIII, 1-5) 1. Начало году 429-му от Страстей Христовых и 21-му от разрушения Города было положено чередой знамений, призванных из небытия, как безосновательно полагают ученые греки, злокозненными демонами нибелунгам в устрашение, а иным мыслится - и целью и первопричиной отличными - в предостережение и в знак недовольства, но о том сказать пристойно лишь слогом добронравного римлянина Маркуса Туллиуса, о воззрениях же последнего упомянуто уже в достатке выше. Передают, что морские гады казали весною того года по три главы из вод у самых городских стен и, как печальное следствие, пожрали лодку приходского священника заодно с дароносицей и прочей утварью, а мессир Зигфрид имел и поболее, чем несколько стычек с этим сарацинским отродьем, из каковых и проистекло возвращение вормсской епархии части сребра и смарагдов, что нашлись, затронутые нечистыми, и вновь освященные по необходимости папским легатом на месте происшествия. Передают также о восьми светилах, что косым строем пересекли небесные хрустали и ударились прочь к северу, об одноногом, одноруком, шестипалом кривом виллане, обретавшемся под опоросной свиньей, о двух белых сибиллах, что расхаживали в полночь под замком господина короля Гунтера и звали его на разные голоса, как бы по-гречески, и в том едва ли есть обманный вымысел, ибо хроники хранят всю правду от дней Адамовых до дней Артуровых и обо всем там записано так же, как и я вам о том рассказываю. 2. Все пересуды вормсского люда, что так и этак прикладывал виденное к себе и тот, что был недурно воспитан, припоминал повести о великих несчастиях царств прошлого, а темнота болтала о конце мира, который, как здесь указать будет неосудительно, и впрямь любому поминать должно, различая, заодно с тем, между катарсисом и экфразисом, памятуя о благодати, указанной Эклогиастом, немало заботили промеж тем мессира Зигфрида и мессира Хагена и мессира короля Гунтера и мессира инфанта Гизельхера в особенности после того, как всеединое солнце в полдень 12-го числа месяца Июлия явило, ко всеобщему ужасу, тройственный лик, озарив багрянцем окраинные и обрамив пламенеющим ожерельем надъестественных жемчугов центральное, за чем назначены были не одни воинские ристалища, но и большой гон лесного зверья с целью развести дурные мысли и увеселить упадок духа, которому начали предаваться уже не только в простых кварталах, но и во многих обителях куртуазии. 3. Нет сомнений, что природа вещей соподчинена законам божественной гармонии и равным воздаянием наделяет и порок, и добродетель, и всякое свойство между ними, ибо состоялось так, что мессир Зигфрид был доставлен с охоты бездыханным и оплакан своею супругой, а по прошествии не столь долгого срока и каждым из нибелунгов, которым было отпущено испытать встречу с сыном, как я полагаю, самого Терваганта, буйным Этцелем, бичом в руках провидения, положившим конец Вавилону бургундскому так же, как братья Сципионы некогда искоренили Вавилон африканский. 4. Ведь то, что творили фульская принцесса и мессир Зигфрид с попустительства господина короля Гунтера могло бы вызвать отмщение и не только у нашего доброго Господа, но даже обратиться негодованием какого-нибудь демона древних, чье субстанциональное существо порою склонно к возмущению пороком и таких я полагаю именовать ангелами, хоть и смущаюсь, ваше святейшество архиепископ Аваллонский, вероятными кривотолками со стороны ученой братии, что не менее меня славна преуспеянием в служении той музе, что грекам была неведома, откуда и ведут свой род их напасти от троянского промеждуусобия до константинопольского содома и, не ровен час, отзовутся всему христианнейшему миру Армагеддоном, ибо уже бегут трещинами небеса над государством, а о том страшатся хоть бы и обмолвиться друг с другом дамы и рыцари Камелота. 5. Прилагаю к сему надежду, что мой труд не постигнет алчность крыс, грядущих из гаммельнской стороны предвестницами шестого эписодия и, зная ваше внимание, а равно и благорасположенность к примерам из старины, решаюсь упорствовать в просьбе снабдить моим сочинением, данным на основании усердного переписывания предшествующего, послание в город святого Петра, откуда, словно бы из неопалимой купины и превыше всяких сомнений, должен прозвучать глас гневный в проклятие всем ковам, чинимым отнюдь не к вящей славе божьих вассалов, вассалов последних, клира и мирян иными смутьянами, что делают из правдивой истории нечто родственное эфиопике, сеют плевелами низкой поэтики в почву безнравия и, в заключение отмечаю, пятнают имя мессира Хагена кровью, пролитие которой было произведено при обстоятельствах смутных весьма и весьма.