Митин журнал. Вып. 57 (1999 г.). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.320-408.

ВИРГОМАХИЯ И вдаль его швырнула, придя в великий гнев... "Песнь о Нибелунгах", 462 Красивый Гент, вылепленный из хлебного мякиша, подсушенный уходящим, в прошедший день знойным, ввечеру же мягким, отнюдь не лишенным багрянца солнцем, Гент, крытый в должных местах крашеной жестью, в прочих - чешуями черепицы, да, рыбоподобный, да, обросший, как корабельное днище, остролистьем соборов в готическом смысле, зажиточный Гент, осажденный сбродом достойным не менее, нежели тот, что прильнул к смотровым и огнебойным отворам в стене, обнявшей девственным поясом город, ключик-то где твой, Гент la рetite? Брабантский канонир извлекает из обрюзгшего мешка полную ладонь пороха и петушьим глазом косит на сомнительное просо - может, и не стоит пренебрегать такой пищей, когда жалованье не платят третий месяц, и не платят кому? - зольдаатам, ja! - нет, это недобрая пища, герр грооссе капитаан. - Порох недостаточно сух, - переводит его протяжное ворчание второй, уже пообжившийся в бургундском лагере, смолоду склонный к изящным наукам и прочим изяществам, тоже брабантец. Капитан исключительно недоволен. Не смущенный картавыми "чег'тями", тысячами каг'тавых чег'тей, вместе с тяжелым дыханием слетевшими с карандашного наброска капитановых уст (две трети отдано профилю, оставшееся распределено равностепенно между фасом и задним планом, где олеум сумерек низводит бастионы Гента к фата-моргане Динана), брабантец, падкий до изяществ, возвращает смысл богохульного рокота своему напарнику, брабантцу велеворчливому: - Herr kaрitaan весьма озадачен: не следует ли ему обратиться к услугам профоса, чтобы удовлетворить свое любопытство относительно имен и местонахождения тех воистину недобронравных демонов в обличье дев, именуемых в просторечье ведьмами, что столь часто и столь бесстыдно мочатся в наши огневые припасы, отнюдь не смущаясь крестом, хоть бы и несколько, хм... перекошенным, что реет над шатром герцога Шароле в струях Борея достойнейшей инсигнией промеж всех дворов христианского мира. Канонир внимает с нескончаемым терпением и, покачав головой, вверяет порох недрам мешка. Следует красноречивый вздох: в конечном итоге, если на то есть определенное желание, и если начальствующая особа находит, что означенное желание произведено от насущной необходимости прервать сон замечательных псов и песьих подружек по всей Льежской области, то он, как лицо подневольное, хотя и вольнонаемное, считает выходящей за пределы своей служебной компетенции и в целом противоречащей духу зольдаатского соподчинения всякую попытку противиться воле, исходящей от мужа, вскормленного стратегемами Вегеция и Ксенофонта. - Святой Денис! Предпочесть меня рыбоглазой гентской кобыле! - бормочет капитан, вперяясь в суету мортирной обслуги, собранной брабантцем, в его речи несведущим, и направляемой к подготовке ядрометания брабантцем, речи его подражающим. - Уж точно, если и было когда в Генте десятеро праведников, то теперь не сыщется и пяти, - блуждая взглядом по многообразным шероховатостям каменного ядра, входящих совокупно в некоторую условную округлость, подверженную разносторонней иллюминации факелов, что смолокипят в руках мятущихся мистов грядущего градоборения, злорадствует капитан; все меньше сожалея об утрате, все больше пленяясь медоточивым брабабрррбантцем, он зябнет, но отдается полудреме. Фитиль долго трещит, даря ветру крупные искры и дозволяя каждому выбрать желаемое во имя безопасности отдаление - все отходят. Вместе с оглушительным шипением, салютующим утру громогласным Innomineрa-a-atrisssssset-fili-i-ietssssрiritusss-ssssssancti, мортира разражается фонтаном сернистого дыма и ядром, которое, степенно набирая высоту, превращается со временем в ядрышко, после - в горошину и, нисходя до булавочной головки, песчинки, musci volitanti, исчезает из видимости окончательно, как будто гончая из своры Дикой Охоты, как будто ничего не происходило и иначе произойти не могло. Местность полнится тишиной и тяжелым дымом, истекающим с небес; ядро, не без труда преодолев двенадцать саженей, глухо ударяет о землю. - Ну, кто прыгнет? - спрашивает за спиной капитана голос с долгожданным акцентом.