В ночь с 8-го на 9-е января поэт Бонифаций таинственно исчез.
Это сообщение, успевшее появиться в ряде изданий, вызвало достаточно широкий резонанс в литературных и окололитературных кругах, о чем свидетельствует хотя бы аншлаг на творческом вечере Бонифация, состоявшемся 29 января в Музее Сидура (в связи с исчезновением "виновника торжества" его провел Г.Лукомников). Многое в этой истории оставалось неясным, порождало закономерные вопросы, и для того, чтобы прояснить ситуацию, Герман Лукомников провел 13 февраля пресс-конференцию в помещении только что созданного им Музея-квартиры Бонифация. На конференции присутствовал узкий круг лиц, лично знавших пропавшего, а также корреспонденты газет "ГФ", "Книжное обозрение" и "Сегодня".
Г.Лукомников прежде всего пояснил, что не знает, куда исчез Бонифаций и надолго ли, но не думает, что он исчез вообще, а разве что из его, Лукомникова, и окружающих людей поля зрения. Он сослался также на проведенную поэтом Д.Авалиани аналогию с художниками японского средневековья, которые, достигнув в своем искусстве чего-то существенного, исчезали и появлялись в другом месте, под другим именем, чтобы начать как бы заново. На вопрос об обстоятельствах исчезновения Г.Лукомников ответил, что произошло оно внезапно, совершенно неожиданно как для Лукомникова, так и для Бонифация, хотя сейчас, задним числом, можно сказать, что это было неизбежно. В качестве смутного предвестия можно, по мнению Лукомникова, расценивать чтение Бонифацием накануне двухтомного собрания сочинений Тютчева - наименее близкого ему поэта-классика, причем Бонифация восхитила некая завершенность судьбы и творчества этого автора. Само исчезновение, по словам Лукомникова, произошло мгновенно, в это мгновение оба - Бонифаций и Лукомников - очень смеялись (от неожиданности, пояснил Лукомников, от того, что произошло что-то хорошее).
Далее Г.Лукомников остановился на проблеме соотношения Лукомникова и Бонифация и, в частности, сказал, что, размышляя над этой проблемой, приходил поочередно к различным датировкам появления Бонифация: 1967 г. (первое написанное произведение), 1990 г. (начало наиболее активной творческой деятельности), 1988 г. (возникновение самого имени - Бонифаций), причем все они исходили из представления, что, по выражению Лукомникова, "тексты были его, а жизнь моя". Однако, заметил Лукомников, так разделить не получается, в действительности до 9.01. Лукомников и Бонифаций были одним человеком. В качестве казуса Лукомников отметил, что может теперь говорить о своем прошлом как в первом, так и в третьем лице, и даже во множественном числе ("мы"), но это уже как бы в шутку.
Г.Лукомников заявил о намерении разобрать архив Бонифация, всерьез заняться публикаторской деятельностью, упомянул о своем выступлении в Музее Сидура "в роли чтеца-декламатора", причем указал на то, что в ходе этого мероприятия он пытался последовательно воспроизводить манеру Бонифация. "Однако, - подчеркнул он, - с исчезновением Бонифация я почувствовал себя прозаиком", пусть даже и не написавшим пока ни строчки (это, как считает Лукомников, вопрос мироощущения), поэтом же был и, возможно, остается Бонифаций. Рождающиеся у него иногда стихи Лукомников воспринимает как подражательные и, не желая этого скрывать, дает им однотипные подзаголовки: "Первое подражание Бонифацию", "Второе подражание Бонифацию" и т.д. На вопрос корреспондента "ГФ", не опасается ли он и в прозе остаться подражателем Бонифация, Лукомников ответил, что, безусловно, намерен продолжать традиции Бонифация, однако проза Бонифация была типичной прозой поэта. "Я же, - подчеркнул он, - собираюсь писать не поэтическую прозу, а нормальную, занудную прозу. Просто прозу."
Мариан САЗОНОВ
|
