* * *

И.С.

Прости мне, бабочка, наперсница души,
о энтелехия, летающая всюду, -
тот, кто витийствовал в столь варварской глуши,
тот легок был, как ты, а я уже не буду.

Здесь, Капитолия и Форума вовне,
позвав капустницу Мариной или Светой,
карманы вывернув - ни звука о вине! -
стою, расстроенный, с потухшей сигаретой.

А крови красный гул волнует пиэрид,
сиреной кажется, что ночью слух смущает.
С акцентом греческим комар вокруг звенит
и жить торопится, и тоже исчезает.

Не зря в собрании один екклесиаст
- Всё суета, - сказал, - что рифмой не спасется,
но за молчание никто вам не воздаст,
а слово бедное и так не отзовется...

* * *

Какие торжества в сомнительной отчизне?
Овидий запрещен, а чем наполнить день?
Переверни тетрадь, читатель мой, присвистни, -
на стол перелетит ее двойная тень.

Тогда отметишь ты шум ветра, клекот орлий;
земная пелена сорвется с глаз твоих;
прилежней станет слух! слова проснутся в горле!
ты к небу воспаришь на крыльях сих двоих

и различишь внизу подвижную картинку:
уж вечер; уж народ сгоняет пастушок;
уж Август миновал - поднялись, как пружинки,
над крышами дымы; уже валит снежок,

в столице дорогой - и то зима настала;
благополучно пал последний легион,
и варварский вандал с душою из металла
себе устроил хлев средь бюстов и колонн.

Зачем ему стихи? нехитрая забава.
Любое из имен на лезвии ножа
вращай туда-сюда; а бережная слава
сама найдет того, кому она нужна.

Ловец латинских пчел, пытавшихся укрыться
в развеянный чертог, не бойся преуспеть
на поприще своем, чтоб с участью смириться, -
нет участи светлей, чем в Риме умереть.

Но весь ты не умрешь; доказано другими -
заштопает судьбу, как честная игла,
любое из имен, произнесенных в Риме...

Я отложил тетрадь и встал из-за стола.