И знаете, что пришло мне в голову? Вот как отрезало - не могу понять, почему главной книгой мы Библию выбрали. И, как следствие, ее центральный персонаж автоматически богом стал. Хотя, как говорит мой алкогольствующий приятель, слово бог - единственное в языке не имеющее точного значения. Ведь сколько книг шикарных - бери не хочу. А персонажей - и того больше. Чем Штирлиц плох, или Остап Бендер, или Пиквик, наконец? А суицидальный Ромео, бойфренд Джульеттин? К примеру, Наф-Наф на месте бога выглядит более предпочтительно. Особенно в пересказе Сергея Михалкова, отца кинематографических близнецов. Несмотря на то, что Наф-Наф - в сущности всего лишь молодая свинья, свинья эта умна не по возрасту. Ничего не объясняя братьям (читай - пастве), сложил себе каменную келью и дрочит там по-тихому. Ну разве не образец?
А колобок и того пуще - круглый, как моя бритая голова, ото всех ушел, ото всех убег. Хвалился-бахвалился поболее Христа библейского, да лисе на зубок и угодил. Естественно, лиса - это Пилат (sic!), но не тот, что у Булгакова - с рефлексией русского интеллигента, а который со следующим распорядком дня: подошло время обеда, ням-ням колобка и на боковую.
А Булгаков этот - ну до чего гадкий писателишко!
Как-то на вечеринке (по-моему, сослуживцу тридцатник стукнул) я, перекрывая пьяный лай о смысле жизни, максималистски выдал, что живем мы лишь затем, чтобы найти свою пизду. Не в размерах дело, конечно. А в сумасшедшей иррациональности выбора, в экзистенциальной заморочке. (Сначала поставил многоточие, а потом с удовольствием его "делетировал".)
Я смехом давлюсь, когда слышу об осознанно посаженной елке-палке, о построенном чудо-доме (обычно - садовой сараюхе) и выращенном пидоре-сыне в диапазоне от хронического пациента дурдома до эстетствующего поэта-песенника. Какой сын, какое дерево - найди свою пизду. И стань ей своим, стань вровень, припади к ее соленому источнику, прижмись, прилипни.
Не суйте мне свои потные деньги или набор прекрасных ништяков, я занят, я ищу свою пизду. Я запускаю сигнал эхолота и жадно слушаю ответные вибрации; похоже ли это на то, что я ищу? Нужен повторный сигнал. Уменьшаю допуски, сверяю коэффициенты. (Помогут ли ряды Фибоначчи?) В крайнем случае - продуть цистерны главного балласта, выровнять обертона и законтргаить. Если я ежедневно схожу с ума - то, видимо, приближаюсь к цели, и, значит, тепло, теплее, уже горячо, обжигает...
А если ты спокоен, как киплинговский Каа, то, может быть, неправильно набран номер, и ты попал не в пизду, а в богом забытый Чувашский бибколлектор, и хватай скорее свою слегу (помнишь Лизу Бричкину из "А зори здесь тихие"?) и выкарабкивайся, выкарабкивайся. И снова шнуруй, гладь и брейся. Начинай сначала, с яйца. О яйцах ниже.
Еще о том же. Хуй - несомненно, такой же архетип, как мать, Родина, письмо к подружке.
Мать может быть родной (т.е. биологической) и не родной (мачехой, вспомни сказку "Морозко"), лишенной материнских прав. Родина - малая, историческая, вторая, третья. Израиль, в конце концов. А что говорить о письме к подружке, которое, с одной стороны, почти всегда не доходит до почтового ящика, зато легко попадает в мусорное ведро; с другой стороны, оно являет собой нетипичный половой акт, где перо есть сублимированный член (я не говорю - хуй), а бумага - огромная ненасытная пизда. И при этом всегда следует иметь в виду, что налицо редко нормальные роды, а чаще выкидыши и импотенция.
Хуй один. (Забавно, что Один с ударением на первый слог - имя верховного божества в скандинавской мифологии, и фраза выглядит весьма убедительно.) Он как бы первосмысл. Первач.
Если та первая уже-не-обезьяна-но-еще-не-человек (в общем, то, что мы назвали богом) что-то и имела особенного, то только хуй. Архетип архетипов.
Представляю Дарвина, который, наверное, чуть-чуть Мичурин и чуть-чуть Чарли Чаплин и который радостно ворочается в гробу при слове "эволюция". И при слове "хуй" тоже, ведь кто, как не хуй, эту эволюцию и совершает.
Радует, что хуй всегда с тобой. Потому что даже если надеть плащ и брюки, ты и есть самый настоящий хуй, у которого имеется немножко ручек и немножко ножек. И иногда берет на лысине.
Вероятно, был удивительный, солнечный день, когда на вопрос: "Все в порядке?" - я услышал отзыв: "Буденный на лошадке!" Этот ответ напоминал о радостном кипении жизни, отсылал к ее ласковым нетрадиционным ценностям. С его помощью я с удовольствием отхлебнул от того Искусства, которое намного больше, чем втиснутые в формат книги, экрана, сцены живые картинки, часть из которых fiction, а другая - faction.
Вот некоторые из придуманных мной отзывов на "Все в порядке":
Овощи на грядке,
Огурец в кадке,
Остатки сладки,
Больные придатки,
Хуй в матке,
Боли и припадки,
Кровища на матке,
Туристы в палатке,
Собирай манатки,
Засверкали пятки,
Взятки гладки,
Веселей, ребятки,
Наложены заплатки,
Ломики-лопатки,
Бегом без огладки,
Сабонис на площадке,
Кислотные осадки,
Аристоны и Вятки,
На жопе латки,
Боинг на посадке,
Айда на блядки,
Во море касатки,
Соломенные хатки,
Тампаксы-прокладки,
В клеточку тетрадки,
Заряжены рогатки,
Ребусы-загадки,
Получены задатки,
и т.д.
Намедни жена мне рассказала, что когда она впервые увидела мой хуй, была весьма удивлена его формой. Якобы из 10-20 хуев ее предыдущей жизни мой был особенный. Он напоминает ей траченную временем детскую соску с резким сужением к кончику.
Мне случалось бывать в бане, но то ли пялиться на чужие хуи мне казалось неудобным занятием, то ли по причине собственной ненаблюдательности, но никаких различий в строении я не заметил. Тем же вечером в ванной комнате я, положив хуй на ладонь, спокойно и внимательно рассмотрел его. Ладонь была мокрой (я принимал душ), хуй был тоже мокрый, как цуцык, и родство этих разнополых органов было настолько близким - просто как кузен с кузиной, а может, и еще родственнее. Особенно после того, как кузен стал расти и по отношению к ладони занял верховное положение, словно красавец-муж к замухрышке-жене, но даже это сравнение ни к черту. Густую перламутровую жидкость ладонь приняла каждой своей порой, каждой клеткой, всеми губами, всем горлом.
А что до этого было? Нина Берберова в автобиографическом "Курсиве" вспоминает, что Марина Цветаева, "выдернув вилку из штепселя", в темноте "нападает (на нее), щекочет, обнимает". "Я вскакиваю, не сдержав крика. Свет зажигается. Эти игры мне совсем, совсем не по душе".
Представляю, с одной стороны жена поэта Ходасевича, сама поэт, которая "совсем, совсем не", а с другой - Марина, такая "остолбенелая", с мальчиковой челкой. И, кстати, короткое станет длинным, когда найдется короче (Дао де дзинь).
Харви Кейтель в "Криминальном чтиве" произносит, разводя руками: "Однако рано сосать друг у друга концы". В смысле, рано радоваться. Эта фраза несколько раз на дню всплывала в уме, и каждый раз я упивался ее похабной сочностью. Она меня просто заводит. Процитировал ее Кире Кобрину, он отблагодарил меня рассказом о ГАИ (сказал: ГАИшке), многопалом автодорожном монстре. Так вот в циркулярах этой самой ГАИшки запрещено употреблять слова "расчленять" и "вычленять". Командиры их, видимо, произвели морфологический разбор приведенных выше слов и натолкнулись на "член".
Императив от "страховаться" - "страхуйся", "застрахуй" они бы и вовсе из языка выкинули.
А потом он еще и в свою теорию о загнивании КПСС меня посвятил. Ну не могла женщина-член партии не разрушить систему. Мужик - он еще так-сяк мог в членах походить, а та бальзаковская мадам в мышином костюме и в крашенных белой "нитрой" лодочках никак нет. Она подсознательно стремилась быть женским органом КПСС, т. е. пиздой КПСС, но ее жутко динамили. Она лезла в президиум, к кафедре, к графину, к кормушке, наконец, а ее членом по голове. И тут уж какая ни раскакая дура, а завоет белугой.
Стоял бы нерушимый Союз веки вечные, только назови ее, коммунистку - пиздой и по отчеству. А они заладили: член да член!
Забавно, что все синонимы слова "жадный" начинаются на "ж". Я вспомнил: жопа, жадеба, собственно жадина, жировик, жид.
Давно думаю о слове "мать".
"Мать", несмотря на назойливые отсылки к пролетарскому роману моего усатого земляка, все же хочешь не хочешь означает (извините за тавтологию) истинную мать как образец. Ее я принимаю за 100%.
Матрешки - все остальные родившие или вырастившие потомство. Отличие варварски огромное.
Матюки - видимо, плохие матери, может быть, лишенные родительских прав.
Мать-перемать - то же, что мать-героиня. 5 и более детей.
Матрона - частный случай, матрешки с рубенсовскими формами. Бальзаковский возраст.
Мама - моя мать.
Матрица - мать с хитрецой. Она суть явная матрешка, но стремится выдать себя за мать.
Обожаю бунинские "Темные аллеи". Какие в этой темноте страсти, какие любови, какие само- и просто убийства.
Перечитывая "аллеи" последний раз, от нечего делать помечаю на полях и считаю смертельные исходы: 3 самоубийства (одно - из двух револьверов в виски), 7 убийств.
Понравилась одна ремарка. Рассказ "Гость". "По-быстрому выебал кухарку и съебал".
Кое-что не могло не запомниться.
О самоубийстве. "Он был очень влюблен, а когда очень влюблен, всегда стреляют в себя". ("Часовня").
Об "Олд спайс". "А я так люблю тебя теперь, что мне нет ничего милее даже вот этого запаха внутри картуза, запаха твоей головы и твоего гадкого одеколона!" ("Руся").
А в рассказе "Качели" один влюбленный персонаж якобы цитирует Данте (речь идет о Беатриче): "В глазах - начало любви, а конец - в устах".
Но самое забавное - уринотерапия. Я, чуждый всяким религиозно-знахарским методам лечения, всегда с модными нынче иронией и скепсисом (а чаще с явным сарказмом) думал о тех, кто всерьез рассуждает о питье мочи.
Беру апрельский (97 г.!) номер "ОМ"'а и глазам своим не верю: В.Курицын (уважаемый мной) втюхивает пиплу телегу о том, как он с женой и приятелем манипулируют мочой. 90% моего мозга нашептывает, чтобы я отнесся к данному переизложению, как к обычной мистификации, но остальные 10% заставили прочитать наставления известного шарлатана-уринолога Малахова.
Далее для сравнения:
1. СКОЛЬКО ПИТЬ.
У Малахова: желательно в первые 2-3 недели пить ее побольше (т.е. почти всю). Обычное питье урины: раз в день утром, три раза в день - утром натощак, второй раз - в полдень за час или через час после еды, третий - через час после ужина.
У Курицына: единственный совет - не останавливайтесь на одной чашке. Вы можете не расчувствовать вкус: постарайтесь выпить вторую, а лучше и третью. Мы с Ириной (женой) в хорошую ночь выпиваем до двух литров.
2. ЧЬЮ И КАКУЮ ПИТЬ.
У Малахова: конечно, преимущественно свою, чужую же - чаще всего в критической ситуации или когда гастрономическая гнусность собственной превосходит все мыслимые пределы.
У Курицына: чужую мочу пить сложнее, чем собственную. Возможно, чисто психологический эффект: или ты сам выссал, или кто чужой из чужого мочеиспускательного канала. Мою мочу она (Ира, жена) пьет радостно, как и я - ее. Где-то на середине сеанса мы смешиваем наши мочи в одну и пьем коктейль.
3. ИНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ.
У Малахова: в ряде случаев для активизации сексуальности полезно подышать парами свежей урины от представителя другого пола или понюхать ее... Некоторым женщинам рекомендуется нюхать мочу мужчины, охваченного желанием, если они фригидны или заторможены в половом отношении.
У Курицына: можно мочиться друг на друга. Можно, очевидно, писать и в рот друг другу, чтобы не тратить время на переливание мочи в кружки. Мы, признаться, несколько раз пытались пописать друг другу в рот, но у нас ничего не вышло: очень уж смешно, хохот отвлекает от мочеиспускания.
P.S. В предыдущем номере "ОМ"а́ тот же Курицын приводит финское выражение КАЙККИ ЛОПУ, что в переводе означает "пиздец всему".
Вот именно КАЙККИ ЛОПУ!
В "Книжном обозрении" некий А.Борисов в рецензии на стихотворные творения Александра Бренера, подъебывая поэта в скудости языка, приводит синонимический ряд слова "хуй". Несколько эвфемизмов мне понравились. Например, боец невидимого фронта, каменный гость, спидник, Ленин в Разливе, Луис Корвалан, боеголовка, пипа суринамская, Кастро (кастрированный?), пихалка, царь-пушка, Элтон Джон.
В названиях книг тоже можно найти ссылки на мужской половой хуй, важен лишь соответствующий угол зрения.
Предлагаю к рассмотрению следующие книги: "Пламенеющий меч" (авт. Мэгги Фьюри), "Хозяин копья" (Ричард Кнэйк), "Домашний еж" (В.Шинкарев), "Дядя Степа" (С.Михалков), "Маленький Мук" (В.Гауф), "Капитан Коко" (Лев Кузьмин), "Ундина" (В.Жуковский), "Домовенок" (И.Балинская), "Джек и бобовый стебель" (народная сказка). Хороши также: "Дерни за веревочку" (В.Рыбаков) и "Плюх и Плих" (Хармс).
На пизду намекают: "Золотая гондола" (Б.Картленд), "Триумфальная арка" (Ремарк), "Геенна огненная" (Ж.К.Гюисманс), "Зал ожидания" (Окуджава). Продолжите сами этот список.
