КРАТКИЙ РАЗГОВОРНИК ДЛЯ ПРИЕЗЖИХ
Драматические сцены
Действующие лица:
Приезжие (одеты в одинаковую одежду)
Местное население
СЦЕНА I
(Откуда? Куда? Где? Кто?)
Откуда вы идете?
Куда вы идете?
Где вокзал?
Где ближайшая дорога в Н.?
Какую ширину имеет тот мост?
Какую вышину имеет колокольня?
Где ваш авангард?
По какому направлению ходят русские патрули?
Где ваша кавалерия наездничает?
Где ваша артиллерия?
Сколько пушек у нее?
Где ваши провиантские колонны?
Занят ли лес войсками?
Какого рода они и сколько их?
У опушки или в чаще?
Как далеко есть город?
Укреплен ли город?
Поставлены ли баррикады на улицах?
Стоят ли войска на биваках?
Где дом лесничего?
Болотна ли местность?
Где ближайшая и лучшая дорога
через реку? в горсовет? на почту? к священнику?
Видели ли вы русские патрули?
русских велосипедистов?
русские форпосты?
Аэростат???
Дезертир ли вы?
От какого армейского корпуса?
От какой дивизии?
От какой бригады?
Где и когда вы оставили свой отряд?
Куда направлялся ваш полк?
Были ли у него большие убыли и в какой битве?
Парламентер ли вы?
Где ваш парламентерский флаг?
Кто вас уполномочил?
Я велю вас вести с конвоем к полковнику!
Глаза у вас должны быть завязаны!
Вы шпион?
Не лгите или вас застрелят!
Какое у вас звание?
Разувайтесь!
Раздевайтесь!
Опорожняйте все карманы!
Разрежьте пиджачную подкладку!
Разрежьте шляпную подкладку!
Есть ли у вас с собою письма или документы?
Где вокзал?
Позовите начальника станции!
Спрятали ли вы оружие, съестные или огнестрельные припасы?
Передайте мне ваши акты и станционный регламент!
Передайте мне кассовую книгу и станционную кассу!
Где ключ от шкафа для актов?
Где ваш станционный телеграф?
Я секвеструю его!
Позовите всех служащих сюда!
Есть ли у вас подземные телеграфные кабели?
СЦЕНА II
(Квартирование. У председателя горсовета)
Я квартирьер!
Я готовлю квартиру для десяти офицеров, ста человек и двадцати лошадей!
Деньги за квартиру будут заплачены позже!
Вам следует принять на постой тысячу человек!
Мне нужна конюшенная квартира для тысячи лошадей!
Запишите мне адреса самых знатных людей этого города!
Где милицейский комиссариат?
Оглашайте мои приказы под барабанный бой!
Как зовут председателя горсовета?
Идите со мною к председателю горсовета!
Вы председатель горсовета?
Сколько домов в вашем городе?
Имеются ли казармы?
Имеются ли большие госпитали?
На сколько коек?
Я секвеструю городскую кассу!
Я арестую вас как заложника!
Свирепствуют ли заразные болезни?
Вы - хозяин дома?
Я поставлен к вам на постой.
Постой продлится пять дней.
После на постой придут три других человека.
Мы осмотрим теперь все комнаты.
Дайте мне ключи от дома, комнаты и конюшни!
Есть ли у вас оружие?
Есть или нет?
Дом и ночью должен оставаться открытым!
Окна ночью должны быть освещены!
Постельное белье не чисто!
Никому не позволяется заходить в мою комнату!
Наполните эту манерку кофеем!
Дайте мне умывальный таз!
Теплой воды!
Холодной воды!
Полотенце!
Где нужник?
Я имею право каждый день требовать
тысячу граммов картофеля
тысячу граммов хлеба
пятьсот граммов мяса
двести граммов зелени
Все должно быть хорошо приготовлено!
Дайте мне нож и вилку!
Дайте мне чаю и рому!
Мне хочется есть!
Мне хочется пить!
Топите очаг!
Не отговаривайтесь!
Я выдам вам расписку в получении!
Если вы не будете повиноваться, то будут арестовать вас!
Картофель должно уложить в мешки!
Масло прогоркло!
Мне нужна тысяча килограммов бобов!
Чечевица отсырела!
СЦЕНА III
(Франтиреры. Плен. Ранение)
Есть ли здесь франтиреры?
Село уничтожается, если в нем франтиреры!
Село щадится, если оно оказывается услужливым!
Дома, из которых стреляют франтиреры, сожгутся!
Вы отвечаете за это своею головой!
Я велю застрелить вас и уничтожить село!
Смирно!
Нале-во!
Напра-во!
Кру-гом!
Во фронт!
Батальон марш!
Стой!
Тихим шагом!
Направо сомкнись!
Воспрещается
тихо говорить
громко говорить
оставлять ряды!
Под угрозой смертной казни запрещено
всякое упорство
всякий бунт
Теперь вам можно курить.
Я ранен!
в левую руку
в правую руку
в голову
в шею
в задницу
в брюхо
Я болен!
У меня понос!
У меня кровавый понос!
У меня колика!
У меня садно!
Я осаднил себе ляжку от верховой езды!
Дайте мне
опий от поноса
пилюли от запора
компрессы
бандажи
муслин
хлороформ
балдырьянную тинктуру
уксуснокислый глинозем
перевязочную вату
английский пластырь
каучуковый пластырь
Перевяжите мою рану!
Конец
MIT BLUMEN AUCH SCH:ON
Драма в одном действии
Действующие лица:
ЭРНЕСТ (за тридцать)
ЭДУАРД (под пятьдесят)
ВИКТОР (около тридцати)
АЛЕКСАНДРА (чуть старше двадцати; говорит с акцентом)
ЛЕСИК (мальчик девяти лет; говорит с легким акцентом)
Гостиная. Дверь, ведущая в кухню, открыта. Другая дверь, по-видимому в коридор, закрыта. Мебель вполне пристойная, но на всем лежит печать холостяцтва. Книжный шкаф. Комод. Диван. Тумбочка. Телефон. Стол и два стула. Еще один стул в углу. Там же деревянная детская лошадь. Стереоустановка. За столом сидит Эдуард. Лицо его заслоняет газета "Интернейшнл Геральд Трибюн". Окно прикрыто металлическими жалюзи. Но, судя по электрическому освещению, уже вечер. В комнату входит Эрнест. Он одет по-домашнему. На ногах тапочки. Щурится на свет. Идет в кухню. Оттуда слышен его голос:
ЭРНЕСТ. Насилу уложил... Тебе какое, местное или баварское?
ЭДУАРД (сворачивает газету). Дай подумать... Вроде не душно... Спешить некуда... Пить можно медленно... для души... Баварское! Оно душистей... хлебом пахнет... кисловатым... как наш.
ЭРНЕСТ (слышно, как он открывает холодильник. Появляется с четырьмя бутылками. Две ставит перед Эдуардом, две - перед собой. Садится поудобней. Откупоривает. Пьет из горлышка.) Да, три года уже... Как корова языком... Но самое ужасное - первый вечер... в пансионе... где-то у черта на куличках... Портье в майке... челочка косая... затылок стриженый и... грудастая... то ли баба, то ли мужик, гермафродит какой-то... свет в коридоре только включишь, а он сразу гаснет, - я думал, контакт никудышный... а это экономия... у нас так не жадничают... даже в лагере. (Оба пьют.) Лесик брезговал лечь... простыни блеклые, с ржавыми крапинками... но так намаялся, что свалился... Глаза слипаются, а сам бормочет - никогда не забуду - "Папа... это страна уродов... и воняет так". Чем, спрашиваю. - "Смертью..."
ЭДУАРД (смеется). В шесть лет мы все поэты... Если со стороны посмотреть... А что он, интересно, имел в виду?.. Запах пансиона?.. Или простыни? (Звонит телефон. Эрнест встает из-за стола. Задевает бутылку. Она падает, но он тотчас ее подхватывает. Чертыхаясь, подходит к телефону и снимает трубку.)
ЭРНЕСТ. Да... Да... Ты что, дома еще?.. Ждем... Не поздно... Самый раз... Да нет, можешь привести... Пусть себе сидит истуканом... Что ж нам, из-за нее на их тарабарщину переходить? В кои веки собираемся... А, ну другое дело... Даже пикантно... Давай... с ветерком... будь! (Кладет трубку. Возвращается к столу.) Едет... С новой зазнобой...
ЭДУАРД. Опять новая?
ЭРНЕСТ. Да, туземка. Аспирантка Института этнографии... Наш регион изучает.
ЭДУАРД. О Боже! Это ж какой дурой надо быть! (Пьет пиво.) Изучала бы лучше папуасов... Здесь ими восхищаются... (С сарказмом.) Естественная, органическая жизнь, не то что у европейцев... У меня позывы к рвоте, когда все это слышу... Или русских... Сверхдержавы всегда в моде... (Саркастически) Что вы думаете о новом советском руководителе? (Оба смеются.)
ЭРНЕСТ (отпивает несколько глотков. Возвращается к прерванному разговору). Помоев, наверно. Мы в пансион с черного хода зашли... где столовка... а там баки сливные с какой-то скисшей бурдой... Таким смрадом шибануло...
ЭДУАРД. Ну, не скажи... Это как раз запах жизни. (Пьет пиво.) Вот когда запаха вовсе нет... Вдыхаешь, тужишься, ноздри раздуваешь - и ничего, хоть бы дерьмом откуда потянуло... Во, вот это - смерть.
ЭРНЕСТ. А я все время запах чую... Слабенького кисловатого пота. Не так, чтоб с ног валило... не тяжелого, трудового, знаешь, настоящего... так что не подступишься без противогаза... а хилого... как у сердечников бывает... или диабетиков... (Откупоривает вторую бутылку.)
ЭДУАРД. Я как вижу цветок какой или дерево цветущее, подхожу и нюхаю, нюхаю... и хоть бы хны... Стерильные здесь цветы... а если долго и жадно нюхать, голова кругом идет... Дуреешь, как наркоман... а кайфа никакого...
ЭРНЕСТ. А я тебе наводку дам. В первый год я ведь чуть не каждый день в бюро по найму ходил, знаешь?.. За ратушей... Там приемная... ну, как у меня кухня... вот... (Вытягивает руки перед собой.) Рук не вытянешь... Так туда всякие отбросы, вроде меня, набивались... И почти сплошь турки. Клерк, наверно, думал, что я с приветом... Пособие-то мне платили, а отмечаться положено раз в месяц... А я что ни день - в бюро. Из-за турок... Они так... пряно пахли. Ну, как у нас на юге где-нибудь, на базаре. (Пьет пиво.) И вот еще. В парке, когда скамейки красят. Подстелишь газету... потом сядешь, глаза закроешь и вдыхаешь... Запах точь-в-точь как от парт в первый день учебного года... Учительский стол цветами завален, пионами, астрами... и запах свежевыкрашенных парт... Вот это кайф... Не то что... (Презрительно смотрит на бутылку, делает жест, словно собирается смахнуть ее со стола. Передумывает и отпивает несколько глотков.)
ЭДУАРД. А ты заметил, что здесь скамейки разделены чугунными подлокотниками? Вроде вместе сидишь и в то же время отдельно... Каждый за себя... Избегать контактов... Ну, а если с девушкой, тогда как?
ЭРНЕСТ. Знаешь... в нашем возрасте...
ЭДУАРД. Дело же не в возрасте... Дело в девушках... У тебя, может, иначе все... Тебя там жена бросила, пока ты ящики в лагере сколачивал... Так ты на них всех в обиде... А я пробовал. Я же хотел новую... совсем другую жизнь начать. Старый дурак. Думал, что жизнь может быть новой или другой. Думал, страна другая... Даже сошелся с одной... Но это же... сплошной секс... и никакой... ну... Ты понимаешь? Просто тело трется о тело - и баста... А когда порознь, ну, на расстоянии, то ничего... и воздух между вами не колышется, не пульсирует... а в постели... как опытная настройщица... настроит... и... А в конце еще спросит: "Все в порядке?" (Делает несколько глотков.)
ЭРНЕСТ. И чем все кончилось? Бросила тебя?
ЭДУАРД. Если бы... Верная была, как собака. Аж противно. Хоть палкой гони. Пришлось придумать, что, мол, жене дали выездную визу и что она ко мне приезжает, хочет сойтись, и подло бросить ее одну-одинешеньку на чужбине... Подействовало. (Звонок в дверь. Эрнест встает и выходит. Эдуард допивает вторую бутылку. В гостиную доносится гул голосов. Входят Эрнест, Виктор и Александра. Эдуард встает, задевая столик, так что ему приходится придержать рукой бутылки. Все улыбаются.)
ВИКТОР. Вот, познакомьтесь. Это Александра. (Эрнест и Эдуард пожимают ей руку.) А это Эрнест... Эдуард... Только неделю как из наших краев. (Смотрит на Александру. Она улыбается. Эрнест придвигает к столу еще один стул. Жестом предлагает сесть. Виктор садится к столу, а Александра на край дивана. Эрнест выходит в кухню. Слышно, как он открывает холодильник. Приносит четыре бутылки пива и одну кружку для Александры. Откупоривает. Садится. Делает несколько глотков.)
ЭРНЕСТ (обращаясь к Александре). Ну и как съездили? Не жалеете?
АЛЕКСАНДРА. Я ведь в командировке там была... В Государственной библиотеке. Материалы собирала... У меня диссертация такая: "Упадок Центральной Европы в эпоху Ренессанса". (Все смеются.)
ЭДУАРД. Ну, зато теперь у нас там ренессанс... а у вас упадок. (Смеются.)
ВИКТОР (обращаясь к Эрнесту). Да, а поздравить забыли! (Хлопает Эрнеста через стол по плечу.) Ну, показывай. (Эрнест встает из-за стола. Направляется к тумбочке возле дивана. Достает из ящика две синие книжечки. Одну протягивает Александре, другую Виктору)
ВИКТОР (листая). Ну, теперь ты человек... Синенький, двухполосый... (Читает) Titre de voyage... Travel Document... Reiseausweis. Женевская конвенция от 28 июля 1951 года... настоящий документ выдан вместо паспорта... с тем, чтобы предоставить возможность подателю сего документа путешествовать за границу... Но самое главное... (Листает.) Вот здесь... на седьмой странице... Въездная виза не нужна для посещения следующих стран: Бельгия, Дания... Люксембург (Все, кроме Александры, иронически смеются)... Соединенное Королевство... Англия! Да там же не люди... а... водоросли... Народы, которым за тыщу, возвращаются к тому, с чего начали... Посмотрите-ка на евреев! Это же птицы! Каp-кар!.. А шведы? Я не палеонтолог, но если вы меня ночью разбудите и спросите, где живут динозавры, я без запинки выпалю: в Швеции... Но англичане... Это даже не животные... это водоросли... с цепкой памятью... на прошлое, и никакого настоящего... Неделю кряду смотрел в гостинице новости... в Лондоне... Хотел понять, что же для них значит "новость"... Двадцать пять минут о себе... но всегда одно и то же: собака спасает тонущего ребенка - или наоборот... забастовка дворников... хоть у них там дождь да ветер за дворника... И погода! На десерт. Прямо вся нация кончает, когда прогноз погоды... Это же для водорослей самое важное... И пять минут об острове в Индийском океане... новости из-за рубежа... только об этом острове, потому что когда-то он был их колонией... и теперь одно упоминание как глоток джина... Остров-наркотик... (Делает несколько глотков.) ...Воспоминание о бицепсах... об империи, от которой... клубок водорослей... (Обращается к Александре уже другим тоном.) И как там... (иронически) на родине?
АЛЕКСАНДРА. С чиновниками трудно. В библиотеке все в спецфондах да в спецхранах... а туда допуск особый нужен... мне обещали-обещали... так и не дождалась... визу не продлили... Ну, а люди как люди... Даже живее, сердечнее, чем у нас или в России. В гости приглашали... в ресторан... У вас рестораны не то что здесь... все танцуют, веселятся...
ЭРНЕСТ. А что танцуют?
АЛЕКСАНДРА. Сейчас в моде вот это танго... (Напевает. Эрнест встает. Идет к стереоустановке. Включает кассету. Звучит танго.) Да, да, вот это.
(Виктор встает и церемонно приглашает Александру. Они танцуют. Потом садятся. Александра листает дорожный документ. Виктор тоже раскрывает документ и продолжает читать вслух.)
ВИКТОР. Нидерланды... Республика Ирландия... Федеративная Республика Германия...
АЛЕКСАНДРА (обращаясь к Эдуарду). А в Западной Германии бывали? Там, особенно в Баварии, почти как у вас... даже запах навоза в деревне... и во всем... в культуре... могут быть увидены аграрные корни.
ЭДУАРД. Вроде и был... и не был... Как-то собрался с силами... купил билет и полетел в Мюнхен... Люфтганза... Перекусить дали. Ну, такая же тошниловка, как на всех самолетах. После - кофе. Высыпал в чашку пакетик сахару... Чашка пластмассовая... Размешал... (Пьет пиво.) Не сладко. Попросил у стюардессы еще немного "цукеру". Размешал. Не сладко. Всыпал еще два пакетика. Размешал. Энергично. Мало ли что. Никакого эффекта... Вот такой у них "цукер"... А все пили и причмокивали... За мной две фрау сидели. Рта не сомкнули... А голоса пронзительные, звонкие. Пока не прислушивался, еще кое-как выносил. И вдруг как полоснет по ушам: "Mit Blumen auch sch:on!" Ничего мерзее в жизни не слыхал... Забился в клозет. А как приземлились, прямо в аэропорту купил билет назад. Так что в общей сложности в Германии провел с полетом на Люфтганзе - часа четыре... Думаю, даже многовато. На всю жизнь хватит.
(Пауза)
ЭРНЕСТ. Что же вы, Александра, не пьете?
АЛЕКСАНДРА. Я, простите, пива не пью... Вот вино - охотно...
ВИКТОР (обращается ко всем сразу). Я смотаюсь. Мигом вернусь... У меня ж машина. (Александре) Красное или белое?
АЛЕКСАНДРА. Может, не надо?.. (Виктор уходит. Слышно, как он заводит мотор за окном. Александра листает дорожный документ.) А это... ваш сын? (Эрнест утвердительно машет головой.) Какой симпатичный мальчу́ган... Или надо сказать "мальчуга́н"?
ЭРНЕСТ (переглядываясь с Эдуардом). Без разницы. Мы поймем.
АЛЕКСАНДРА. Виктор говорил, вы здесь не так давно... Прижились? Работаете? Служите?
ЭРНЕСТ. Понемногу... (Отпивает несколько глотков.) Работаю... На метеостанции... Я ведь по специальности учитель географии. Но меня здесь к школе на пушечный выстрел не допускают. Такой у вас закон: бывшие заключенные не имеют права учить детей... И никаких оговорок или исключений... скажем, для политзаключенных... а про эмигрантов не подумали...
АЛЕКСАНДРА. Ага, так по вашей милости в Парламенте будет обсуждаться этот параграф Конституции? Я читала...
ЭРНЕСТ (перебивает). А что ж мне, сложа руки сидеть?.. Обратился к своему депутату... Он в восторге... Новыми глазами, сказал, Конституцию увидел...
(Александра снова рассматривает дорожный документ. Читает вслух.)
АЛЕКСАНДРА. Швеция... Швейцария...
ЭДУАРД (перебивает). Чемпионка мира по напору душа... Там же вода с гор падает... И говорят только шепотом... Чтоб снежной лавины не накликать... Если вообще говорят.
ЭРНЕСТ (выходит в кухню. Приносит две бутылки пива. Откупоривает. Пьет.). А в Испанию и Португалию, получается, виза нужна?
ЭДУАРД. Нет. (Пьет.) Они позже Конвенцию подписали, так что их еще не внесли... А на кой тебе Португалия?.. Это же... низкорослость.
АЛЕКСАНДРА. Приземистость?
ЭДУАРД. Низкорослость. Во всем. Даром, что чувствуешь себя великаном. Низкорослые люди, все, даже баскетболисты... Хибарки, церкви - карлицы, апельсиновые деревья... Рыбешки... под стать. На низкорослых кривых улицах под низкорослым палящим солнцем у низкорослых печурок сидят низкорослые уродцы и жарят низкорослые сардинки... Только соль крупная, кристаллическая, в человеческую голову. Рыбешек солят густо, так что сон ночью не берет: все время пьешь... ржавую акву.
АЛЕКСАНДРА. А... океан? Или тоже приземистый?
ЭДУАРД (делает несколько глотков.) Безбрежный. Огромный. Ничей... И на берегу сидит, свесив в воду маленькие кривые ножки, низкорослый народец.
АЛЕКСАНДРА. И ничего позитивного, для баланса?
ЭДУАРД. Белье стираное быстро сохнет... Солнце ведь низенько.
АЛЕКСАНДРА (обращаясь к Эрнесту). А вы как? Подружились с кем-нибудь из наших... местных? У нас ведь даже турки приживаются...
(Эрнест и Эдуард переглядываются. Улыбаются.)
ЭРНЕСТ. Спасибо туркам. Без них мы были бы "низший сорт"... Главный удар они приняли... А к нам здесь скорее... ну, не презрение... как к туркам... а недоумение.
АЛЕКСАНДРА. А что вы сами испытываете?
ЭРНЕСТ (отпивает несколько глотков). Да меня трясет, как услышу: "Откуда вы?" Все наперед знаю. Сперва переспросят: "Из Словакии?" Еще раз скажу. "А, из Словении?" Это уже эрудиты. Да нет, говорю, из Мусульмании. И хоть бы один сказал: "Брешешь! Нет такой страны!" Такие терпимые, что вполне допускают неведомую им страну в центре Европы - "Мусульманию".
АЛЕКСАНДРА. А я думала, вы только русских не любите...
ЭРНЕСТ. За эту свою нелюбовь я три года до звонка оттянул. Уже здесь понял: русские, без балды, наши братья, и в этом Вождь прав! Ну, как Каин и Авель. "И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец". Понимаете, земледелец, а не... агент по продаже недвижимого имущества... И хлеб они вместе ели, и вино пили! (Пьет пиво.) И убил он его, потому что человеком считал... и сам человеком был!
АЛЕКСАНДРА. Так мы, получается, хуже Каина?
ЭРНЕСТ. Я что хочу сказать... Вы - не люди... Только, пожалуйста, не надо монолог Шейлока читать... Конечно, с виду люди... Но только с виду... А на самом деле, вы - фантасты здесь маху дали - и есть инопланетяне!
АЛЕКСАНДРА. И с какой же мы планеты?
ЭРНЕСТ. Да назовите ее хоть "Ино".
АЛЕКСАНДРА. Ладно, допустим. И что ж с того?
ЭРНЕСТ. А то, что человеческие оценки, критерии к вам неприложимы. Ну, грубо говоря, вас не стыдно... убить!
АЛЕКСАНДРА. И вы можете это сделать?
ЭРНЕСТ. Что?
АЛЕКСАНДРА. Ну, то, что вы сказали.
ЭРНЕСТ. Что?
АЛЕКСАНДРА. Вы сказали: "Вас не стыдно убить".
ЭРНЕСТ. Да... Не стыдно.
АЛЕКСАНДРА. Сказать или сделать?
ЭРНЕСТ. Сказать значит сделать.
АЛЕКСАНДРА. Так за чем же остановка?
(Эрнест встает из-за стола. Подходит вплотную к Александре. Осматривает со всех сторон. Подымает ее волосы к затылку, словно примеряется стричь. Распускает. Расстегивает верхнюю пуговичку блузки. Сощурив глаз, указательным пальцем тычет в левую грудь. Отходит.)
ЭРНЕСТ. Это, конечно, проще простого... Но нельзя же быть таким эгоистом... Вы ведь после ничего не почувствуете. И даже в тот момент.
АЛЕКСАНДРА. Что вам до чувств инопланетянки? По-вашему, у меня и чувств нет.
ЭРНЕСТ. На чувства ваши мне и впрямь наплевать... Но контакт с биологически иным существом даже любопытен.
(Эрнест подходит к комоду. Выдвигает ящик. Достает ножницы.)
АЛЕКСАНДРА (теряет равновесие). А это еще зачем?
ЭРНЕСТ. Спокойно. Сейчас увидите. Точнее, почувствуете.
(Эдуард резко встает из-за стола. Придерживает рукой пошатнувшиеся бутылки. Вместе с Эрнестом подходит к Александре. Оба словно примеряются. Александра переводит взгляд с одного на другого. В руке у Эрнеста по-прежнему ножницы. Эдуард крепко хватает Александру за руки и выворачивает их за спину. Эрнест, левой рукой сжав кисть Александры, правой начинает стричь ей ногти. Она издает пронзительный вопль и смолкает. В тишине слышно, как Эрнест, сопя, стрижет ей ногти. Внезапно открывается дверь и появляется мальчик лет девяти. Он в пижаме. Щурится на свет. Эрнест, Эдуард и Александра замирают.)
ЛЕСИК. Папа... папа... (трет глаза) Мне такое страшное приснилось... Можно, я с вами побуду?..
