ИСТОРИЯ ГЛАЗАМИ АРИСТОКРАТА
Оглядывая тысячелетия нашей цивилизации, я с неизменным трепетом прослеживаю тот мирный поступательный прогресс, который сказывается в развитии наших городов. Уже многие века мы обитаем в башнях, поднимающихся по меньшей мере на шестьдесят или на семьдесят этажей над землей, и нашу столицу окружают еще более высокие Башни Молчания, отведенные для наших бесчисленных умерших. Когда приступают к возведению новой башни для жителей или для умерших, раскопки на месте ее будущего фундамента всегда обнажают остатки относительно скромных домов наших далеких предков. По мнению наших архитекторов, поначалу их жилища редко бывали выше двух этажей. Бывает, что мы находим и остатки древнейших некрополей, где всех хоронили еще по отдельности в земле, с памятником над каждой могилой, хотя некоторые наши правители уже в те далекие времена при жизни возводили для себя и более претенциозные мавзолеи, похожие на своеобразные храмы.
Когда-то в те далекие времена наши весьма мудрые правители и пришли к выводу, что устойчивая экспансия наших городов и наших окружающих их кладбищ угрожает нашему сельскому хозяйству постепенным захватом ценных для нашей островной империи земель. Не вступая на опасный путь колониальных войн с племенами варваров континента, чтобы дать нашему растущему населению больше жизненного пространства, наши правители решили, что впредь наша цивилизация должна развиваться вертикально. Уже тысячелетиями в наших городских центрах мы обитаем в этих башнях, которые должны расти в высоту с каждым новым поколением, чтобы обеспечивать нас необходимым жильем, и те башни, где мы живем и работаем; опоясывает кольцо еще более высоких Башен Молчания, исстари строящихся для наших умерших. Многим нашим согражданам от их рождения и до смерти уже не обязательно покидать свои башни, где они живут, работают и удовлетворяют все свои нужды в универсамах, универмагах и в клиниках, расположенных в нижних ярусах их башен.
Однако теперь умершие, естественно, давно и значительно многочисленнее живущих, хотя, к счастью, каждому из них после его кремации требуется меньше места, чем живущему. Мои собственные далекие предки были, по всей видимости, довольно богаты и оставили своим потомкам достаточно места в одной из нашил самых древних и привилегированных Башен Молчания. Раз в году я посещаю наш фамильный некрополь, где можно проследить и мое происхождение и побочные ветви моего рода за пару тысячелетий. Но наиболее прозорливые из нас уже занимают под свои урны и под урны своих детей ниши в единственной галерее нашего родового некрополя, которая еще не занята. Немногие из наших сограждан могут гордиться такими богатыми и предусмотрительными предками, как мои, однако в почти что обозримом будущем даже моя гордая семья будет стеснена настолько, чтобы искать места для своих умерших в одной из более новых и намного менее избранных Башен Молчания. В нашей все более перенаселенной островной империи привилегии знатного происхождения тают медленно и неизбежно.
После того, как мы сожгли призывные свидетельства, совсем так же, как наши предки некогда повытряхивали в море сундуки чая, мы ожидали, что будем наконец-то свободны вполне, хотя среди нас не было и двух похожих мнений о том, что делать с этой с трудом завоеванной свободой. Первые несколько дней были, таким образом, посвящены парламентским обсуждениям и страстным дебатам, в ходе которых произносились воодушевляющие речи, в основном цитировавшие авторитетные, но противоречащие друг другу мнения великих мыслителей прошлого, настоящего и будущего. Следовало установить новый порядок взамен старого, от которого мы отреклись. Решения принимались простым поднятием рук, однако каждое из них по очереди отвергалось как деспотическое тем меньшинством, которое только что образовывалось после голосования. В ходе бесконечного регресса быстро выдвигались все новые порядки, каждый для еще меньшего сообщества несогласных.
Тем временем жернова невидимых богов продолжали неумолимый помол. Отобранные тихими механизмами тех непостижимых компьютеров смерти, в которые обычно заложена двусмысленная дезинформация, один или двое из нас исчезали каждый день, одни из-за несчастных случаев все более неуправляемого движения на наших переполненных дорогах, другие от избыточных доз добровольного искусственного ада, и еще некоторые как жертвы вспышек насилия, всегда следовавших за принятием очередного решения и установлением нового порядка. Таким образом, статистика очень вскоре доказала, что мы подчиняемся, как и прежде, необъяснимому жребию, словно взяли обратно свои призывные свидетельства. Мы разве что выбрали для себя уклониться от смерти солдата в бою на далеких полях Самарры и вместо этого стать жертвами рака, дорожных столкновений, всего, что ни случится.
КАК МЫ ВСЕ БЫСТРО РАЗБОГАТЕЛИ
Только что возникшее на горизонте, оно выглядело совсем как любое другое грозовое облако, за исключением того, что вместо темно-серого или почти черного оно казалось зеленым, цвета плесени некоторых острых импортных сыров. За то время, пока оно все приближалось, мы смогли разглядеть, что с виду оно тяжелое, почти готовое пролиться и что оно действительно зеленое. Вскоре начали распространяться слухи, что это должно быть облако того самого кислотного дождя, о котором последние месяцы так шумели все средства информации. Многие испугались его вероятного воздействия и заперлись по домам, наглухо закрывая все окна, чтобы не попасть под дождь или в его пары, если облако прольется на нас в знойный день, когда перегретые городские тротуары сразу же испаряют первые капли ливня.
Когда облако внезапно разразилось над городом, мы все к своему изумлению увидели, что оно идет не дождем, а плавным потоком банкнот. Все повыскакивали из своих домов и бросились чистить тротуары, как на дикой раздаче, чтобы скорее разбогатеть. Однако наша национальная валюта не оправилась после такого инфляционного заноса. На следующее же утро все наши банки отказались принимать вклады банкнотами. К полудню все банки позакрывались, и кассиров в супермаркетах тоже проинструктировали принимать от покупателей только монеты. Однако у очень немногих из нас оказалось при себе достаточно денег в монетах, чтобы купить хотя бы продуктов на день, а тем, кому повезло найти дома горсти разнообразных грошей, требовалось немыслимое время, чтобы пройти кассира, заплатить, забрать покупки и гордо направиться домой. Это были самые последние среди нас, которые все еще могли считать себя – как бы бедны они только что ни были – достаточно зажиточными перед лицом немедленного настоящего и, может быть, даже будущего и сохранить минимальную выдержку в нашей экономике, в которой кредитные карточки вышли в тираж так же, как банки, банкноты и папские индульгенции.
