* * *
Бытие - определяет,
А сознание - не хочет:
Уклоняется, виляет,
Точит когти, слезы точит,
Обращается к природе,
Отправляется на дачу:
Ишь, как пышно в огороде -
Что же я все время плачу?
Вот и роща - притерпелась,
Вот и озеро заглохло,
Вот и пеночка распелась:
- Трали-вали, кошка сдохла!
Вот и смена поколений,
Перемена ветра снова...
Что-то долго дивный гений
По складам читает слово -
Что-то в генах,
В поминаньи
Не отмечено, быть может,
Что-то в яблоке познанья -
Что и червь его не гложет...
* * *
...Как снег задуман тяжело,
Как много суток пролегло
Меж заморозком и метелью,
Меж первой мыслью о былом
И тем толстенным оргстеклом,
Что над царевниной постелью, -
Так не торопится казнить
Нас воля Божья - трется нить
Не жестче вымоченной жилы,
Душа пришкварена к костям,
А сердце рвется по частям -
На то мы здесь и старожилы!..
Неповоротлива беда -
Как в речке стылая вода,
Негнущаяся в перекатах,
Как совесть в рыжих волосах,
Как время в башенных часах
И звук в колоколах горбатых.
Легко отчаянья избечь:
Гора сама сползает с плеч,
Коль ты ловчей и легче - втрое,
Но счастья ангельским пером
Меж третьим и вторым ребром
Тебя, как раковину, вскроют...
В КОНЦЕ ИМПЕРИИ
1
...Мчит по трассе местный прокуратор,
Чтоб заночевать под Ленинградом.
...Спекулянт, не то - кооператор
Продает икону "Жора с гадом".
...Видеосалон из подворотни
Выглянул, как голые коленки:
Зрители, числом до полусотни,
С дивной жизни слизывают пенки...
На Садовой зарывают яму.
Под окном вскрывают вены трубам.
То кладут асфальт, то ставят драму,
То вживляют челюсти беззубым...
Строят дамбу.
Рубят сад вишневый.
Обдирают на унты собаку.
Свадьбу в диетической столовой
Празднуют, заказывая драку.
Когти рвут. Сдают в аренду Крепость...
Помянув нечистого ли, Бога ль,
В конкурсе на лучшую нелепость
Бытию проигрывает Гоголь!..
Век недобрый с каждым днем короче -
Сквозь его нервические зимы
Все глядят во тьму кошачьи очи,
Глаз моих ночные псевдонимы...
2
Колтун шести смятенных чувств
Не расчесать, чеша в затылке:
Да этот град с рожденья пуст! -
Но топчешь время на развилке...
Куда здесь плыть, лететь, брести,
Коль ночь застигнет у причала -
Где проболтаться до шести,
До жизни бодрого начала?
Где разобраться с головой
И с сердцем - заперты аптеки...
Где есть хоть кто-нибудь живой -
Живей потерянных навеки?
Кто этот беспробудный бег
Нам так внезапно обрывает?
...В оградах Лавры тает снег
И мрамор льдинами всплывает:
Покоя нет живой душе,
В промокшем склепе-шалаше
Свеча моргает близоруко,
Крадется прочь могильный вор,
Антициклон с кавказских гор
Грядет
Локальный, как разлука.
3
Светом странным,
преломлённым,
Расширяющимся книзу,
По цикличному капризу -
То багровым, то зеленым
Высвечена жизнь былая,
Злая, пышная, больная...
Отчего ж - стрельбы и лая
Мы не слышим, вспоминая?
Видим только чайный столик,
Дачу скорбную,
Веранду,
Воздух воли и неволи,
Взболтанный в одну баланду...
Нету силы - жаждать мщенья,
Дотянувши до свиданья,
До исхода возмущенья
В этом зале ожиданья,
В этой выцветшей конторе,
Той, где только жизнь предельна,
Где из тьмы - любовь и горе
Вдаль уходят параллельно...
...Луч предвиденья туманный,
Спи, фонарик мой карманный!
* * *
За все грехи, за все печали,
За след железа на челе
Мы самых смертных привечали
Из всех, живущих на земле.
И каждый встречный мог злословить
И камень бросить в огород
И бочку дегтя приготовить
Для незакрюченных ворот...
Свободней долга, жарче страха,
Белей, чем зимняя река,
И та последняя рубаха,
И эта, левая щека.
Слетает на плечо синица -
Из сердца, пуха и пера,
Как вавилонская блудница,
Как милосердная сестра.
* * *
Как капли ртути слиться норовят -
Так тяжелеет встретившийся взгляд,
Так тянется душа к сестре по духу,
Своей товарке, страннице в ночи...
Мы отвернулись, ты похлопочи -
Поймал ее на клятву, как на муху.
Все травки ей назвав по именам,
Ты прокати ее по временам
Минувшим, как по саду в таратайке,
И дай надежду: до последних дней
В одном эфире кувыркаться с ней...
И дай червонец за ночлег хозяйке.
И ей приснившись (первой - не второй),
Собою вовсе белый свет закрой -
И все, свободен, отправляйся дальше:
Таких мы видим только со спины,
Кто над своею волей не вольны,
На ком - ни крови, ни греха, ни фальши.
ПИСЬМО
Еще денек, еще годок...
Да полно! Хватит сквозь разлуку
И так короткий поводок -
Еще наматывать на руку!
Я - здесь. Куда ни кинешь взгляд -
Кругом (себя не называя):
Я - этот кривобокий сад
И этот неприход трамвая,
Теней локтистых толчея
И пауза ночной дороги...
И над дорогой - тоже я,
Как есть: свечу тебе под ноги!
Не стягивай на мне петлю
Так ласково и осторожно:
Я оттого тебя люблю,
Что мне иначе невозможно.
Везде. В пространстве и в горсти.
И, если облачиться нечем,
Я - видимая часть пути:
С посулом неизбежной встречи.
ОБЛОЖНЫЕ
Все - в дом: и кот и комары.
И мы. И ласточки. И мухи.
В колоде мокнут топоры.
Зато дрова под крышей сухи...
Дождь замесил поля и лес,
Как замысел, как на ночь - тесто.
И если кто глядит с небес,
Он наше не отыщет место
Во мгле, где брезжит лишь сырой
Подмаренник, да вот, бумага,
Где величается - горой
Надкус высокого оврага...
На кой мы здесь ему сдались! -
Что он на ощупь ищет дверцу,
Зачем его пустая высь
Нас тщетно прижимает к сердцу?!
И как ему еще не лень
С погодой сопрягать приметы
Для среднерусских деревень
Такой зареванной планеты...
* * *
Отдельно - суетная ночь
Застольная, отдельно - эта,
В саду стоящая обочь,
Как лампа в мягком круге света.
Отдельно страсти бытия,
Шумливые собачьи свадьбы,
Отдельно, Господи, твоя
Любовь - с листа ее сыграть бы...
Но тем, кто здесь наперечет,
Дана отрадная награда -
И в море лунное течет,
Течет "Ночная серенада"!
И наклоняясь с высоты,
Во тьме найдя ее по звуку,
С улыбкой принимаешь Ты
Дрожащую в волненьи руку.
* * *
Глушь хороша уж тем, что нас возвращает к тексту -
В замысле и объеме Божьего монгольфьера...
Пугало в огороде тоже не склонно к бегству:
Снизу - морковь и брюква,
сверху - любовь и вера.
К этой центральной точке, сами - событья мира
Приволокутся утром и отползут в тумане,
И, с насекомым зудом, жительницы эфира, -
Яснут ночные пчелы в небе до новой рани.
То облака окружат, перегибая дали,
Леса прилив случится,
листьев головоногих...
...Ну, посуди - чего мы здесь еще не видали:
Каиновых замашек или страстей убогих?
Кстати,
коту - собратья снова набили морду,
Что не мешает чувствам и ничему не учит.
Так ему и явиться к Господу - драну, горду:
Дарии,
тамерланы,
гунны - и он, до кучи...
Мы у себя - не правы. Вы на себя управы
Ищете у себя же... То-то - и смех и горе!
...В избу, когда стемнеет и отсыреют травы,
То ли сосед скребется,
то ли memento mori.
ВРЕМЯ "Ч"
1
Вот и к нам воротился уставший от роз соловей
И с восторгом зашелся в густой полудикой куртине,
Где березы туманные в лапах еловых ветвей -
Как в руках темнокожих сатиров - сырые богини.
Ты не бойся, потрогай молочную эту иглу,
Что еще не научена, точно стальная, - колоться...
Так лениво любовь поднимается вверх по стволу,
Как ведро поднимается из ключевого колодца.
Что весна вне политики - это понятно.
Но все ж
Есть занюханный "Филипс", и треск "Би-би-си"
раскаленный,
И антенна, вошедшая в светлое бденье, как нож,
И газета на лавке, и гром поездов отдаленный...
Говоришь, пофартило? - На здешний,
на северный лад:
Где душа тяжелеет, как ветка в предутренней влаге,
Где без звезд небеса - всем лицом на дорогу глядят
И созвездия ландышей светятся в темном овраге.
2
Соловей и кукушка и голос пустого ведра...
Привалились к забору немая крапива и лютик
Близорукий... Как третьего дня и вчера,
Ожидается туча, груженная громом до жути!..
В самом смутном краю без того неспокойной земли -
Эта пауза между ударами (вроде кармана),
Так что белые бабочки белого шелка нашли
И нашили белья и наткали в оврагах тумана...
Ночь - сама по себе и округа - себе на уме:
Анафелис-отшельник живет без пролития крови,
Месяц, выгнувши спину кошачью, сидит на трубе,
И вминаются в воздух тяжелые вздохи коровьи...
Близость грозных надежд не колышет сырую траву.
Край покоя подоткнут подолом над хлябью эфира.
Поспевает малина, и я, озираясь, живу
Меж травы и Стожар,
Посредине разъятого мира.
"Постскриптум", вып.7:
Следующий материал
