Только ради тебя
Я пью эту гадость,
И терпеливо жду, когда ты так опьянеешь
Что повалишься на мою скрипучую тахту
И я смогу наконец бессовестно красть
Губами и руками
Твоё сдавшееся тело.

Ты даже не представляешь, что предел
Моих мечтаний быть просто женщиной,
Стирать бельё, вести хозяйство,
Ухаживать за мужем.
Неужели ты этого не можешь понять?

Твои разговоры - какой-то шизоидный бред
Об актёрах, политике
И прошлой школьной дружбе.
А мои мысли только о том,
Как бы незаметней опустить свою руку
Ниже, ниже, чтобы наконец нежно накрыть ладонью
Выпукло подвижное место любви.
И это происходит каждую нашу встречу,
Чтобы кончиться ничем.

Я очень тебя прошу - трахни меня.
Ты же видишь, как я измучилась,
Ну чем я не женщина,
Чем я не женщина!

Ты даже в метро сидишь,
Строго сжав колени,
Как будто на тебе юбка,
Я и сам порой замечаю,
Что сижу именно так.

Ты танцуешь со мною
Перед уходом,
Странно взяв моё лицо в ладони.
Я люблю твой гипноз.
Я люблю быть твоей заводной куклой.
Но зачем ты поднимаешь мои руки вверх?
Это знак и ритуал,
Говоришь ты.
Знак и ритуал.

У тебя действительно Дар:
Двумя-тремя словами
Находить контакт с мужчинами
Или с мальчиками.
Ты не боишься встречной агрессии.
Но два раза ты приходил ко мне
Избитый и обворованный.

Ты похож на Лермонтова
И Евтушенко одновременно - говорю.
- А ещё я похож на Гитлера! -
Да, действительно похож, только без усов.
Но ведь и Гитлер не был самой
Последней сволочью -
Размышляю я про себя.

Конечно, уеду!
О том, чтобы остаться, не может быть и речи!
Сказал я тебе жёстко.
И ты вдруг отпрянул и горько зарыдал,
Закрыв лицо руками.
Крупные слёзы катились по твоим щекам.

Но ты ведь знаешь, что в Израиле за это
Наказывают ремнём с железной пряжкой,
Публично подвергая посрамлению, -
Говоришь ты мне, по-детски пытаясь удержать.

Конечно, конечно,
Я там не смогу жить!
Но как сладко
Хотя бы говорить об этом.

Только не повторяй мне всё время,
Что я настоящий мужик!
Иначе я ударю тебя.

Через весь твой живот
Книзу
Проходит длинный глубокий шрам -
След автокатастрофы многолетней
Давности,
Случившейся как раз накануне
Твоих съёмок
В фильме у Андрея.

Поверь -
Это человек нашей неудачи!
Недаром после его фильма
Мне снились четыре мухи в чалмах,
А на другой день я попал под напряжение
На работе.

Выпьем за нашу дружбу!
Поднял ты тост.
Да-да - за нашу нежную дружбу, -
Улыбнулся я.

Мне приснилось:
Пугающий скрип за шкафом,
И вдруг оттуда, хихикая, вышел ты,
В руках твоих была маленькая собачка
Серебряного цвета,
Которая кинулась навстречу мне,
Выпрыгнув из твоих рук.

Ты маниакально влюблён
В наше школьное прошлое.
Как зачарованный ты смотрел
На фото нашего класса,
Не выпуская его из рук,
Даже укладываясь
В ту ночь рядом со мной.

А что бы сказала твоя бабушка?! -
Укоряюще ты пытаешься меня охладить.
Бабушка? - а разве вот это
Не её страсти, не её желания?!

Ты никогда не был женат.
У тебя пожилые родители-пенсионеры
И сестра-алкоголичка,
Которая живёт где-то на Ордынке.

Мне противно, а я тебя
Глажу,
Трогаю руками
Липкую от пота
Волосатую грудь.
Так надо!
Так надо!
Кричит во мне какой-то сладкий голос.

Хорошо, что ты знаешь обо мне
Всё
В такой степени, как никто.
Самое интересное, что,
Выходя на улицу,
Я не верю, что подобное
Действительно происходит.

Портрет Теннесси Уильямса.
У него в руках та самая
Серебряная собачка,
Прыгнувшая в мой сон.