"Чтобы быть современным, надо следовать античности" - заметил О.Уайльд в диалоге "Критик как художник". Этот тезис последовательно воплощал в своем творчестве Вильгельм фон Глёден, который избрал самую современную в 1880-х годах изобразительную технику - фотографическую - для того, чтобы создать образ античной Аркадии в естественных декорациях сицилийского городка Таормины.
Фотографии фон Глёдена - феномен в искусстве рубежа столетий, так как они являются своеобразным наложением двух модных жанров последней четверти прошлого века: художественной фотографии, отделившейся в 1880-х годах от документальной, и "живых картин", которые сошли на нет в 1910-х гг. и теперь редко интересуют исследователей. Намерение фон Глёдена превратить Таормину в длящуюся "живую картину" и его талант сфотографировать поставленную натуру не хроникально, как обычно фиксировались такого рода произведения-протоперформенсы, но как самодостаточный, исполненный гармонии и возвышенного стиля фрагмент жизни, - делают его художественный опыт уникальным.
Как и все "живые картины", постановки фон Глёдена и его фотографии биполярны, связаны, с одной стороны, с понятием культуры, с другой - с современной жизнью: они буквально воплощают культурные эталоны историзма XIX века, в первую очередь - живописные, напоминая искушенным зрителям картины Альмы Тадемы или Фландрена, переводят их в современную жизнь и фотографически закрепляются в ней. Тем самым демонстрируется идея бессмертия античной пластической красоты, но и одновременно торжество современности, способной представлять эту идеальную "нездешнюю" красоту реальной, телесной и живой, "как в кино". Элемент жизненного в фотографиях фон Глёдена - грубоватый облик большинства его моделей, заметный особенно в многофигурных композициях с уловимым оттенком прусской армейско-офицерской эстетики, - сообщает им неповторимую прелесть исторической подлиности, тем более явную благодаря отраженному в этих снимках романтическому немецкому восприятию Италии.
В искусстве фон Глёдена реализована лучшая возможность раздвоенной между позитивизмом и романтизмом культуры второй половины XIX века: стремление к фактической правде жизни и реалистическому воспроизведению древности сочетается в нем с романтической внеморальной идеей тотальной красоты и вечной безгрешной природы, в том числе и человеческой, воплощенной в прекрасной естественности чувств.
Барон Вильгельм фон Глёден родился 16 сентября 1856 г. в замке Фольксхаген около Висмара в Восточной Германии. Висмар, небольшой готический городок на Балтийском море, был тогда столицей Великого Герцогства Мекленбург-Шверинского. Близкий друг детства Вильгельма, иолодой принц Фридрих Франц позже стал Великим герцогом Мекленбург-Шверинским.
Вильгельм был единственным сыном барона Германа фон Глёдена; мать его также происходила из семьи древних тевтонских баронов. Отец Вильгельма умер вскоре после рождения, и баронесса фон Глёден, чтобы обеспечить будущее детей, третьим браком вышла замуж за барона фон Хаммерштайна, который стал Вильгельму приемным отцом. Из всей семьи самым близким человеком Вильгельму была дочь его матери от первого брака София Рааб. Фон Глёден вырос и получил классическое образование в высших кругах прусского общества, занимаясь в университете Ростока. Его приемный отец был редактором и издателем влиятельной монархической газеты "Ди Крейццайтунг", он был также советником кайзера Вильгельма и его личным другом. Придворная жизнь и политика, однако, мало привлекали Вильгельма, его интересовал только мир искусства. В годы его молодости царило всеобщее увлечение античностью, и известно, что он был в этой области человеком весьма сведущим. Более всего он хотел стать живописцем и брал уроки у нескольких учителей.
Между тем его жизнь текла отнюдь не безоблачно: уже в юности он страдал от сильного физического недуга, вероятно, одной из форм туберкулеза. И по этой причине доктора посоветовали ему сменить климат Пруссии на более мягкий.
И вот по чистой случайности, которую мы могли бы приписать только судьбе, после своего последнего визита к докторам в Берлине он отправился в пивную, где повстречался с человеком, изменившим весь ход его дальнейшего существования.
Отто Геленг, также немецкий барон и художник, тридцатью годами старше Вильгельма, путешествуя по Сицилии в 1863 году, неожиданно для себя обнаружил удивительно красивый городок Таормина, расположенный на склоне горы Тауро на восточном побережье острова. Это был один из многочисленных средиземноморских городков, куда лишь случайно попадали туристы или художники: чтобы осмотреть античные древности (один из самых красивых греческих театров), они взбирались по горной дороге, ведущей с побережья от железнодорожной станции. Отто Геленг проделал это изнурительное путешествие и увидел позднесредневековый город в арабско-норманнском духе, выстроенный вдоль античных улиц, где фундаменты и полуразрушенные стены греческих храмов соседствовали с руинами римских цистерн, акведуков и арок. Обветшавшие стены старых вилл виднелись сквозь зелень виноградных и фиговых листьев. А на горизонте возвышалась покрытая снегом вершина Этны. Город представился Геленгу сказочно прекрасным, а его история оказалась не менее интересной.
Тауромениум был основан сиракузским тираном Дионисием I в 403 году до Р.Х. и во времена Великой Греции славился своими мраморами, винами и разнообразием рыбы, водившейся у его берегов. Почти тысячу лет, начиная с 902 года, им управляли, сменяя друг друга, арабы, норманны, немцы, французы, испанцы, пока в 1860 г. Кавур и Гарибальди не объединили Италию.
Отто Геленг поселился в Таормине, женился там и вскоре стал городским головой. Его стараниями построили первую канатную дорогу с побережья и открыли первый настоящий отель - "Отель Тимео", названный так в честь знаменитого греческого историка Тимея, родившегося в Таормине.
Во время одной из своих поездок в Германию в конце 1870-х гг. Геленг случайно встретился с фон Глёденом и, узнав о его болезни, немедленно пригласил его приехать в Таормину, что тот вскоре и осуществил.
Фон Глёден не менее Геленга был потрясен красотой этого места и остался там жить до конца своих дней, вынужденно покинув Таормину лишь в годы первой мировой войны. Обвыкнув, он стал посылать приглашения своим друзьям, и вскоре молодые люди его возраста и склада (прусские аристократы, писатели, художники и офицеры) начали бывать в его новом доме. В эти же первые годы жизни в Таормине он объездил несколько итальянских городов, в том числе Неаполь, где восстановил общение со своим кузеном Вильгельмом Плюховом, который там постоянно жил и работал профессиональным фотографом. Плюхов с готовностью дал несколько уроков фон Глёдену, заинтересовавшемуся этим ремеслом. В 1880-х годах фон Глёден поселился в небольшой вилле на улице у греческого театра, где было довольно много комнат для гостей и замечательный сад. Тогда же он выписал к себе жить свою любимую сестру Софию Рааб.
Общество сестры заменило ему общение с Отто Геленгом, котрый разорвал с ним отношения, поскольку, как человек викторианских убеждений, не мог понять интересов фон Глёдена. Не приверженная условностям натура фон Глёдена позволяла ему не соблюдать общепризнанные социальные и моральные нормы своего века. Более того, не будучи ханжой, он верил, что сексуальность дана человеку для радости, и сделал эту веру своим жизненнным руководством. Поводом для охлаждения между ними послужили ночные пирушки на вилле фон Глёдена и в долинах Монте Циретто, а главное - то, что фон Глёден не скрывал свои гомосексуальные склонности. При этом у местных жителей, в отличие от Геленга, он не вызывал осуждения, так как многие его друзья и, в будущем, модели - местные мальчики, дети простых обывателей, - получили от него средства, достаточные для покупки рыбачьей лодки, парикмахерской или кафе.
Панкрацио Бучини, один из этих мальчиков, связал с фон Глёденом и его искусством всю свою жизнь, несмотря на то, что дважды ему за это грозила тюрьма. Лет с 13 или 14 он был слугой у фон Глёдена в доме и быстро стал другом хозяина и помощником его сестры.
В конце 1880-х гг. фон Глёдена постигло большое несчастье - его отчим барон фон Хаммерштайн опубликовал в своей газете материалы о секретном совещании у нового кайзера Вильгельма II и из-за этого оказался в опале. Все его состояние был конфисковано, и он буквально был вынужден бежать из Берлина, спасая свою жизнь. Вскоре в Греции его арестовала немецкая тайная полиция, и почти десять лет он провел в тюрьме. Вильгельм фон Глёден и София Рааб были совершенно разорены. Они не только отказались от приема своих многочисленных гостей, но и были вынуждены рассчитать прислугу. Один Панкрацио (Иль Моро, как ласково называл его Вильгельм) остался с хозяином, сказав, что, прожив с ним в роскоши, не должен покидать его в бедности. Многие друзья фон Глёдена тогда внезапно исчезли. В доме бывало нечего есть, и вот на пороге виллы неожиданно стали появляться то связки свежей рыбы, то хлеб, то корзина овощей и яиц, козий сыр или фляга домашнего вина. Их оставляли в знак уважения простые жители Таормины, которые не забыли доброты, простоты в обхождении и благородства "иль бароне".
Вильгельм жаловался в письмах другу Фридриху Францу, что ничем не может за это отплатить. Тот в ответ, разделяя восхищение Сицилией, советовал фон Глёдену сосредоточиться на искусстве и просил его посылать в Германию небольшие зарисовки местных видов. Спустя несколько месяцев он прислал из Берлина фотокамеру со стеклянными пластинками для негативов. Сперва фон Глёден снимал ею окрестные пейзажи, выискивая наиболее живописные при помощи Иль Моро, который повсюду таскал камеру на спине за своим хозяином. Вильгельм устроил на вилле фотолабораторию, чтобы проявлять пластинки. Многие из этих фотографических видов воспроизводились на открытках для туристов, они стали, таким образом, весьма скромным, но постоянным источником дохода.
Неизвестно, когда точно Вильгельм отказался от "открыточной" в пользу подлинно художественной фотографии, которая стала в его исполнении действительно революционной. Вероятно, это произошло, когда он вновь обрел финансовое благополучие и известность. Художественная фотография была в это время развита в основном в Британии, и многие первые фотографы вышли из среды художников. Их работы некоторое время считались низшим жанром среди фотографов-документалистов. Художественная фотография стала признанным жанром искусства только в 1887 году, когда работы одного из первых художников-фотографов Робинсона были удостоены медали ежегодного салона королевского фотографического общества, то есть всего за несколько лет до того, как фон Глёден получил из Берлина свою камеру.
Большая часть произведений фон Глёдена была создана за 25 лет - с 1890 по 1914 годы. В это время он приобрел дополнительную аппаратуру из Германии, переоборудовал лабораторию и получил из Британии коллодий для "мокрых" фотопластинок. Фотофильтров тогда не существовало, и он исследовал эффект воздействия на отпечаток прозрачных тонов, нанесенных прямо на пластинку кистью, в поисках способа сделать более утонченными и разноообразными тональности и усилить интенсивность отпечатка. Ему помогал Иль Моро и другие молодые ассистенты (из его студии вышли 4 хороших фотографа, одного из них, молодого человека по имени Виргилио, он специально посылал в Катанью, чтобы тот прошел курс новейшей фототехнологии). Помимо экспериментов с фотофильтрами, фон Глёден разработал сложную технологию смешанного солевого и белкового растворов для проявления и печати. Фон Глёден был знаком с членами группы "Сомкнутое кольцо", объединявшей новейших английских фотографов. Некоторые из них посещали Таормину. К концу века его фотографии были известны во всех крупных столицах мира. В старых коллекциях до сих пор можно видеть редкие отпечатки-сепии, получившие первый приз во Флоренции, почетную медаль в Каире (1897), золотую медаль в Париже, золотую медаль итальянского министерства общественного обучения (1899), золотую медаль в Милане (1911) - за лучшую фотографию, способствующую развитию туризма.
После войны, несмотря на усовершенствование фототехники, фон Глёден продолжал использовать свою старую систему, хотя в конце концов перешел от мокрых пластин к более удобным в обращении сухим желатино-бромидным. Ко времени смерти Вильгельма в 1931 году его огромная камера, своим циклопическим глазом рассматривавшая сотни обнаженных юношей, словно по волшебству вызванных из идеального аркадского прошлого, годилась уже только для музея.
Вильгельм вспоминал первые прожитые на Сицилии годы как непрерывный экстаз, исступление чувственного и духовного восторга. В день его появления в Таормине сын погонщика мулов, 16 или 17 лет, был дан ему в качестве гида. Вильгельм оставил мальчика у себя почти на всю ночь. Они лежали, вытянувшись бок о бок, на скамье верхнего яруса греческого театра и долго смотрели на сияющие средиземноморские звезды.
Своему английскому другу фон Глёден писал, что пребывает в состоянии полного опьянения страстью и любовью. Он был буквально романтически и даже рыцарски увлечен юношами Таормины, и вообще сицилийцами, которых считал благороднейшими из людей. С полной серьезностью он без устали объяснял своим гостям, что в Таормине титулы ничего не значат, так как все ее жители принадлежат патрициату.
Продолжительная платоническая дружба связывала его с двумя священниками из окрестных деревень. У них обоих были небольшие виллы в долинах среди скалистых уступов Монте Циретто, которые Вильгельм часто посещал в обществе своих мальчиков. После вечерних трапез священники вместе с женщинами (которые, по слухам, были их возлюбленными) возвращались в свои деревни, а Вильгельм и его молодые друзья оставались ночевать. Огоньки Таормины светились внизу, и ночное море простиралось к усыпанному звездами горизонту. Вильгельм и его друзья гуляли по склону освещенной лунным светом горы, "подобно древним", как писал Вильгельм. И эти первые годы остались в его памяти как воспоминания о рае.
К концу века, благодаря постоянным продажам фотографий, жизнь совершенно наладилась, в дом вернулись гости, а ночные оргии и увеселения приобрели еще больший размах и экстравагантность. Среди тех, кто бывал в это время гостями фон Глёдена, можно вспомнить имена принца Августа Вильгельма Прусского, Эдуарда VII Английского, Альфонса XIII Испанского, Рихарда Штрауса, Маркони, Оскара Уайльда, Александра Грэхема Белла и его жены, которые в 1898 г. привезли несколько работ Вильгельма для национального географического общества США (множество уличных сцен и сицилийских типов фон Глёдена из коллекции миссис Грэхем Белл были воспроизведены в октябре 1916 г. в выпуске "National Geographic", посвященном Италии). В гостевой книге фон Глёдена есть автографы Элеоноры Дузе, Габриэле д'Аннунцио. В 1913 г. Анатоль Франс писал фон Глёдену письма, полные восхищения. А немецкий промышленник Фридрих Альфред Крупп посетил Таормину в начале века, чтобы не только приобрести коллекцию работ фон Гледена, но и узнать подробности знаменитых вакхических оргий. Крупп, тогда человек лет 45, остановился на огромной вилле в обществе здоровых неаполитанских юнцов и безуспешно пытался подражать вечерам фон Глёдена. Это его приключение вызвало такой гранциозный скандал в Германии, что едва не стоило ему потери семьи и состояния. Общество ничего ему не простило, и, чтобы сохранить имя и семейное дело, он был вынужден вернуться в Эссен и покончить с собой.
Образ буколической Аркадии сложился в воображении фон Глёдена внезапно, он сразу оставил постановочную фотографию и сделал мужскую обнаженную натуру единственнным предметом своего творчества. Произошло внезапное превращение Таормины в город гомеровской древности, а обычных мальчиков из бедных семей - в героев античных легенд. Сыновья прачек и младшие братья кучеров стали патрициями, фавнами и лесными духами новой Эллады фон Глёдена. Вначале Вильгельм показывал эти фотографии ближайшим друзьям, например, герцогу Мекленбургскому, и считал, что они предназначены только для узкого круга посвященных, поклонников мужской красоты. Его друзья, восхищенные художественным качеством фотографий, стали показывать их другим, и вскоре во многих частных коллекциях его работы стали очень популярны. К фон Глёдену начали обращаться совершенно незнакомые ему люди с просьбой о покупке работ. Вильгельм делал все больше снимков, оснастил новую студию. Теперь у него было собрание реквизита - античных ваз, тканей, свирелей, звериных шкур, хитонов и хламид. Кожу моделей для придания ей своеобразного мягкого свечения он протирал эмульсией собственного изготовления из свежего молока, оливкового масла, глицерина и ароматических веществ.
И вот, как и много лет назад, это процветание было внезапно прервано, на этот раз началом I Мировой войны. Италия выступила в союзе европейских государств против Пруссии, и фон Глёден был объявлен "союзником врага". Иль Моро был призван в итальянскую армию. Вильгельм, тогда уже почти 60-летний пожилой человек, оказался перед горьким жребием - или быть интернированным на территории Италии в один из лагерей, или выбрать репатриацию, что он и сделал. К счастью, Иль Моро остался служить в частях береговой артиллерии поблизости от Таормины и присматривал за виллой. А знакомый швейцарец помогал ему как гражданин нейтральной страны в переписке с фон Глёденом. Вильгельм интересовался исключительно состоянием дел на вилле (судьбой своих мальчиков, ручных птиц и оборудования); и военные цензоры, проверявшие переписку Иль Моро, были поражены обилием уменьшительно-ласкательных мужских имен и птичьих прозвищ. Бучини немедленно арестовали по подозрению в шпионаже. Он просидел в тюрьме 3 месяца и сумел доказать свою невиновность и чистоту намерений фон Глёдена.
По окончании войны фон Глёден и София Рааб сразу отправились в Таормину, где Панкрацио Бучини подготовил все к их приезду и в доме, и в лаборатории. Со слезами радости Вильгельм возвратился к своим родным местам и с горечью обнаружил, что многие из его юных друзей не вернулись с войны. Позднее Вильгельм говорил своему английскому другу, что чувства необычайного счастья и одновременно печали и боли, испытанные им в этот день, были почти непереносимы.
По возвращении в Таормину Вильгельм обратился к своему прежнему образу жизни и работе. Политические события почти не давали о себе знать в Таормине, и, несмотря на установление режима Муссолини, Вильгельм продолжал работать вплоть до 1930 года. В ноябре этого года неожиданно умерла София Рааб, а 16 февраля 1931 года в возрасте 75 лет последовал за ней и Вильгельм. Наследником всего состояния фон Глёдена, кроме виллы, проданной им незадолго до смерти, стал Бучини, который хранил негативы и фотографии, не позволяя их репродуцировать. В 1936 году фашисты совершили налет на дом Бучини, устроили ночной обыск, разбили множество негативов, а остальные вместе с фотографиями увезли в качестве вещественных доказательств. Бучини посадили в тюрьму за "хранение порнографии". Человек почти без образования, но исключительно преданный искусству фон Глёдена, он на суде доказал, что произведения фон Глёдена не имеют отношения к порнографии. Его освободили, однако негативы остались "под арестом" до конца II Мировой войны. Их перетаскивали из одного места в другое, по дороге они бились и трескались. И в результате из 3 тысяч, унаследованных Бучини, осталась едва лишь треть. Фотографии с этих негативов вплоть до конца 60-х гг. продавались в Таормине тайно - из-за запретов католической церкви.
Аркадия юных фавнов и сатиров, детей с гирляндами цветов и в венках из виноградных листьев, мальчиков на пляжах и юношей в хитонах, томно опирающихся на побеги лесного винограда, была спрятана подальше от глаз, а сам Вильгельм фон Глёден практически повсеместно забыт.
Запреты были сняты только в середине 70-х гг., и фотографии фон Глёдена снова появились в лавочках Таормины, однако теперь уже почти никто не помнил автора.
Вильгельм фон Глёден и София Рааб и сегодня покоятся на маленьком протестантском кладбище в Таормине. Невдалеке на другом кладбище спят вечным сном Иль Моро и другие его модели. Из трех тысяч образов, запечатлевших их юную прелесть, осталось немного. И все же и этого довольно, чтобы навсегда оставить в памяти славный момент в истории фотографии и имя человека, который один лишь умел так воскресить древнюю красоту, что его произведениями будут восхищаться, пока человечество не перестанет мечтать об идеальных мирах.
|
