Номенклатурной политикой Костамукши с некоторых пор стал заправлять неожиданно возникший доктор Кастрыгин Лектор. По основному роду деятельности Лектор Кастрыгин формализовал, изобретал алгоритмы для федерального министерства образования. Эти алгоритмы, в совокупности репрезентирующие федеральную диагнологическую программу ("Педдиагнологию") были направлены в том числе и на подавление наивных мальчиков, на стирание их сознания как чего-то самобытного и творческого (официальной целью диагнологической программы было воспитание нового патриотизма).
        Один из костамукшских подростков по имени Сережа попал на выучку Лектору Кастрыгину, ибо родители мальчика, просто мама (непримечательная) и, напротив, весьма примечательный генерал Альберт Семенович Гойде вдруг разделили пафос самобытного отечества "Российская Федерация".
        Однажды случилось роковое пересечение Сережи и другого подкаблучного подростка по имени Ланселот. Это произошло вот как: было громадное многоспальное ложе, на котором изобретались многоуровневые позиции-лабиринты, а также стеклянный потолок-окно - своеобразная рама для картинки любовных утех между мальчиками. Затем в постели одного из федералов вместе с Сережей оказался парнишка четырнадцати лет. После того как федерал уснул, Сережа стал увлеченно рассказывать скромненькому Ланселоту о новом поколении и о программе по возрождению пафосной России (России 2009 года). Кстати, это уже было после прохождения Сережей соответствующей политгигиены и ритуала имиджевой инициации.
        - О Господи, - рассказывал Ланя много лет спустя, - что же пришлось Сереже пережить... Но я-то знал... Я догадывался, что здесь дело нечисто, хотя сама по себе программа диагнологии продуктивна относительно цели возрождения России-матушки новыми гражданами.
        В общем, Сережа на момент знакомства с Ланей уже участвовал в команде пиар-менеджеров Лектора Кастрыгина. К примеру, Кастрыгин в целях дискредитации криминальных авторитетов, и в частности одного из них, по кличке Маленький, дабы он не проник во властные структуры, подсунул ему Сережу (а Сережа, по словам Лани, мог раскрутить кого угодно). В итоге пиар-менеджерами монтировались репортажи о досуге братков. Был или не был этот досуг - неважно; главное, Сережа усыплял бдительность, в общем, делал все возможное, чтобы тайная съемка имела результаты.
        И вот, мэром Костамукши стал владелец лесохолдинга, захвативший отраслевую власть за две недели до выборов городского головы.

3. Принципы обучения и сеанс контролопатического транса.
Кастрыгин Лектор Христос.

        Тут Кастрыгин вдруг посредством указательного пальца дал понять Бестужеву-Серенькому, что необходимо прислушаться, замолчать.
        - Слышишь, работают... - обратился он к бывшему мэру.
        - Кто работает? - спросил Бестужев-Серенький.
        - Как кто, - сказал Кастрыгин, - инспекторы, федеральные педагоги, конечно, - это мое педагогическое ноу-хау внесено отдельным положением в программу правительства "Современная российская образовательная политика".
        - Вы большая умница, - повторил Бестужев-Серенький.
        - Пойдем, я тебя кое-чему научу, - предложил доктор Лектор. С этими словами он встал с кресла и направился к двери в следующий кабинет анфилады. Бестужев-Серенький поспешил за своим боссом. Через некоторое время, после считывания генострахометром термокода и кода сетчатки, защитное поле (прозрачное) рассеялось, и федералы переступили порог новой территории. В кабинете ╧2 все было малопонятным среднему обывателю, очень странным. Пространство кабинета, словно лианы, опутывали пульсирующие провода. Отправной точкой, соединением всех этих проводов была абстрактно-скользкая фигура, мало похожая на предмет привычной повседневности. Но для Кастрыгина это и была единственная повседневность - территория творчества, без которой он не мыслил, точнее, вне которой он не мог мыслить. Бестужев-Серенький завороженно наблюдал за пульсацией проводов, а также за их центральным органом - абстрактно-скользкой фигурой. На фигуре Бестужев-Серенький заметил жидкокристаллический экран с цифрами, бегающими, измеряющими что-то.
        - Это биоволоконный фиксатор, - пояснил Кастрыгин, - так называемый источник жизни федеральных педагогов-инспекторов. Принцип его действия - установление с инспекторами трансцендентальной связи, то есть бесконтактной.
        - Так это и есть воплощенная контролопатия? - поинтересовался Бестужев-Серенький.
        - Никаких контактов, - сказал Кастрыгин, - именно контролопатия. Так вот, где бы ни находился федеральный педагог, мой биоволоконный фиксатор всегда сможет скорректировать его программу, а также исправить возникшие ошибки.
        - Вы большая умница, - вновь заметил бывший мэр, - я бы никогда такого... о, мама моя, никогда бы такого не смог выдумать.
        - Ну, для того, чтобы такое произвести, - заметил Кастрыгин, - необходимо быть профессионалом, большую помощь в разработке этой программы мне оказал мой учитель, профессор Йельского университета Алехо Джон Валентайн, я несколько лет ассистировал в его лаборатории, до этого же я учился на биофаке в Принстоне, это было еще до Йеля. Кстати, мою программу одобрил профильный комитет американского конгресса, правда, им известна лишь сумма интенций и предполагаемая технология - теоретизм, не подкрепленный, но эффектный. - Кастрыгин скорчил снисходительно-важную мину; ему необходимо было окончательно согнуть Бестужева-Серенького, в этих целях доктор Лектор и принял спонтанное решение об экскурсии.
        В следующем кабинете сидели оцепеневшие, но обаятельные мальчики.
        - Это кабинет контролопатии маркетинга и финансового права, - пояснил доктор Лектор, - только давай тише, а то мы посредством звука можем сбить процедуру обучения.
        - А где же инспекторы, - поинтересовался Бестужев-Серенький, - федеральные педагоги?
        На это Кастрыгин сказал:
        - Дружочек, ты окутан цепями наивного реализма; тебе кажется, что каждому означаемому соответствует определенное означающее, которому, в свою очередь, соответствует материальный предмет (так называемый референт). Этот реализм и есть рассудок. Впрочем, здесь нет никакого заблуждения, я сам в нерефлексивной повседневности руководствуюсь наивным реализмом. Такова психофизическая структура буквального "Я". Однако моя лаборатория занимается преодолением миробуквальности, так называемой здравой логики. Как человеку буквальному тебе будет малопонятно существо федеральных педагогов. Все дело в том, что они не есть в привычном смысле.
        - Но Вы же буквальный человек, - заметил Бестужев-Серенький, - ваше тело вполне буквально, и тем не менее Вы...
        - Ты заблуждаешься насчет меня, - перебил Кастрыгин, - под буквальностью я подразумеваю непреодолимую константность, как бы тотальную, по-другому, относительность утверждения некоторого наличия, я же есмь сейчас, но не всегда, это мы в нашей лаборатории называем неравенством идентичности. В том-то все и дело, что идентичность проявляется только в случайной, временной явленности, но не в застывше-абсолютной, наивно-реальной.
        - Вы большая умница, - оценил человечек, - даже спорить не буду, ибо мало что смыслю в этом деле.
        - В действительности все просто, - сказал Кастрыгин, - федеральные педагоги материализуются в сознании агенсов как образы, то есть необходимые идентичности. Эти идентичности и программируются биоволоконным фиксатором. - Кастрыгин сделал паузу, дабы Бестужев-Серенький смог утвердиться в предельном впечатлении. - Имиджевая комбинаторика, - заключил доктор Лектор через несколько секунд, - самообучающаяся система. В этом смысле федеральными педагогами для себя самих являются агенсы-мальчики. Они через биоволоконный фиксатор конвертируют друг друга, предапортируют свое устаревшее сознание, имиджмейкерствуют.
        - Очень занимательно, - восхитился Бестужев-Серенький, - мне бы такое и в голову не пришло!
        Кастрыгин был вполне удовлетворен реакцией бывшего мэра. Он достал из кармана пиджака пульт управления, произвел какую-то кодово-цифровую комбинацию, и тут один из мальчиков встрепенулся, как бы вышел из состояния вненаходимости, расправил руки, встал и сомнамбулически, зато вполне ясно направился к доктору Лектору.
        - Ланселот, - представил Кастрыгин мальчика Бестужеву-Серенькому. - Один из многих моих любимчиков.
        - Да, весьма, - произнес Бестужев-Серенький, - тело у него просто великолепно.
        - Душа еще лучше, - заметил Кастрыгин, - уровень восприимчивости 49 баллов, предапортации - 36.
        - Лектор Гариевич, - обратился Бестужев-Серенький, - к сожалению, эти вещи мне ни о чем не говорят.
        - Это био-вещи, - сказал Кастрыгин, - уровень их вненаходимости именно сейчас во время контролопатического обучения максимален.
        Вдруг мальчик совершенно неожиданно открыл глаза и произнес:
        - Ланселотта, позвольте представиться, кукла по имени Ланселотта.
        - Почему кукла, - недоумевал Бестужев-Серенький, - откуда еще, что за бред, кто такая кукла?
        Однако Кастрыгин, пребывая в нетерпении, не ответил на недоумение бывшего мэра. Доктор Лектор быстро сбросил с себя одежду, затем разорвал одежду мальчика, и, о Боже, перед взором обалдевшего Бестужева-Серенького предстало обнаженное тело девочки.
        - Ну давай же, давай, - торопил Лектор Кастрыгин мальчика, - ООО... Ланселотта, Ланселотта! - Мальчик производил весьма органичные телесные комбинации, наконец, Лектор Кастрыгин кончил, мальчик вытянулся во весь рост, поморгал глазками и вернулся на свое привычное место.
        - О, замечательно, - тараторил Бестужев-Серенький, - просто замечательно!
        - Ну как, - поинтересовался Лектор Кастрыгин, - ты согласен быть моим инспектором?
        - Вашим, - по-дурацки переспросил Бестужев-Серенький, - не понимаю, доктор, Вы же говорили, что все это - самообучение, виртуалка какая-то.
        - Дорогой мой, - пытался объяснять доктор Лектор, - сейчас мы и подошли к самому важному, мальчики у тебя будут - хочешь, самые красивые, с коэффициентом тела - хоть все 49 баллов, но ты должен мне оказать одну услугу. Ты знаешь, что добрая часть моей жизни потрачена на борьбу с этим бандитом, ну... то есть... с неформалом Маленьким, он - сущая бестия, без убеждений, способный даже маму родную сделать, однако для того, чтобы его извести, мне необходимо доработать себя по моей системе, мне нужен инспектор, понимаешь, мой, личный, только для меня, я должен обязательно достигнуть уровня 54 - тогда мне уже никто не будет страшен, я стану чистой имиджевой энергией, ускользающей при необходимости в одну миллиардную миллисекунды, я стану непобедимым - властелином онтоса, я смогу, наконец, реализовать принцип "ЕДИНОГО". И наша партия также станет непобедимой, наступит подлинное возрождение России, Америка низвергнется в геенну огненну, из-подо льда выплывет Китеж-град, возникнет новое царство, в котором я, Лектор Кастрыгин, воплощенный Кадмон Адам, и президент Путин, верховный медиум геополитически интегрированного пространства со светской головой Москвой и духовной головой - Китеж-градом (моей епархией), будем справедливо управлять судьбами агенсов, будем вершить высший суд, и никто уже, никто, слышишь, не сможет нас опрокинуть, откроется, наконец, вечность. Мы придем навсегда, на тысячи, миллионы лет, время постепенно сотрется, возникнет новая религия - культ меня, Кадмона Праджапати, - это будет высшее единство светской и духовной власти, мы станем единственными верховными богами человечества, мы станем абсолютны.
        - Лектор Гариевич, что с Вами, - недоумевал Бестужев-Серенький, наблюдая, как Кастрыгин, войдя в раж, сомнамбулически, сумасшедше делал мимику воображения, мимику предвкушения реализации своих планов.
        - Лектор Гариевич, Лектор Гариевич...
        - Будешь моим инспектором? - заново спросил доктор Лектор.
        - Мне страшно, страшно, - заныл Бестужев-Серенький, - выпустите меня.
        Бывший мэр направился к выходу, однако наткнулся на защитное поле.
        - Кошмар какой-то, - причитал он, - Господи, прости меня.
        - Не бойся, дружочек, - сказал Кастрыгин, - это совсем не больно, твоя семья получит миллиард зелеными, ну, давай, не бойся, это абсолютный кайф, ты станешь чистой энергией, будешь ощущать себя во мне, твое чувство жизни не испарится, оно станет моим чувством, я буду носителем твоего сознания, каждый день - мальчики, ну...
        - О, нет, - причитал Бестужев-Серенький, он не знал, как избавиться от этого кошмара.
        - Иди же сюда, иди, иди, - хитро улыбаясь, заманивал доктор Лектор.
        - О, нет, нет...
        Наконец, доктор Лектор попытался схватить бывшего мэра. Тот увернулся и стал лавировать по всему периметру помещения, то и дело прячась за вкопанных мальчиков.
        Лектор охотился за бывшим мэром, однако безуспешно, тот был очень ловок. Бестужев-Серенький, следуя архаической традиции, даже успел мелом (припасенным на всякий пожарный) очертить круг с собою посредине.
        - Я не вижу его, - кричал Лектор, - не вижу его.
        - О, Господь, Господь, - то и дело причитал Бестужев-Серенький, затем он достал из кармана пиджака очки и ветхую маленькую книжицу, очки бывший мэр небрежно напялил на переносицу, книжицу открыл на середине, настроился в долю секунды и стал сумбурно, съедая слова, зачитывать:
        "О, человек, который обрел тайну неизреченного и стал совершенным во всех его типах и во всех его формах, - делай мя;
        О, человек, пребывающий в мире, но превосходящий всех ангелов - да превзойдет он их еще более, - делай мя;
        О, человек, пребывающий в мире, но превосходящий всех любовников и тиранов - да превзойдет он их еще более, - делай мя;
        О, человек, пребывающий в мире, но превосходящий всех господ и любовников и над всеми ими себя возвышающий, - делай мя;
        О, человек, пребывающий в мире, но превосходящий всех богов и созвездия и над всеми ими себя возвышающий, - делай мя.
        О, совершенное тело и дух, мудрость мира, красавец - делай мя;
        Да воцарствует он со мной в моем царстве; человек он, пребывающий в мире, но царь он в свете; человек он, пребывающий в мире, но не от мира он - делай мя, делай мя, делай мя..."
        - Ланселота ко мне, Ланселота, - кричал Кастрыгин. Тут мальчики в момент ожили, в том числе и Ланселот.
        - Сорвите с меня одежду, сорвите одежду, - гремел Ланселот, - обнажите меня, ебите-делайте меня.
        - О, Господь, Господь, - причитал Бестужев-Серенький, - ну помоги мне, пребывающий в мире, мамочка, СОФИИИИИИИИИИИИИЯ................
        - Я не вижу его, не вижу его, - кричал Кастрыгин. Ланселот стал сам рвать на себе одежду. По всему периметру кабинета летали фалло-эрегированные мастурбационные мальчики.
        Ланселот, обнажившись, также мастурбировал. Бестужев-Серенький призывал: СОФИИИИИИИИИИИИИИЯ............. Наконец, Ланселот кончил. Экстаз открыл ему магическое зрение.
        - Вот он, вот он, - указав на бывшего мэра, закричал Ланселот, - я вижу его, вот он.
        Бестужев-Серенький призывал: СОФИИИИИИИИИИИЯ..........................
        - Вот он, - кричал Ланселот, - сорвите с него одежду, обнажите его, сосите его, ебите, ебите!
        Тут летающие мастурбационные мальчики пикировали прямо на бывшего мэра, стали разрывать его, облизывать, высасывать-делать его. Черно-гнойные брызги подожгли кожу федерального человечка. Кожа задымилась, покрылась набухающими язвами, прочими бубонами, оспинами.
        Бестужев-Серенький, не потеряв чувство жизни, еле слышно призывал в мучениях:
                                С о ф и и и и и и и и и и и и и и и я
        - Эй, - доктор Лектор дотронулся до плеча бывшего мэра. Бывший мэр очнулся и увидел себя, сидящего в положении обучающегося мальчика.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил доктор Лектор.
        - Что это было? - недоумевал Бестужев-Серенький.
        - Ты и не должен помнить, как я усадил тебя, - сказал Кастрыгин, - я предложил тебе испытать действие контролопатии - ты согласился, ну как, не шибко дернуло?
        - Не шибко, - ответил Бестужев-Серенький.
        - Впрочем, это была не обучающая программа, - сказал Кастрыгин, - так, безобидный фокус, просто трюк; однако для федерального уровня, уровня мутации в самообучающуюся систему, необходима серьезная подготовка.
        Тут Бестужев-Серенький повернул налево голову и увидел сидящего рядом с собой обнаженного Ланселота.
        - Обнажите меня... - с искривленным лицом начал было бубнить Ланселот, однако неожиданно замолк, ибо Кастрыгин нажал какую-то кнопку на контролопатическом пульте.
        - Ну что, будешь моим инспектором? - вновь поинтересовался у Бестужева-Серенького доктор Лектор.
        - Нет уж, увольте, - сказал бывший мэр, - это не для меня, я средний человек, хочу просто работать, писать книжки, иметь деньги для помощи талантам, хочу быть просто полезным, однако на уровне своих возможностей.
        - Твой уровень слишком низок, - сказал доктор Лектор, - всего 19 баллов.

4. Умножение Кастрыгина. Ланселот-детектор.

        Вдруг федералы услышали, что в кабинете ╧1, той самой приемной Кастрыгина, раздается летучий мужской голос.
        - Где он, где он, - кричал голос, - я уничтожу его, сволочь... выдумал... обвел...
        Кастрыгин, услышав голос, стал белее снега, мимика искривилась ужасом, неожиданность всего этого подкосила Кастрыгина, словно какая-нибудь лихорадка.
        Кастрыгин остолбенел, было заметно, что он пытается принять решение...
        - Ну сейчас, сука, - продолжал греметь голос, - вот только подпишу бумаги... надо же... обвел...
        - Сюда, быстрее, - сказал Кастрыгин Бестужеву-Серенькому, открыв непонятно откуда возникший люк черного хода.
        Бестужев-Серенький растерялся. Он и опомниться не успел, как очутился, ведомый за руку Кастрыгиным, в мрачном туннеле - тайном выходе.
        - Да быстрее же ты, - торопил доктор Лектор Бестужева-Серенького.
        - В чем, собственно, дело? - вышагивал торопливым шагом за Кастрыгиным бывший мэр. - Зачем это, что Вы делаете?
        - Да быстрее иди, - грубо повторил диагнолог, - если, конечно, не хочешь сдохнуть, быстрее... быстрее...
        - Я не хочу сдохнуть, - сказал Бестужев-Серенький, - однако в чем, собственно, дело?
        Кастрыгин и бывший мэр напряженно пробирались по туннелю, однако вдруг их глаза ослепил яркий свет мощного ручного фонаря.
        - Нет, нет, - кричал Кастрыгин, обернулся с Бестужевым-Сереньким на 180 градусов, однако и здесь им в глаза ударил фонарный свет.
        - Все кончено, Маленький, - произнес мальчиковый голос. Свет фонаря стал слабее, и федералы различили контуры мальчика четырнадцати лет.
        - Сережа, Сереженька, - причитал федеральный диагнолог.
        Бестужев-Серенький подумал: "Бред какой-то". - Первый раз за все это время он критически отнесся к ситуации.
        - Ты хоть меня любил, Сереженька, - причитал доктор Лектор, пока охранники надевали наручники на него и бывшего мэра, - посмотри на меня, ведь я твой инспектор - доктор Лектор Кастрыгин.
        - Никакой ты не доктор Лектор, - сказал Сережа,- ты присвоил себе имя моего шефа; ты - федеральный преступник по кличке Маленький. Ну теперь-то мы с тобой расправимся.
        Скрученных федералов повели обратно. Наконец они вошли в тот самый контролопатический кабинет, который, однако, был пустым, самообучающиеся мальчики-инспекторы, видимо, уже закончили занятия.
        Скрученных федералов повели через приемную, затем через холл этажа, далее был долгий спуск в лифте. Наконец, они очутились в мрачных застенках Федеральной диагнологической комиссии. Их провели в тюремный приемник, в котором уже находились люди в серых костюмах, и самым главным среди них был человек, как две капли воды похожий на доктора Лектора.
        Увидев своего двойника, новый доктор Лектор злорадно улыбнулся и произнес:
        - А, наконец-то, сволочь, бандит.
        - Но это я доктор Лектор, - причитал затравленный первоначальный Кастрыгин, - я, именно я, уважаемые члены комиссии, неужели вы не видите.
        - Нет, - произнес новый Кастрыгин, - ты - мой уродливый преступный братец по кличке Маленький, наконец-то я тебя... - Новый Кастрыгин сжал руку в кулак.
        - Нет, - возмутился старый доктор Лектор, - это ты мой преступный братец Маленький, а я есть единственный подлинный федеральный инспектор доктор Лектор Кастрыгин.
        - Сволочь! Мелкий лавочник! - возмутился новый Кастрыгин. - Дешевка! Это пока я был в Йеле, ты не отдыхал, ты копал под меня, ты уже давно стремишься разрушить все мои разработки по возрождению России.
        - Это ты... - ответил старый, - это ты - бюргер, политический мошенник, это ты, назвавшись моим именем, хочешь разрушить грандиозные планы ренасцитум, ты - прохвост, интриган... "И воспрянет Расея из пепла, и будет новый великий город, и будут люди в нем - каждый с синевой небесной, и лица их будут яко звезды сверкающие, и упадет звезда, и возвестят волхвы о приходе нового мессии, Америка низвергнется в геенну огненну, из-подо льда выплывет Китеж-град, и снизойдет на землю царство света, имя ему - Рассея Любушка, Богоносица, Федеральная, Страдалица, Великая, Адамова, Архонтова, Матушка.........................................."
        Старый Кастрыгин упал и попытался изобразить экстаз от как бы погружения в почвенническую нирвану. Отсюда накал предела мгновенно сменился медитативным оцепенением. Однако членов ФДК и уж тем более ненавидящего нового было не купить дешевым имиджем. Новый, смекнув, велел охранникам разбудить старого Кастрыгина, впрочем, не выходя за рамки либерально-правовой процедуры, ибо новый в данный момент не желал провоцировать имидж Тота.
        - Ну, вставай, вставай, - вежливо поддакивал новый, наблюдая, как охранники поднимают старого, - дешевка - она и в Америке такой будет!
        - Я правду говорю, верьте мне, - причитал воспрянувший от нирваны старый Лектор, - я - апостол, а ты...
        - Дешевка! Даже не можешь талантливо солгать, - продолжал упреки новый Кастрыгин, - как же я ненавижу тебя, со времен первообраза, рождения души мира...
        - Твои ходы неубедительны, - перебил старый, - заимствованные приемчики, это я тебя учил когда-то технике перехватывания инициативы, ты же после смерти Евы перешел на сторону мага Сноция, с тех пор ты служишь Змию, вредишь богоносным, умерщвляешь, зело-добро!
        - Ну точь-в-точь, - возмутился новый, - кому как не тебе, Маленький, комбинировать факты из собственного бытия...
        - Это ты - Маленький! - перебил старый.
        - Нет уж, это тебя Сноций произвел в демиурга шестой ступени, с тех пор твоя функция - контролопатировать божественное как раз накануне наступления царства света.
        - Я думал, хоть что-то, - произнес старый, - хоть что-то в тебе осталось от той изначальной чистоты, девственности Эдема, но нет... ты абсолютен во зле... теперь я еще более утвердился в мысли, что твоя победа, сатанинская, либеральная, будет означать погружение мира во мрак на веки веков, без всяких шансов!
        - Какие шансы, - возмутился новый, - и ты мне еще будешь говорить про шансы! Ты - абсолютное сатанинско-либеральное зло со своей епархией - сатанинским Западом, я теперь окончательно убедился, что тебя необходимо поскорее согнуть в бараний рог.
        - Именно, именно сатанинский Запад, - отреагировал старый, - однако не моя епархия, а твоего хозяина, моя же епархия - божественный Восток, провозвестник девственности, царства света. Ты же в бешенстве, ибо у тебя не вышло стать мэром Костамукши.
        - Это у тебя не вышло стать мэром Костамукши, а мне и не нужно было им становиться!
        - А, бандит! - закричал старый, - это ты используешь понятливых в своих сатанинских интрижках!
        - Нет, бандит - это ты, - отвечал новый, - а я служитель федерации света, диагнолог, доктор Лектор Кастрыгин!
        - Нет, это я Кастрыгин, я, только я, ну, члены комиссии, посмотрите же на мое лицо!
        - Опять приемчики! - закричал новый. - Ты прекрасно знаешь, что различать нас затруднительно, пытаешься сбить с толку моих вассалов!
        - Покажите криптоталисман, - обратился к старому один из членов комиссии. - Если покажете, значит, Кастрыгин - Вы.
        - Криптоталисман, - обрадовался старый, - ну конечно! Криптоталисман, щас... - Тут старый доктор Лектор обнажил грудь, и перед высокой комиссией предстал вживленный в тело биоорнамент - магический нарост на груди доктора Лектора.
        - Он его клонировал, он клонировал его! - закричал новый Кастрыгин. - Вот, смотрите.
        Тут новый в аналогичном тоне обнажился, и члены комиссии увидели точно такой же магический нарост, однако теперь на груди нового Кастрыгина!
        - Сходство великолепное, - строго произнес один из членов комиссии.
        - Это ты его клонировал, - закричал старый, - ты - исчадие ада.
        - Произнесите заклинание по частям, - заключил все тот же серокостюмный представитель.
        - Коце Ле Тхар! - обогнал старый.
        - Абр Тавай, - продолжил новый.
        - Ах ты гад, исчадие, - закричал старый, - я измором тебя возьму.
        - А я просто-напросто тебя... - начал было новый, однако старый подбежал к нему, схватил его за криптоталисман, произнес "Абр келит таха". И тут телесность близнецов Кастрыгиных стала таять. Они проникли друг в друга, стали представлять собой единое, однако время от времени контуры каждого из них на несколько мгновений поочередно возникали, затем - снова единое.
        - Змеюка! Змеюка! - было слышно непонятно кем из них произносимое оскорбление. - Змеюка! Гадина! АААААААААААААА!
        - Ланселота сюда, Ланселота сюда, - закричал все тот же член комиссии. Ланселот возник тотчас, словно по мановению магического приказа.
        - Обнажите меня... - начал было Ланселот, однако член комиссии перебил его. - Абр тхи нома, - сказал он. После этих звуков телесность Кастрыгиных, разделившись, вернулась в исходное положение, Кастрыгины, каждый независимо, стряхнули с себя пепел, поправили прическу, однако, увидев Ланселота, новый закричал:
        - Сейчас не то время, часть моей энергии уйдет, неужели нет другого способа?
        Между тем старый, в агонии, стал нашептывать: "Абр той, о, Мана К*Хайе..." Заклинание не завершилось.
        - Цилиф Бо Шоне, - перебил его все тот же член комиссии. Старый оцепенел, магическая энергия потерялась. Он не мог ничего поделать. Воцарилось ожидание.
        - Я не вижу его, не вижу его, - кричал Ланселот.
        - Сюда Сережу, Сережу... - По приемнику пронесся тотальный шепоток.
        Сережа, нормальный вроде мальчик и наблюдавший за всем, стало быть, присутствующий, вдруг магически вытянулся в росте, его тело маскулинизировалось, члены напряглись, глаза засверкали, одежда стала белее снега.
        - Сорвите с меня одежду, сорвите одежду, - кричал он, - обнажите меня, ебите-делайте меня.
        И опять по всему периметру стали летать фалло-эрегированные мастурбационные мальчики. Контролопатия повторялась до мелочей. Бестужев-Серенький уснул (видимо, по мановению федерального магического приказа). Новый Кастрыгин волновался чрезвычайно.
        Сережа разорвал белые одежды, стал мастурбировать, мальчика магически лихорадило, в глазницах сверкали нарочитые белки. Наконец Сережа кончил.
        - О, йе... йе... - экстатично задрожал Сереженька, затем мобилизовал в себе силу транса и указуя на федерального диагнолога, стал кричать:
        - Вот он, мое зрение открыто... Дай силу, Китеж-град... вот он.
        Тут мальчики пикировали, подняли доктора Лектора на воздух, приковали цепями к непонятному многоугольнику. Ланселот взлетел, обнажился, и лишь только состоялось роковое соприкосновение, доктор Лектор в сомнамбулическом экстазе затянул: "О, Ланселотта, Ланселотта". Эти слова спровоцировали мутацию: короткая стрижка Лани обернулась локонами, таз округлился, соски вытянулись. Свой фаллос Ланя вырвал прямо с мясом. Кровь вместе со спермой брызнула в старого Кастрыгина.
        - Еби меня, еби меня, - кричал Ланя.
        - О, Ланселотта, Ланселотта, - сомнамбулически причитал Кастрыгин.
        Здесь доктор Лектор стал пить кровь мальчика. Затем Ланселот засунул в рот доктора свой оторванный фаллос. Фаллос тотчас стал сохнуть, задымился, вспыхнул синим пламенем, растворился во рту Кастрыгина.
        - Он не сосет! Не сосет! - закричал новый. - Вы видите, это любитель девок - Маленький!
        - Это Маленький, Маленький, - разнесся шепоток по приемнику.
        Вдруг все контролопатические мальчики исчезли, Сережа вернулся в свое исходное положение, обратился вновь обыкновенным подростком в белой майке и потертых джинсах. Ланселот покружил еще несколько мгновений и вслед за мальчиками растворился в воздухе. Старый Кастрыгин камнем рухнул на булыжный пол приемника.
        - Ах ты змеюка, змеюка, - радовался новый доктор Лектор, подошел к поверженному и со всей силы пнул его своим остроносым монументальным сапогом.
        - Маленький, все-таки Маленький, - шептались члены комиссии.
        Вдруг один из членов комиссии, тот самый, кто исполнял дознание, вытянулся, стал расти, превратился в угрожающе сильные контуры тела, стал недосягаемым. Его километровые руки нависли над тюремным приемником ФДК.
        - Тело мира, - прогремел он сакральным басом, - обернись оболочкой Цинцум Алеф... разверзнись, бездна, возьми свое, червь точащий.
        Тут поднялся сильный ветер, пространство приемника обернулось востокозападом, вселенная оказалась на ладони мага.
        - Мы на длани его, - закричал новый Кастрыгин, - держитесь, мы на длани его.
        - Разверзнись, бездна, - гремел голос, - тело мира прячу, разверзнись, бездна!
        Тут маг Сноций стал сжимать руку в кулак.
        - Держитесь, держитесь! - кричал Кастрыгин. - Тот не погибнет, кто без греха, держитесь!
        Наконец, кулак замкнулся, спрятанное тело мира обернулось днем. Сквозь пальцы Сноция проступало логово червя - разверзнутая темень бездны.
        - Миберо Коце Тха, - гремел Сноций, - Червь точащий, возьми свое!
        Тут раздался пресмыкающийся скрежет. Червь точащий мчался к кулаку Сноция - телу мира.
        - Чадо проклятое, - прогремел Сноций, - заключись во тьму. И пребывать тебе во тьме до тех пор, пока ты, высасывая мужеское, не кончишь.
        Тут контуры обезмиренного старого Кастрыгина стали рассасываться, затем сконцентрировались в протяженной плавающей дымке. Поднялся ветер бездны и засосал сквозь пальцы Сноция дымку чада проклятого.
        - Циналиф... Таго... Биеру... - прогремел Сноций. Тут, будто не исчезая, возникло исходное пространство приемника.
        - Сноций, Сноций, - раздался шепоток, - наша ипостась - Сноций.
        - О, повелитель, - затрясся новый Кастрыгин и склонился перед Сноцием, - повелитель, повелитель!!!
        Все, кто находился в приемнике, также склонились перед архонтом.
        - О, православная ипостась Сноция, - произнес оставшийся Кастрыгин. - О, великий демиург-архонт! О, зиждитель праведников! О, патриарх мира всея!
        - Я повелеваю тебе, - прогремел хранитель православия Сноций, - партию Единого через контролопатический транс преобразовать в великий орден света, учредить семь степеней адамова магистрата, посвященных магистров сделать высшими руководителями Федерации, посвятить светского владыку Володимира через транс в высшего магистра-храмовика, земного патриарха православных сделать духовником ордена, и тогда я смогу предстать в земном облике великого князя света. Володимир обернется моим вечным воплощением, из-подо льда выплывет Китеж-град, ты воплотишься в бесконечный источник всех миров и эонов, Адама Кадмона, и тогда уже я в лике Володимира и все твари мыслящие назовем тебя нашим верховным повелителем, Адамом Кадмоном, великим спасителем Христом. Расея станет центром мира - великим островом, все же остальное, неправедное, утопнет в божественном очищающем потопе. Да будет так! Абр Тавай!
        - О, великий Сноций! - благоговейно произнес Кастрыгин. - Слушаюсь тебя, повинуюсь твоему тотальному закону.
        - Повинуемся твоему тотальному закону. - По всему приемнику разнесся благоговейный унисон.
        Тут Сноций исчез - обратился в астрал К*Хайе Абр Тавай, - в приемнике опять возник все тот же следователь ФДК. Он словно вынырнул из транса, голова у него побаливала. Члены сводила судорога, порожденная литургической метаморфозой.