* * *

Некоторое время назад я начал страшно злиться
оттого что не могу с собою прежним слиться
не могу оттого что куражиться и веселиться

подмечать стал на себе разные взгляды
не могу больше носить цветные наряды
что-то стали они мне маловаты да и аляповаты

мне уже давно говорили что они никогда и не шли мне
не к лицу были а к телу липли теперь больше в шинели
хожу на края наступаю обтираю панели

и при этом вид у меня исключительно зимний
эдакий зимородок что смотрит разиней
за угол спрячется выглянет снова взглядом окинет

примерится а просмотрит хоть глаз и намётан
глядишь кто по улице шёл уж валяется мёртвый
и сам по следам шагаешь походкой нетвёрдой

а что как и где ему акциденция вышла
концы в воду только зачем клеймо ему выжгла
особый предохранитель под кожу зачем ему вшила

безносая дура и дёрнулась синяя жила
хоть ухом он не повёл не дрогнул ни один мускул
и словно уснул день сделался мутен и тускл

не обернулся не прянул сигнала не принял
не угадал что за цвет красный или же синий
меня не касается что нет его и в помине

дело моё сторона не был я никогда забиякой
теперь по-иному вдруг сделался тенью маниака
вот мой знакомец мне делает всякие знаки

лучше б не узнал меня за другого бы принял
спрятаться бы иль спасенье в надменной мине
я теперь сам не свой словно меня подменили

он мне привет как дела а я ему чем обязан
ходит тут этаким гоголем этаким знаете князем
руку холодную мне протянул такая оказия

ишь фанфаронит а сам-то всего лишь мужской парикмахер
а налимонился словно смотрины у свахи
хахель идет хэнде-хох не хватает лишь свастики плахи

но это так пшик один всё равно он не знает пароля
и невдомёк ему что на самом деле король – я
только уж больно мне в своё время попортили крови

белых телец кровяных или же красных
много звенящих как перья испанских пиастров
в них корпускулы радости чередование гласных

красил я волосы прежде и хною и басмой
в зеркале видел себя и слушал как пели согласно
падал как на чело волос безвластный

после же краску смывал и никому не показывался
в доме своём затворялся и словно грязью обмазывался
негром лицо воротил впрочем недолго обманывался

выпали волосы как не успел моргнуть я и глазом
все до единого сверкаю кожею гладкой соблазном
на затылке слоновьем и улыбаюсь улыбкою грязной

а парикмахеров я избегал ведь были они мужскими
тёмною тенью стоят за спиною вот бреют виски мне
словно бы пасечники замирают над ульем пчелиным

волос срезают и ногти подпилят видят глазами пустыми
не размыкают рук и будто язык мне отнимет
кто прикоснётся к главе перстами своими

нету теперь вот и стал я ужасно злиться
словно ужален а в кране вода продолжает литься
словно проснулся уже а всё по-прежнему снится

всё меня раздражает и сигареты Virginia slims
молча взираю глазами красными от контактных линз
всё меня раздражает как будто бы что болит

мнителен я вот теперь гомика обращаю в фашиста
а у него взгляд словно цветок душистый
может быть ждет его встреча с метисом мясистым

что на углу поджидает прохожих с кастетом костистым
а как увидит любимого становится тих как молитва
ласков как дурочка и на запястье намисто

может поутру мотетом поют и пьют кровохлёбку
зуб золотой у него а дышит и смотрит так робко
чтоб на любимом лице веки глаза не поблёкли

а подойдёт незнакомец ко мне или американец
амер как говорят нету на свете горших пьяниц
спросит который час а уж сердце отпрянет

или попросит курить и подмигнёт как в рекламе
или пройдёт девушка с двумя моряками
денег попросит калека с двумя кулаками

вежливым шёлковым голосом заговоришь извините пожалуйста
будешь как мать родная ему только чтобы избавиться
галстук поправишь оговоришься поправишься

только ему всё равно можешь ты не понравиться
лучше уж в бегстве спасенье искать лучше всё сделать заранее
лучше на этот раз быть более покладистым

только вот лучше ли если тебе намекают
сделать вид что не понял тут не отделаешься синяками
впрочем свернуть бы за угол как солнце за облаками

пройти и выйти в соседнюю улицу никем не замеченным

Выйти на улицу никем не замеченным
улица с зуботычиной в улицу онемеченную
где первый встречный вам погадает по печени

где в витринах зеркальных как покалыванье в плече
до вас донесется окрик картавый окрик ничей
и манекен закачается в стёклах в параличе

когда мимо вас и помимо вас проедет машина
провезёт на себе 20 пар гамаше́й на
20 детей и 20 звонков позвонков шейных

для стариков и гроб с сургучной печатью
а ещё повезёт каждому по готовому платью
плоть от плоти живому и за отдельную плату

но неузнанному но названному младшему брату
и закружится улица и умножится десятикратно
ряд отдельных огней и ряд окон квадратных

как темнеется в зимнее время! носа высунуть не успели
как уже полуночные огоньки зажгутся над каждой постелью
тени удлинятся и задёргаются в окнах теле-

визоры приближается новая година на острове Пасхи
сообщат вам кого-то съели потом предали огласке
в исторический момент вы включаетесь без опаски

ибо жизнь вне опасности окно задёрнуто шторой
и вы ищете адрес всё ищете адрес который
ищете вы с утра и это адрес конторы

где делают искусственное дыхание где учат неметь
где зубы вставляют золото серебро и медь
а потом вам в театр где сегодня играют комедь

но театр там за углом а контора уже где-то рядом
вы витрины обводите неуспокоенным взглядом
вы дома огибаете словно страницы тетрадной

углы на странице той буквицы пляшут
все названия перемешались так вам втемяшилось
как будто бы вас показали по ящику

вы газетку берёте и там сообщение видите
говорят-де что будто Москве никогда не бывать новой Индией
и что участи будто бы нет завиднее

только лопнуло что-то и улица прежде немая
вдруг заговорила точно лёд ломая
точно прорезались почки в начале мая

заговорила баском тенорком и выписывать вензеля
принялась понемногу начиная узнавать короля
анаграмму имени вашего в названиях вам говоря

не подозревая того вы идёте себе и доходите до театра
где танцовщиц тени зыблются на пуантах
а во рту медяки и такая вам выпала карта

что иного нет в программе спектакля
кроме "ужина с дураком" вы этакой вафлей
проплываете между кресел выпивая последнюю каплю

терпения чужих ног и на сцену шагаете прямиком
посреди оказаться желая ужина с дураком
хоть на сцену обычно вас не затащишь силком

зато после спектакля как вас вытолкают взашей
и проводят туда где как в коробке карандашей
пациенты лежат терпеливые окрик ничей

вам уже не покажется незнакомым