* * *

ночью читала фанайлову и всё поняла
господи, прости и перекрести, вот такие дела
девушки-денежки плачут в подушку, в трубке алло
говоришь, подожди немножко ещё, только жизнь как сажа бела

секстон и плат снимают курки, смит и вессон
горло стальное, в каждой сидит по бесу
с русской рулеткой станет тебе весело
но: го́рода нервы, мокрые пряди, ветер-муссон...

тонкое, гибкое, прочность прошла по ГОСТу
господи, слышишь, как ненавидеть просто
женщину, спит не одна, и за это, господи
спасибо тебе спасибо тебе спасибо

* * *

пела мне нравится что вы больны
пела страна широка и вы в ней больны
танечка плачет не любит он меня трахнул и бросил
а он самый красивый а мы для него больны
а ты в ноты не можешь попасть путаешь ты и мы
каждый сверчок знай свой шесток от сумы до тюрьмы
сели на корточки краской запачканы джинсы
а он хотел полюбить, а только все силы высосал
а он рвал перепонки спиртом смазывал раны
а всё ж не любил, говорил ещё рано-рано
а ты складывай руки лодкой плыви на север
звуками мелкими перебежками зёрна от плевел
отделишь прорастишь посадишь польёшь укроешь
а всё одно: гербарий из плевы, и джинсы запачканы кровью

САММЕР

не рифмуй саммер и зуммер
не приходи в комнату, пока я сплю
ночи холодные теперь очень
значит ли это что мы должны

слушай свою кассету час за часом
пей джинтоник. и три виски́
не разбивай вон ту синюю чашку
просто надень носки

мне легко говорить: я пятно на тёмном
сейчас бы вспомнить экзюпери
свернулась в утробе твоей котёнком
и ты это знаешь

* * *

споткнуться, ползти от соска к соску
не дальше, чем море от солёных скул
чем грязь от ногтя, чем бакс в чулке
видишь, всё плохо во мне, чтобы близко

подходить, рассекать, подставлять ладонь
ты лучше молчи, все равно динь-донн
сюда поставим кровать, говоришь, фэн-шуй
а мне, говорю, по хуй, то есть когда-нибудь

видишь, плохая я, руки крестом,
дурная примета, не носи в мой дом
у меня там брат, говоришь, у меня там мать
да, говорю, блядь, то есть и там любить

* * *

ты думаешь что пазолини такой бальзам
может быть марка обуви
может быть импортный ликёр пили у славика
может быть итальянский скрипичный мастер
может быть сорт георгин цве́та злости
может быть модельер и бежишь на кастинг

лучше думай что это ликёр что мы пили у славика

* * *

полчаса стою на остановке. влага-
лище вымерзло. стало сосулькой полой.
сосать леденцы от кашля (по-летнему это лакомство)
осталось, пока не прибыл троллейбус полный

рогатый чёрт (похож на мужа моей Оленьки),
наматываю шарф на себя, на шпульку.
господи-синоптики, отчего ж так холодно,
что я ебусь с колючею сосулькой?..

* * *

видишь ли, Тёма, бывают такие вещи
которые трудно понять, их можно принять или не
принять никогда. это вопросы вечные
риторические – каждый ищет ответ сам, думая о себе,
отрицая их или пробуя на зубок.
видишь ли, Тёма, у каждого разное детство.
не помню, кто сказал, что все мы родом из детства,
не суть важно. а маме не чуждо кокетство,
хотя мама красивая, с этим вряд ли поспоришь.
и вот, Тёма, если посмотреть под другим углом,
наша мама пребывает в обычном горе,
как всякая женщина, которой за тридцать,
которая читала Стендаля и Колин Маккалоу,
в университете – стихи (даже пробовала что-то писать сама),
потом стала пудриться, потом красить губы алым,
потом пользоваться Шанель #5, потом...
видишь ли, Тёма, скоро пол-первого... лучше поспи.