* * *

мне становится страшно, когда люди наступают на каштаны,
раздавливают их блестящие мавританские головы,
похожие на карие глаза,
их беленькие смеющиеся мордашки.
что колючки против подошвы? природа несовершенна.
еще страшнее, когда на них наезжает автобус.
(я закрываю глаза и думаю: в каштане мина,
он сатиновый шоколадный усама бин ладен)
но в голову лезет детство: у сома усы, чешуя в заплатах;
не то, чтобы я террористка, а каштано-appassionata
вот он и роняет на меня кручёные листья,
как предметы нижнего туалета – скатывающиеся чулочки,
трусики, лифчик; абсолютно раздетый,
каштан из женщины обращён в мужчину, гордо вздымает ветки,
страстно вздымает ветки, его партнёрша бесплотна,
она играет с ним в жмурки, делает ему больно,
целует кожу, щекочет корни,
оборачивается мальчиком, обнимает ствол,
смеётся, делает ему больно;
от этой боли сыплются вниз каштаны –
твёрдые, мужские, предательские слёзы,
каштан обращается в женщину. это больно.
это больнее, чем обращаться в мужчину.
он терпит. природа несовершенна.
в следующий виток боли она, наверно,
обратит меня в колючую скорлупу каштана.
прошу тебя, ходи осторожно.

* * *

вы ли выли? мыли мы воем душу
выли выли да не вытянули волю божью
вывыли мы взмыли взмокли
взмыленные примчались к марии
мария в слёзы. а мы ей лилию
но марии больно. она всё равно в слёзы
мы бились бились буянили барабанили влезли
внутри марии красно. горячо. тесно.
мы вылезли и вздохнули
натянутая как новенький барабанчик
мария плачет в ней мальчик пока ещё с пальчик
жалко марию мария жаворонок из стали
у неё тело из тюля а кость из мела
сердце марии пепел в перчатке белой из шёлка
мы втыкаем в него иголки проверяем а жив ли мальчик
мария плачет

* * *

Д.Иванову на мотив Summertime

everyday
эвридика становится теньше и тоньше
кто-то тащит её по периметру сумрачных дней
её сердце молчит. по печальной привычке касаясь
туберозы груди она тщится услышать в ней шум
долото топотание кашель. но сердце не бьётся. не хочет.

что ты деятель жизни моей замолчал заболел засмеялся
вышел вон отдал царство моё за коня. что ты скажешь коню когда он
пить попросит? опустишься ли на колени?
что ты скажешь коню когда конь твой издохнет в пути?
я не в силах сберечь эту речь постепенно чужую
говори говори я не в силах тебя удержать
в человечьей груди постепенно теряющей плотность

everyday
эвридика встаёт в бесконечную очередь в кассу
обналичить талоны тоски
– два часа на полгода побыть непривычно-живой
позаламывать руки потрахаться и поскандалить
покричать наконец потому что так страшно молчать
в той густой слепоте что у вас называется смертью

замолчи замолчи ангел ты или фавн кто ты пахнущий плотью и кровью
мёдом и молоком замолчи безрассудный живой
безнадёжный безумный посмевший спуститься сюда
в пустоту и песок в мой стеклянный зверинец
слюдяной людинец ледяной зачарованный сад?