Москва
|
* * *
усталый европеец жрёт свою ветчину не торопясь
площадь сворачивается крыша справа цепочки флажков
я ненавижу цирк подъезжаешь прямо грёбаные кареты
дайте пройти и этот, чёрт, неприятно вареничков шнапсу
воздух в нагретом птичьи спирали расплавленных голосов
вкручивающиеся в виски кладбищенская роса чёрные спины неопрятные твари
этот язык я учил слишком долго чтобы его забыть
эта страна слишком долго жить чтоб её покинул
ты, растягивающий себя точно узел резиновый и неживой,
птичьи сухие руки в местах прикрепления нитяных сухожилий
ты, бредущий к нему на площадь, словно добрый бог
сможет тебя накормить, напоить и не дать по шее
братья, что были разлучены столько и столько лет
слушай, как в ушах закипает чужая кровь,
как бы если я снова пытался выбить окно твоим лёгким телом,
а потом ты опять хватаешь меня на руки и несёшь,
слушай, ты! говорю я тебе, столько лет я способен сорваться и умереть,
слушай, ты! когда я узнаю, кто ты,
я точно убью тебя, покажись, и он опять отбрасывает меня к стене,
трясёт за плечи и не отпускает, не отпускает, не отпускает.
* * *
самсебязаписавше, закрыт твой рот
исчерпывающи, мелочны твои притязанья
что бы ни связывало с твои девятнадцать лет,
девятнадцатию годами оно не сделается не станет
жирный череп вервольфа не дремлет смотрит в окно
вас двое заперты в комнате под потолком лунка
за дверью крысится кто-то, слишком много дверей и зверей,
сохнет его лисья шкурка.
один из вас, отчаявшись, просит воды,
другой её приносит,
узкие спины вжаты в две узких стены,
больше никто ничего не просит.
о если б раскинуть крылья и стать горячим,
как душная ночь на востоке и на закате,
если бы крылья раскинуть и стать просторным, просторным,
напиться из лужи, убить человека, дождаться утра,
но я тебя не покину он тебя не оставит
нас не убить они тебя не забудут
нам не поумирать ни по-отдельно, ни вместе,
я заглядываю в окно, луна не всходит и не заходит.
о если бы, выбив окно, стать воздухом или ветром,
стать твоею горячкой или твоею кровью,
стать водой и увидеть, отражены в воде,
один из вас шевелит руками другого.
* * *
быть может самые тонкие наши чувства
нерушимые ржавая иголка жёлтая лихорадка
с какой стороны у дракона сердце с какой стороны
ешварц написала ткань и говорит не из худших
песок у дракона с какой стороны песок
я говорю что возможно это и есть ненависть
ты, говорят тебе, ты в исступлении ненавидишь
врёте, сволочи, всё вы врёте, с какой стороны у дракона сердце
садо-мазо, шузо-юзо, запретить бы вас всех
и крылья крылья
"Вавилон", вып.10:
Следующий материал
Вернуться на главную страницу | Вернуться на страницу "Журналы, альманахи..." |
"Вавилон", вып.10 | Ирина Шостаковская |
Copyright © 2003 Ирина Шостаковская Copyright © 2003 Союз молодых литераторов "Вавилон" E-mail: info@vavilon.ru |