* * *

здесь неуютно: свет дневной померк.
протискиваясь в горлышко бутылки,
толпятся люди к выходу наверх,
и надо мной маячат их затылки.
идет состав по моему мирку,
плывет его мелодия сквозная
вдоль проводов. ты где? – я наверху.
а Б-г, ведь он не бросил нас? – не знаю.
снаружи голубые облака,
сквозь них горит недремлющее око.
ты где-то далеко. до потолка
клубится духота. мне одиноко
в густом лесу из высоченных лбов.
пошатываясь, двигаются люди.
скажи мне что-нибудь, моя любовь:
что если завтра ничего не будет

* * *

тишина. отключили горячую воду. снаружи
начинается дождь, чтобы позже уйти за дома.
он смирился, он моет посуду. от звяканья кружек
и холодной воды он, как с лестницы, сходит с ума.
человечек стоит перед зеркалом, глазки зажмурены.
на цементном полу прорастают его чудеса.
пропускаю его: извини, у меня тут накурено,
мы не виделись целых сто сорок четыре часа
если вдруг ты решишь, став дождинкой, из облака вытечь на
заржавелые крыши домов, передай им привет.
пропускаю: прости, у меня тут темно, как в спичечном
коробке, городке, где, ввиду неуплаты за свет,
электричество отключено, и, наверно, надолго.
ничего, говорит, всё равно я не сплю по ночам,
наблюдая за тем, как из мелких зеркальных осколков
разрастается новое утро – начало начал.
только как он узнает, что утро уже наступило?
открываю глаза; а на улице так же темно.
– потолок посветлеет, когда повернёшься на спину,
и подует слезами в окно.

* * *

вот она осень с той стороны налипла
сброшенная оболочка яичная скорлупа
в классе пустом нараспев ты читаешь молитву
за кого-то кто в сотне кварталов отсюда упал
снова со мной моя неразлучная свита
мрачные размышления мокрые фонари
вот он твой тёмно-синий с белым узором свитер
кто внутри

* * *

просыпаюсь промозглая стылость
знаешь мне тут недавно приснилось
я по снегу назад не пойду
мокрый лёд удалённые гланды
запотевшие стекла веранды
райский свет в подмосковном саду

минус ноль ветер юго-восточный
лечит боль поливая цветочки
грустный нежный живой человек
жив припадочной радугой рваной
он пускает кораблики в ванной
чистит зубы и смотрит на снег

у него ржавых гвоздиков полный шкаф
провалилось в метро его солнышко
вот ещё один день позади
боль умолкнет цветы захлебнутся
осень поздняя небо на блюдце
улыбайся пощады не жди

* * *

Чудеса твои все перебраны, да и мало их было, чудес,
Ты окно амальгамой серебряной покрываешь за слоем слой.
День прошёл, укатилась пуговица, распустился лиловый лес,
Но вздохни – зашипит, и обуглится, и остынет, и станет золой.
Что за горести нам уготованы? Не о них размечтался подросток,
Захлебнувшись водой газированной, видом с чёртова колеса.
Ты сидишь у костра, и гарь его застилает мои небеса,
Добавляя в их чёрное варево две-три горсти ошпаренных блёсток.

* * *

губы поголубели
в лодке туман плывёт
утром на этот берег
вечером снова на тот

солнце почти не греет
снится сквозь дым седой
сзади кладёт на шею
ласковую ладонь

смотрит глазами добрыми:
"вдаль от любимых мест
не забывайте вовремя
оплакивать свой проезд"

чёрные стены в душе
ночью когда темно
вылетят наши души
с паром через окно

* * *

когда слова растрачены,
ложусь. уже темно.
зима, не бей лежачего
и гвозди не вколачивай
в моё незащищённое окно.

трава под снегом ёжится,
как угольки в золе,
но счастье не умножится,
его смешная рожица
застыла на троллейбусном стекле.

а ты ещё надеешься,
ещё кусаешь рот
кондуктор просит денежку,
но никуда не денешься:
они уже спускаются в метро.

в осеннюю сумятицу
и в зимний карантин
ладонь об снег поранится
один из них останется
один из них останется
один

ВИНОГРАДИНКА

мои глаза открываются с тем же звуком
с каким убирают снег в полседьмого утра.
и над лицами матово-нежных фарфоровых кукол
в магазине игрушечном вьётся его мишура.
человек – посмотрите, как плавает в небе скупом он
по бензиновым отсветам транспортной пробки на МКАД.
он выходит на мост со своим лотерейным купоном
и следит за паденьем ненужного больше комка.
снова падает с неба холодное мокрое белое –
угасать на поверхности полуоттаявших рек.
брат виноградинка, знаешь ли, что с нами сделают –
неужели проглотят – а косточки выплюнут в снег?

*

солнце и облако стали моими врачами:
прежде чем сделать укол, протирают ваткой.
ты растворён в моей жизни, как сахар в чае
и без тебя мне придётся совсем несладко.

посмотри: человек обращается в Б-гу в автобусе
просит: верни меня, Б-же, в мою ячейку
только бегут провода, словно птичьи прописи,
только рюкзак неподъёмный чей-то

заслоняет тебя от меня – будь он неладен, как
сложно всё сделалось: жили б себе и жили.
отвернулся... я с ужасом думаю, брат виноградинка:
мы чужие

*

голой рукой за горячее
взялся, отдёрнул.
всё оказалось иначе
белого с чёрным.

шутим – как будто схожи
в каждом своем куске.
"с кем ты ещё так сможешь?"
"больше, – отвечу, – ни с кем"

хочешь – возьми, откажись.
маслом кипящим брызнет:
я – это часть твоей жизни,
ты – это вся моя жизнь

утром выходим из дома
к небу пустому
брат виноградинка, кто мы
что мы

БОТИНКИ НЕСЧАСТЛИВОГО ЧЕЛОВЕКА

под столом стоят
ботинки несчастливого человека
самого человека здесь нет
только солнечный луч на обоях

брат мой проездной билет
нас засасывает обоих
меня – в ночь
тебя – в турникет

выдаёт нас новеньких
чистеньких готовеньких
только затеплится утренний свет
тебя – без одной поездки, меня –
без одного дня