ВАВИЛОН: Журналы...: ВАВИЛОН, вып.10: Анастасия ТРУБАЧЁВА

под окном полупьяное пенье сирен,
потолком голова пролетит – не лови.
ты опять от моих разведённых колен
поднимаешь лицо, подбородок в крови.
говоришь, что молчать запрещённый приём?
запрещённый приём – это тыкать хуём,
если не во что, только в полуночный сон,
что объел тебя будто в воде будто сом.
забирается солнце на сталинский дом,
чтобы прыгнуть с него топором.

не пизди. не проси на тебя поссать, не проси
чего-нибудь там у меня отсосать.
не верь, не мучайся, не проси,
пойди – у исакия пососи.
я знаю, как это хуёво, когда тебе не с кем,
я верю, что это кайфово столкнуться в женском с неженским,
я слышу, как дышишь, как будто ты пашешь,
я пчёлку достану из мёртвой наташи,
я вилку достану из мёртвой наташи
и вставлю себе, а твоё – у параши.
ты думаешь, я прилетаю в Россию,
чтоб дёрнуть хвостом и сказать тебе "see ya"?
давай подерёмся, давай поебёмся,
давай наконец хоть во сне разойдёмся.

* * *

дроби насыпать в мисочку, сделать моделью град, вывести злую крисочку в бело-зелёный сад, где, от усилья мокрые, возле пустых грядей, молятся люди-молнии бочке сырых гвоздей. зори блестят зарытые в комьях на небесах, лезет в глаза закрытые барин в седых усах. в речке качает косами, как перегнивший гриб, бедный студент из осени к пятке её прилип.

* * *

мяса поела, добрая стала предобрая, под набитое тело подбила подстилку, отослала своё удовольствие скорое во твою ненавистническую копилку. рёбра стали свиными мои да плотными, всё одно к одному и с прослойкой жира, чтобы ты рукою своею потною приписал меня к заливному миру. за окошком хвощи вырастают мощные, умывальник стонет под весом жабы, а на западе солнце садится ощупью и всползают шубой на труп арабы. не зови меня небелковой нечистью, не тревожь вино в промежутке сонном, я же первая снастью хуйну купеческой, если мне под двери придут в зелёном. а пока я стала мешком с коровами, а пока я вовсе ничем не стала, до того глаза у меня здоровые, в половину Георгиевского зала.