Герта Крафтнер (1928 - 1951) - австрийский поэт. Училась в Венском университете, готовила диссертацию "Принципы стилистики сюрреализма". Лауреат премии венского культурологического журнала "Новый путь" (1951, за прозу). Покончила с собой, приняв большую дозу снотворного.
* * *
"Анна, - сказал человек, -
я еду домой. В спальном вагоне...
Мне всегда так хотелось
ехать в спальном вагоне,
но это было так дорого.
Анна! Ты разве не рада?
Это длинный поезд.
Сколько же в нем вагонов?"
Он поднял руку над смертным ложем
и показал на длинный ряд
банок на платяном шкафу -
в тесных квартирах это не редкость.
Там стояли абрикосы в сиропе,
очищенные желтые груши и красные ягоды,
и нежные персики
светились зеленым и чуть-чуть розовым.
"Чудесный поезд, - сказал человек. -
Анна, не плачь. Это же счастье,
ехать вот так. Наверное,
билет стоит очень дорого,
но мне он достался даром."
И груши и ягоды,
и сочные абрикосы
начали расплываться
и покатились в вечность.
РОДИТЕЛИ ОСЕНЬЮ
Потом наступила осень,
и моей маленькой птице на подоконнике
разонравилось петь.
Но зато каждую осень
мертвые так беспокойны,
и время от времени вечером
меня навещает отец,
на нем голубой шерстяной шарф,
и мать говорит,
что отец в день моего рождения
оставил этот шарф в поезде.
Мать моя
каждый год в ноябре раздает
по одной из отцовских белых рубашек.
И в то самое время,
когда мертвые в своих гробах
переворачиваются,
молодые женщины просят
своих мужей о ребенке.
* * *
Кто еще верит,
что нас там ожидают коралловые деревья
и птицы, поющие тайну,
окунающие свои костяные клювы
в розовую воду,
и что нас уведут
к запахам
очищенных миндальных орехов
и белых корней редких растений?
Нет, смерть будет пахнуть перцем
и майораном,
ведь прежде она сидела в лавке торговца,
который подавился
серебристым хвостом селедки.
* * *
Под одной и той же луной
мы печальны и одиноки,
мужчина в Австралии и я.
Когда восходит луна,
говорит мужчина: Луна,
растение нежных желаний,
выращенное на полях
одиночества,
планета напрасной любви!
Почему я одинок
в эти теплые летние ночи?
И я говорю: Луна,
светило жестокости и холода,
фонарь для тех, кто не спит,
кто никого не любит.
Почему я никого не люблю
в эти холодные зимние ночи?
И луна слушает нас,
как мы поем и плачем,
и походит она на медаль
из дешевого золота,
какие носят на шее
монахини,
вернувшиеся
от святых мест.
НА БОЛЬШИХ РЕКАХ
Вечером накануне его отъезда в Америку
разбилось ее сердце, когда они в последний раз
гуляли по берегу Дуная.
"Ах, - вздыхала она, - ах, если б мы утопились
в большой европейской реке!
В Эльбе, к примеру, - она у Гамбурга
так глубока, или лучше в Сене,
эти реки обнявшихся крепко влюбленных
на поверхность выносят. Ах, если б мы утопились,
пока еще было время. Теперь уже поздно,
нам не успеть до утра ни в Париж, ни в Гамбург,
а утром твой поезд тебя у меня отнимет."
Ему было тяжко от ее жалоб,
и он проклял расстояние,
отделявшее их от сладкой смерти в серых водах Эльбы.
Дунай тем временем тек
плавно и медленно в Черное море.
Об этом напомнил мне как-то вечером -
позже, намного позже, - куст на берегу Дуная,
и я подумала, что таким же вечером
мой любимый, один-одинешенек,
утопился в реке Гудзон.
"Вавилон", вып.3:
Следующий материал
