* * *
Лорд Кельвин, птица малая,
Не зябко ли тебе
В космических просторах
Летать себе везде?
А он: не зябче ли тебе
Дорожкой ледяной
С последнего трамвая
Спешить к себе домой?
Там звездная в лицо бьет пыль
Здесь - водяная пыль
И мы еще посмотрим
Чей абсолютней нуль
* * *
Остаются стихи, как на окнах
от пальцев следы,
как на пальцах мотив -
хоть бы только себе
втолковать,
моветоном октав
безымянный на черных губах обреченно застыл вокатив.
Но записаны на облаках, на изнанках
черных туч снеговых
и мое, и твое.
Параллели расходятся; грязная вата,
приближенье весны.
Приближенье свободы,
приближенье воды,
приближенье дождя.
* * *
Кострома, где мальчики не ходят в шортах,
девочки тоже не очень ходят,
значит, там маленьких татуировок на икрах
невозможно увидеть, и воздух
там недвижен, в Костроме,
где мальчики на загорелых икрах
татуировок маленьких не делают,
а разве на предплечье, - те, другие,
не те, и ходят в майках, открывая -
и девочки - лишь руки, а не ноги, -
но нет, они и рук не открывают,
вернее, да, но разве только чуть выше локтя,
а руки сильные у этих мальчиков, привыкших править,
словно возница, - широкие предплечья
и плечи круглые, но их не видно, -
вот если только поглядеть в окно,
где свет не гаснет, в самом дальнем доме,
наедине с собой
там обнажают плечи, икры, бедра,
тропинку робкую волос,
стремительно мощнеющую книзу,
ах, Боже мой, в последнем доме, там,
где мальчики не ходят,
гаснет свет, все спят
в Костроме, еще вчера веселой.
* * *
Леночке
Мы теперь уходим
огородами
и шаги
как в десять лет
легки
А нам вслед
глазами-виноградинами
ящерки
глядят из-под руки
* * *
Высокого парня
в черной майке
бьет крупная дрожь
(спасаясь от нежданного ливня,
вскочил в троллейбус).
Пупырышки на смуглых руках,
от них чуть заметные выгоревшие волоски
заметней.
Если его погладить
по стриженной слишком коротко голове -
бить будет в лицо.
Молча стою рядом.
Выходит.
Вижу в окно:
идет нарочито медленно.
Ливень.
Ливень.
"Вавилон", вып.3:
Следующий материал
