Сумерки прохладно налегали на дом. Она не спешила зажигать огни. Она лишь поставила свечку в сенях и разожгла камин. Она ждала его прихода. Он должен был вернуться с минуты на минуту, и все опять пройдет по-прежнему. Он снова обойдет их небольшие владения, обозначенные скромным, но крепким частоколом. Скинет у поленницы принесенные дрова. Поставит корзину с орехами на крыльцо. Проверит созревающий урожай яблок. Посмотрит на солнце, уходящее дремать в дремучий лес. И зайдет в дом. Здесь его и будет ждать она. Он обнимет ее и поцелует в щеку, или в лоб, или еще куда-нибудь, неважно...

Он вошел и поцеловал ее в щеку. В доме уже было довольно тепло и пахло свежеиспеченным хлебом. На этот раз в его корзине лежали помимо орехов толстые сладкие листья, янтарные ягоды и несколько бутонов незабудок. Все это вместе смотрелось так, что казалось, и не может на самом деле существовать такая красота. Она боялась взять корзину. Она боялась приблизиться к ней. От всего исходил мерный запах покоя. Он поставил корзину на стол, обнял ее еще раз и принялся зажигать огни. Она стряхнула с себя на миг захватившее ее оцепенение и поспешила помочь ему. Вскоре дом обогатился светом, а за окнами сумерки продолжали свое еженощное наступление на одинокую, открытую всем ветрам землю.

Он сел за крепкий дубовый стол и стал наблюдать. Теперь был ее черед исполнять свой ритуал. Она проделывала это каждый вечер, и каждый вечер она проделывала это великолепно. Она не позволяла привычке захватить себя. Она ни на минуту не забывала о предназначении действий, выполняемых ею. Она выполняла свой долг с достоинством, красиво, и он никогда не переставал восхищаться ею. Посуда появлялась на столе в строго определенном, заведенном ею в незапамятные времена, порядке. Всё - звуки, запахи, тени, оттенки настроения, - подчинялось ей, как хороший оркестр подчиняется хорошему режиссеру.

По вечерам уже становилось прохладно. Он знал, что в этих безлюдных местах в такое время можно встретить лишь дикого зверя. И он был спокоен. Он продолжал смотреть на нее. Она продолжала накрывать на стол. В камине трещали дрова. С улицы были слышны первые сверчки. Ничто не могло нарушить этого спокойствия. Ничто и не нарушало его.

Он слышал, как кто-то прошел по двору. В дверь постучали. Она открыла. На пороге стоял Иисус. Он подошел к Иисусу, поздоровался с Иисусом, провел в дом. Она тихо улыбалась. Она стояла и теребила руками передник. Она делала это не потому, что не знала, что делать. Она делала это потому, что так было нужно. Она должна была показать растерянность и восхищение. Она знала свое дело великолепно.

Иисус оглядел просторную комнату, проверил взглядом потолок, ноги убедились в достаточной крепости пола. Казалось, что Иисус смотрел откуда-то изнутри. Наверное, так оно и было. Он усадил Иисуса на почетное место за столом. Он широко улыбался. Его душу переполнял небесный покой. Он был уверен в каждом своем шаге, в каждом жесте, в каждом слове. Иисус молчал. Иисус сидел и наблюдал. Она продолжала хлопотать. Он тоже делал это с полным знанием своего обряда. Наверное, он ждал, что это когда-нибудь случится. Он столько раз мысленно проделывал все эти движения, что сейчас был уверен в себе так же, как гора уверена в своей тени. Она знала, что это когда-нибудь случится. Она готовила себя к этому с самого детства. Она выполняла все предписанные ей действия спокойно и гордо. Иисус внимательно следил за происходящим. Началась трапеза. Иисус помолился. Он помолился. Она помолилась. Она разлила в тарелки суп. Вкусный суп с чечевицей и кореньями. Она принесла жареную утку. Она разрезала пирог. Он налил вино. Он преломил хлеб. Он насыпал соль. Иисус сидел. Иисус смотрел. Иисус стал есть. В камине горел огонь. За окном темнело. Комната была достаточно освещена. Она чувствовала легкую радость от того, что ничто не нарушает сложившегося ритуала. Он был спокоен за себя и за жену. Иисус поел. Иисус помолился. Он помолился. Она помолилась. Трапеза закончилась.

И и с у с   с к а з а л :   " В и л к и   б ы л и   н е д о с т а т о ч н о   ч и с т ы " .

Иисус встал. Иисус направился к выходу. Он кинулся догонять Иисуса. Он вышел проводить Иисуса до калитки. Она принялась убирать со стола. Она знала свое дело очень хорошо. Она знала расположение каждой вещи. Он кинулся не потому, что не ожидал, что Иисус уйдет. Он кинулся потому, что так было надо. Он рассчитал каждый момент их перемещений относительно друг друга. Он проводил Иисуса до самой дороги. Потом Иисус ушел на восток. Он вошел в дом и поцеловал ее в щеку.