Футуристы в 1913 году
Когда могучая зима пригнула нас к земле
И в пляс безносая сама пустилась на столе,
Когда опробовал Молох железное нутро,
Твой выбор был не так уж плох, покойница Гуро.
Когда рогатый Актеон завидел кобелей,
Когда уже шатался трон балканских королей,
Когда играли попурри и верили в метро,
Нам говорила "отомри" покойница Гуро.
Она склонялась над котлом, где булькала вода,
Вертясь винтом, варились в нем волчцы и лебеда,
Кто приносил ей изумруд, а кто совал пятак ≈
Она хватала, что дадут, и припевала так:
"НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗНАТЬ, ЗАЧЕМ НАД НАМИ ВОЛЕН ТОТ,
КТО НАС ОСУШИТ, А ЗАТЕМ ПО ГОРЛЫШКО НАЛЬЕТ,
КТО НАС ОТПУСТИТ, А ПОТОМ НАВЕКИ ПРИКУЕТ."
Звук труб, бунт букв, буй тур, ух, крут, шипит и гаснет трут,
Мы не плывем, шурум-бурум, мы смотрим из кают,
О бойся полиглота, сын - он в самом деле дик:
В его груди заумный рык бушует, как хамсин.
И безалаберный Пилот, и Ангел в сюртуке,
И Царь зверей, и даже тот, кто с бритвою в руке,
И Иноходец ломовой, на ком горит тавро, -
Мы все стояли пред тобой, покойница Гуро.
И мы молились, бросив стыд, не в силах встать с колен:
Господь Всевышний да хранит покойницу Элен,
А ровно в полночь, без огней, расталкивая мрак,
В галоп пускали мы коней и молча пели так:
"НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗНАТЬ, ЗАЧЕМ НАД НАМИ ВОЛЕН ТОТ,
КТО НАС ОСУШИТ, А ЗАТЕМ ПО ГОРЛЫШКО НАЛЬЕТ,
КТО НАС ОТПУСТИТ, А ПОТОМ НАВЕКИ ПРИКУЕТ."
Из Африки
Я умер и убит, а там,
Где я лежу, убит,
Дробятся капли по кустам
И марево знобит.
Оттуда в морок, в ложный дождь
При вычурной луне
Ушел Тум-Тум, туземный вождь,
Подавший яду мне.
С трудом, как будто бы сквозь дым,
Я различаю вид -
Ему отныне предстоит
Быть спутником моим,
От миража на волосок,
До той поры, пока
Глаза не вытекут, рука
Не перейдет в песок.
Я вижу лето, полутьму,
Скуластый очерк дюн,
Кровать и стул, и по нему
Карабкается вьюн,
Пустую флягу, саксаул,
Следы босых ступней -
И берег Англии моей
У портсмутских зыбей.
Как древле в варево свое
Гляделся горный гном,
Так я, продет сквозь бытиё,
Увидел всё в одном:
Я вижу дом, в котором рос,
И тот похвальный лист,
Что заполнял майор Мак-Росс,
Изысканный стилист;
Еще - скобу, щеколду, крюк;
Над ним из ступки пест
Выглядывает (так бирюк
На ярмарке невест
Выглядывает), на стекле
Морозное бельмо -
И этот жемчуг на тебе,
Читающей письмо.
Теперь я понимаю: связь,
Измучившая нас,
Что между осторожных фраз,
Как ленточка, вилась, -
Перелистни, - так вот, она
Упрочена стократ
В узоре камешков на дне,
В извивах корневищ.
Грошовой вольности птенец,
Я сам в конце концов -
Звено в цепи, читай: мертвец
В колонне мертвецов,
И обхожу, навеки твой,
Пустынные поля,
Как новобранец-часовой,
Губами шевеля.
Горб
В.А.Лейкину
Я видел горбуна, как он,
Глотая, двигал кадыком, -
Клянусь, я не был с ним знаком, -
Доселе в горле ком;
Я видел, выдох затая,
Его ладонь, ее края,
Его оскал, и, в общем, я
Нашел, кого искал.
Он шарил пястью по столу
В кафе, в таком его углу,
Что мог бы, кажется, скулу
Рассечь об эту мглу,
Текущую из всех щелей,
Рекущую ему: "Налей," -
И, как в пещере той - Пелей,
Он растворялся в ней.
А я, как сотни раз потом,
Хотел уйти, и что мне в том,
Какую весть принес фантом
С золотозубым ртом -
Таких, как он, хоть пруд пруди
Патлатых бражников среди, -
Но кто-то мне сказал: "Гляди,
Он твой братан, поди".
Свобод классических певец,
Я понимаю, наконец,
К чему клоню: пускай Творец
Пасет своих овец
Железом, пламенем, бичом,
Разящим окриком, мечом -
Хозяин барин, и о чем
Слезу пускать ручьем?
Всё так, но отчего, когда
С ночных небес летит звезда,
Мы говорим: "Ты видел, да?
Нас ждет беда, беда!"
Какой трюкач устроил так,
Чтоб этот нищий полумрак,
Небритый лик, зловещий зрак
Считать за вещий знак?
Бог видит, дело не во мне,
Я говорю о горбуне -
Как он пьянел, и по стене
Пласталась тень, - а не
О нас с тобой, не вообще, -
О нем одном: кому еще
Лететь, юродствуя вотще,
Как камню из пращи?
Мы были музыкой в аду,
Мы были курицей на льду,
Я все сказал, и я пойду,
Здесь места нет стыду,
Здесь страх и трепет на кону -
И к этой мысли я примкну,
И никого не прокляну
В уплату горбуну.
Ходасевич в Венеции
Это флейты? Я выбрал одну.
Уходите. Оставьте хористок.
Matka Boska, как ранит луну
Этот ангел, железный подросток,
Как течет и дробится на семь
Отражение камня на камне!
Будем квиты, Симсим, -
Тарабарская честь велика мне.
Обернись, я хочу, какова -
Увидать - в этом платье, в оплетье
Огуречном, пока жернова
Перемелют нам кофе на третье,
Узнаю тебя, звоном щита
Распугав тараканье блаженство -
Но таится тщета
В соразмерности каждого жеста.
Вдалеке, в полумраке по грудь,
В электричке калека с баяном
(Я тебя не встревожу ничуть
Ни филиппикой, ни покаянным
Шепотком), в сочетанье церквей,
В содержимом разжатой ладони,
В каждой ноте твоей
Вырожденьем напетой латыни;
Я с закушенной кану губой,
Но разучат охальник и шкодник,
Бормотун, бонвиван, зверобой,
На парнасском пиру второгодник
Этих вод натяженье и ржу,
Эту прихоть лепечущих парок -
Как я после скажу,
Суперприз, небывалый подарок.
"Вавилон", вып.3:
Следующий материал
