Вавилон: Вестник молодой литературы. Вып. 8 (24). - М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2001. Редакторы Дмитрий Кузьмин и Данила Давыдов. Обложка Дженни Курпен. ISBN 5-94128-029-5 С.192-193.

* * *

Человек отражается омутом, а не лицом
в разумной ангарской, в безумной январской воде.
Всеми языками человеческими и ангельскими
говорит фольга, вызванивает
новогодние подноготные.
Зеркало в городе-доме затянуто белым
королевского траура.
За простынёй - паром, за снегом - пустыней
человек отражается в зимнем холодном спектакле,
кровью перетекает
в жидкую зыбкую дверь.

Чем же просить всемогущего глухонемого?
рыбой, зверем игрушечным с выбитым глазом,
первобытным молчаньем,
разорванным веком,
самым младшим ребенком в семье?

Воткну себе лестницу в каждый тюремный зрачок,
в зыбучий песок
на дне
глазном.
Уходите, отражения, убегайте,
а то передумаю.
Фольга, фольга.




* * *

ветер Летучая Мышь
подстерёг меня около дома 78,
вышел такой серьёзный,
вздохнул оглашенной трубой,
кинул в меня дворняжкой,
дунул консервной банкой,
перевернул, уронил.
Выговорил усеченье на уровне пола,
выгородил путешествие в рамке забора.
Бледный в три четверти город
отходит, как холод в запястье при взмахе руки;
в красном кирпичном углу сохраняются голуби.
Угли
можно оставить на память, на хрупкость,
на жар послесловий:
"...Отвратительный вид у привратника майских ворот,
высока моя башня, да я и сама деревяшка..."
Здравствуй, благая судьба
не имеющих права на вести!
Все на местах -
и труха позапрошлого века,
и счастливый билетик, и счастье его, и трамвай,
как волшебный фонарь на погашенной улице -
шага
она моего не длинней,
не темнее, чем каждый из тех,
кто медлится, длится и лепится в прах,
рядится в пух, но не бросит
никому в упрёк
шепелявую горсть
яблочных
лепестков.