Вавилон: Вестник молодой литературы. Вып. 8 (24). - М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2001. Редакторы Дмитрий Кузьмин и Данила Давыдов. Обложка Дженни Курпен. ISBN 5-94128-029-5 С.76-79.

* * *

Д.Кузьмину

Видеокамера ловит меня. Мигающий красный фонарь на черном -
Как вроде последняя ягода на закопченной рябине.
Январской рябине, подле которой двое рабочих - молодой и
Постарше, с усами, в очках с прикреплёнными изолентой дужками, так как со счётом
Не дружат, пятый день варят гудрон, а винный
Запах и от меня - а я предпочитаю еловый, - и от них. Всё вокруг растёт, как надои.
Округа похмельная пыжится из последних сил. Я, дебил, чересчур
Много о себе возомнил. Как настоящая поэтесса. Со-
Скучился без Кирилла, собрался и боюсь встретиться взгля-
Дом в метро с кем-нибудь, как когда-то Дима.
                                                (Митя, не обижайся.) Несколько дур
За соседним столиком пожирают кур, приготовленных - спецпосол -
По-эмпээсовски сдержанно. Состоящих из одних
                                                        крыльев. Сигарев ищет блядь.
Беспокоит проблема рифм. Они без семантики несовременны.
За окном - в этой роще берёзы белы особенно, истерично, из-за
Того, что вечно вздрагивают от самолётного гула, то и дело.
Что для пернатых высь, для железных просто вот-вот. Я ожидаю победы Лены.
Выезжаю в похмелье со станции Катуар. Долго еду.
                                                        Гуляю в Коломенском. Снизу
На гору тащат санки цветные московские дети. У самых ног моих смело
Вразвалку шагают голуби - палевый и белый с чёрным. Порода
В них не вызывает сомнений. Я мечтал о зимней
Столице приличествующий срок. И теперь вижу тридцать, сорок
Отличий от летней. Главное - школьники: на учёбу - нах хаузе. Что до
Ранцев и танцев - игр вокруг друг друга под
                                                        землёй - жители - на любой из линий,
То это попросту переворачивает meine privatstadt. Я покупаю ворох
Обходимых предметов, из суеверий. Но: человек со зна-
Комой языку как губы гаммой букв, звуков в имени, в паспорте,
Обыграет меня. Я всё время сбиваюсь на всяческие детали, на
                                                        рефлексию собственного говна.
И не знаю пока что, кто помашет рукой мне с Электродепо,
                        когда я снова поеду в Москву говорить всем здравствуйте.




ДОМ НА КРАЮ СВЕТА

Однажды отец купил кабриолет "шевроле". Ни о чем не спрашивайте.
К тому же - не было ничего такого, это просто привет Майклу Каннингему.
Комната, где теперь от давления лечится бабушка (не люблю старух),
Как-то сделалась маленькой для моего роста - подходить перестала. Давным-давно.

Имею в виду, что ещё давнее она являлась типа того как детской,
Куда я приходил - в эти четыре стены - из начальной школы,
Двухэтажной, грязно-красной, держащей равнение на станцию Сортировочная.
Приходил, и мозги мои были удивлены, как и сегодня.
                                                Сегодня - удивлены фактом воспоминания.

Дело в том, что, так как прорвало канализацию или горячую воду
И зaлило этим всю улицу Техническую, и транспорт не ходит совсем,
Я возвращался сейчас пешком - ладно, не минус двадцать - теми самыми
Тропами, которыми и тогда. Так же хронически не
                                                высыпающийся. С рюкзаком вместо ранца.

Сегодня же я встретил Серёжу, которого помню тоже ещё ребёнком,
Ну, может, подростком. Мы повстречались впервые в
                                                деревне, где моя дача. Я потом часто
Упоминал его в текстах. Он всё моложе. Это такая шутка, из серии - не поздороваться,
Уйти не расплачиваясь, не прощаясь. Я ел мороженое с кусочками мармелада.

Мне ничего не надо. Вот нужна была комната. Побольше и с окнами, выходящими
Не совсем на край света. То есть, к примеру, эта. В которой сейчас пишу.
Но она моя уже года три, и в ней всё перевёрнуто, а окна покрыты слоем
Изморози - узором, - поскольку сейчас не лето. Кто-то визжит на улице.
                                                                                На что ещё нужна ночь.

Впрочем, я вот сижу и думаю. В детских воспоминаниях есть что-то
Нечистое. По-другому - постыдное. Прилагательных многовато.
Мне букварь был нужен, как турецкий берег, как дом, стоящий на кладбище, с пытающимися
По весне вытаять черепами. Как инвалидная олимпиада. Я умел читать от рождения.

В общем-то, смелое заявление. Позвонит мне кто-нибудь или
Нет? Я хочу закончить этот эксперимент. И ещё - снова купить аквариум.
Прошлые рыбки сдохли от моей пубертатной лени лет десять назад. А тогда
Знал ли я уже сегодня встреченного Серёжу? Нет. Ему же
                                было в то время семь или восемь. Как бы его не забрали в армию.




ЗИМНИЙ ЛАГЕРЬ

Я поскользнусь и махну рукой. Знаешь, исчезнуть очень легко.
Легче, чем артикулировать правильно и говорить тихо пьяному,
Или, допустим, замёрзшему до синевы и до дрожи губ.
А тем моментом снег снова лезет повсюду - и в стихи - и хрустит, как разные хруп-
Кости, ломаясь. Как кости ног футболистов, если слушать - а мне самому
Доводилось - с верхних, но почему-то не самых дешёвых рядов Лужников.
Зато я сроду не ездил с цепями на колёсах автомобиля. Вот.
                                                        А на Восточной пирамидальные тополя по подмышки
В сугробах, наваленных грейдерами. Тропинки, узкие, как винное горлышко, как трахея,
Давятся пешеходами. В школе, помнится, делали луноход из мыльницы. Я тороплюсь и почти бегу.
Надо ещё заскочить в аптеку, купить какого-нибудь говна и подмешать в водку врагу,
Который будет сегодня тоже чего-то ради. Сзади ребёнок, утонувший в пуховике,
                                                                                дышит мне в поясницу, не умея
Ещё обогнать - ноги тонкие даже в джинсах и всякой там тёплой фигне у парнишки, -
Но и не отставая. Судя по всему, играя. Я прибавляю ходу. Он тоже. Мы с ним неплохо ладим. Ко
Мне приближается - какая лажа - встречный мужик с собакой, скоро мы трое провалимся,
Извинимся, оскалимся, может быть, потолкаемся.
                                        В белом на автобусной остановке мёрзнет студентка,
Как бы презревшая, а на самом деле - опоздавшая, не успевшая, как метко
Писала Лена Костылева в отношении волос на ногах. Но обе красавицы
                                меня не касаются. Я просто несу кассету, что посмотрена, но не вся -
Фильм "Зимний лагерь", режиссер Клод Миллер. Приз жюри в Каннах. Куплено на Горбушке.
                Мой преследователь, вспотев, меня всё-таки обогнал. Я улыбнусь ему
                                                        и махну рукой: знаешь, исчезнуть очень легко.




РЫБНАЯ ЛОВЛЯ КАК ШАБЛОН

С благодарностью Иосифу Бродскому и Одиссеасу Элитису

Ты принёс на рыбалку - ну и правильно - по-детски водочную закуску,
Типа - солёные огурцы и кусок сала, обвалянного в хмели-сунели.
Километров за пять отсюда, от речки, кто-то ладит из спинки нашей кровати двери.
У тебя на шее от проползшего муравья напрягся дрожащий мускул.

Я прислонился спиной к поваленной лиственнице, к липкой коре.
На моём колене закрывает глаза от солнца юная прыткая ящерица.
Над муравьём и рептилией небо сгорает, кажется.
Твоё тело, как тело лета. Гореть изнутри в январе,

По прошествии вроде бы полугода, когда в ходу йод и сода,
И эффералган с витамином С, и тридцать восемь по Цельсию,
Я готов буду вполне, точно как и сейчас, когда выкладываю свою версию
Рыбацкой снеди - "Бородинский", помидоры
                                и две бутылки "Охотничьей" в качестве новой моды

Здесь нам совсем не Адрамитионская бухта -
                                                в реке среди гиацинтов плывёт водяная крыса.
И ты не чернел от загара на Лесбосе в рощах масличных.
Наливай. В наших ушах кузнечики стрекочут и греются. Водка вполне приличная.
Выпьем ещё по рюмке, и я расскажу тебе - бог ты мой - наизусть о Тресковом мысе.

Потому как рыбалка на сегодня уже закончена. Наша рыба уходит прочь.
Прямо по Бродскому. Я учил эти стихи лет пятьдесят, будто они бы должны помочь.
К тому же - здесь так же душно, как в них, и ты валишься на траву,
Ты закрываешь глаза. Спи. Иначе бы было подло,
Ведь я читал тебе Колыбельную, держал тебя на плаву.
Я допиваю. Восточный конец империи погружается в ночь по горло.