* * *

Сползает по листве всклокоченной,
Реке и розе вопреки,
Ночной кораблик позолоченный
Вверх по течению реки.

В пивных мелькают перья дротиков
И раздается смех девчат,
И негры - продавцы наркотиков -
Снаружи выходов торчат.

Здесь монстр помятый, потный, скученный
Пьет пиво и глядит в окно.
А где-то, ко всему приученный,
Выходит мальчик из кино.

Как бюсты стянуты обновками!
Сколь стука от железных пят!
И пьяницы с татуировками
Куплет из Леннона вопят.

В моей душе спит гей закованный,
Но мальчик - вылитый Брэд Питт!
Ты прав, товарищ мой заблеванный.
Я знаю: love is all you need.

Вперед, горнист! В конце истории
Сказать: "Спасибо, капитан:
У Гринвичской обсерватории
Чудесен твой меридиан".

* * *

В огромных английских парках порой садовник
Не успевает в траве пошарить, залезть в терновник,
Чтоб подобрать всех умерших кроликов или уток.
Труп разлагается; через некоторый промежуток
Всё вкусное съедено лисами и червями;
Скелет продолжает белеть, омываем дождями,
Пока окончательно не истлевает.
Понимаешь: садовник не успевает.
Однако присутствие в парке смерти и тлена
Не ощущается как измена
Парковому искусству, но просто как перемена -
Словно листья, которые то вырастают, то опадают,
Но не как умирают, а как играют.
Так и Лондон роняет зданья, как листья - дуб.
Так теряет свою штукатурку старинный pub,
Плесень черными делает стены его, и букв
Золотых не хватает на вывеске, что above.
Так и будет стоять в ожидании, кто б купил,
Разрушающийся; красивый, как крокодил.
Понимаешь: садовник не уследил.

СТЫДНО

Дойдя у Данте до отметки "Рай",
Двумстам поэмам заглянувши в жерла,
Я до сих пор не знал, что си-джи-ай
Хоть чем-то отличается от Перла.

С природой и поэзией на ты,
Для многих - образец интеллигента,
Я не имел понятья, как скрипты
Читают ввод с компьютера-клиента.

В одной из книг день вымыт, как стекло.
В другой из них Лопахин садит маки.
А в третьей спят скрипты, к жерлу жерло,
Готовые к невидимой атаке.

Читайте, от юнца до старика,
Про то, как эти скромные страдальцы
Просеивают (средние века!)
По байту информацию сквозь пальцы.

ФЕНИЛА ЛАНИНА

Простым языком опишу вам, что было.
Таким, как Фенила, вокруг нет числа.
Тебя не могила сокрыла, Фенила,
Поскольку могилу ты переросла.

Отец ее, Ланин Сан Саныч, был ранен
Былым: технарю наблюдать тяжело,
Как Ельцин зимой, как зарею Сусанин,
Выводит Россию босой на стекло.

Тоску я умерил бы рюмочкой шерри,
Искусству доверил бы совести груз,
И с Богом! подальше от запертой двери -
А он еще верит в Советский Союз.

Ее раздражало отсутствие нала,
Отсутствие в воздухе светлых идей,
В метро в тесноте приставанья нахала
И реплики добрых, но грубых людей.

Художник снимал перед дамой бахилы,
Отращивал бачки, умеренно пил,
Курил и порой уезжал на Курилы
(чего-то искал там), но всё же любил.

Шепнул же ей некто, что некая секта
Спасает от мрака пространств и времен
Путем избавленья себя от субъекта,
Которым наш чувственный мир загрязнен.

Я сдвинул ее точку сборки направо:
На рифм жернова полились вдруг слова,
И встала, сияя, крылатая слава,
Настолько красива, насколько мертва.

Фенила сочинила:

Я в жизни не был в казино,
А если бы и был,
Хотя б мгновение одно,
То тут же бы забыл.

Я выхожу из казина,
А дома ждет семья.
И припаркована одна -
Наверное, моя.

Я сдвинул ее точку сборки чуть влево,
И та чистота вдруг открыла врата,
Которой чиста непорочная дева,
Пока ей не скажут, чтО есть нагота.

Во саду ли во небесном
Ходит дева между книг,
О характере чудесном
О своем нам говорит:

"Я разбойникам прощаю,
Я прибежище сирот;
Гордым девам возвещаю
Бурных дней водоворот"

Опять перешел я к другому примеру,
И сдвинул т.с. на одну чакру вниз,
И слышит она, обратившись в пантеру,
Под полом визжанье испуганных крыс.

Дверная цепочка порвана;
Запоры съедает ржа.
В иные районы Лондона
Ты не пойдешь без ножа.

Подобен пантере, плети ли,
Почувствовав чей-то взгляд,
Не оставляй свидетелей:
Запомнят и не простят.

Домой уходила с занятий Фенила -
Бесовская сила по жилам текла.
И как-то весной (минус пять тогда было)
Сдалась силам зла и домой не пришла.

Прости меня, гуру, безбожную дуру,
Я тут же б и "здравствуй" сказала тебе,
Но ты без ошибок провел процедуру,
И я вся свободна, а ты всё в судьбе.

Прощай, мельтешенье идей, где мишень я
Когда-то для чувств прикрепила своих.
Прощай, всепрощенье, прощай, непрощенье,
Прощай, мой единственный правильный стих.

В свободную рюмку поставлена свечка,
На скорую руку расчертим доску -
Вернись к нам, овечка, родное сердечко,
Развей нам тоску, чем лежать на боку.

Здорово, Фенила! Где муж твой, Данила?
В нирване, как в ванне, приятно дремать?
Он был твоим милым, ты, знать, позабыла?
Откликнись! Тут с нами - отец твой и мать.

Нет, я не дремлю, я стою на пороге,
По тихой унылой дороге пылю,
Не чуя в себе ни стыда, ни тревоги,
Но всех до сих пор невозможно люблю.