Один поэт сказал — я чуть-чуть перефразирую:

                        Я знаю, что мы отразимся
                        В друзьях и подругах, в травинках...

        Надписи на книгах, подаренных человеку, тоже отражают разные его грани, воссоздают облик ушедшего человека.
        Нора Галь проработала в литературе более полувека. Переводила с французского и с английского. Ее «визитная карточка» — перевод «Маленького принца». Общение с коллегами, старшими и младшими, за полвека отразило в дарственных надписях личность Норы Галь.
        Она училась в МГПИ, там же окончила аспирантуру. Там преподавали тогда еще тоже молодые Тамара Лазаревна Мотылева, Александр Абрамович Аникст — позже известные литературоведы. Со временем они подружились уже на равных, на долгие десятилетия. Отзвуки — на авторских книгах:

        А.Аникст. Теория драмы от Гегеля до Маркса. М.: Наука, 1983.
        «Дорогой Норе Галь с искренней симпатией. А.Аникст».

        А.Аникст. Гете и Фауст. М.: Книга, 1983.
        «Дорогой Норе Галь дружески. А.Аникст».

        Т.Мотылева. Литература против фашизма. М.: Сов. писатель, 1987.
        «Норе — счастливого плавания! Т.М. 3I/X 87».

        Это напутствие спустя полвека перекликается со статьей Т.Мотылевой в институтской газете «Педвузовец» (15 сентября 1938 г.) — первой печатной оценкой работы Норы Галь в литературе. В довоенные годы Нора Галь занималась критикой и литературоведением. Первая же ее статья о творчестве Франца Элленса вызвала благодарный отклик самого бельгийского классика. В письме главному редактору журнала он высоко оценил своего далекого критика: «я счастлив, что мое творчество было так хорошо понято и постигнуто, и я благодарю автора за его труд» (20 августа 1938 г.). Это письмо произвело в Москве сильное впечатление и вызвало статью Мотылевой, названную «Успех аспирантки Гальпериной».
        Среди старших коллег Норы Галь этой поры — и Анна Аркадьевна Елистратова. Даря Норе Галь свою книгу «Байрон» (М.: Изд-во АН СССР, 1956), она, вероятно, помнила и статью Норы Галь о Байроне в Ученых записках МГПИ 1941 года:

        «Дорогой Норе Галь с байроническим приветом от А.Елистратовой. 19/VI-58 г.»

        После войны Нора Галь ушла из критики в перевод. Она принадлежала к прославленной «кашкинской школе», но во втором поколении. С начала 30-х годов вокруг Ивана Александровича Кашкина объединились замечательные переводчики — Вера Максимовна Топер, Ольга Петровна Холмская, Нина Леонидовна Дарузес, Наталья Альбертовна Волжина, Евгения Давыдовна Калашникова, Мария Павловна Богословская, Мария Федоровна Лорие. Нора Галь была уже ученицей В.М.Топер. О своих наставниках-кашкинцах она рассказала в своей книге «Слово живое и мертвое». При ее жизни книга вышла 4-мя изданиями — 1972, 1975, 1979 и 1987. К четвертому изданию Нора Галь и дописала целый раздел «Поклон мастерам» — творческие портреты наших лучших переводчиков. Этот раздел вошел и в появившиеся уже без нее издания 2001, 2003 и 2007 гг.
        Впрочем, вскоре мэтры приняли в свой круг и Нору Галь как равную. Нора Галь очень дорожила надписью, которую Нина Леонидовна Дарузес сделала ей на своем переводе «Маугли» Р.Киплинга (М.: Дет. лит., 1972), на котором выросло не одно поколение:

        «Дорогой Норе дань любви и уважения к таланту.
        21.VI.72. Н.Дарузес».

        А Мария Федоровна Лорие дарит Норе Галь свой перевод книги Айрис Мэрдок «Под сетью» (М.: Прогресс, 1966) даже с такой надписью:

        «Дорогой Норе — на строгий суд. М.Лорие. Окт.66 г.»

        Тут уж нет никакой снисходительности старшего к младшему. И это задолго до появления книги «Слово живое и мертвое», после которой для многих читателей Нора Галь стала признанным авторитетом, строгим критиком разнообразных преступлений против языка — не только в переводе, но и в отечественной литературе, в журналах, газетах, на радио и телевидении. Среди собратьев по цеху у нее уже давно была репутация взыскательного мастера.
        Не сговариваясь, перекликаются с М.Ф.Лорие и другие коллеги.
        Раиса Исаевна Линцер, один из переводчиков книги Хуана Карлоса Онетти «Прощания» (М.: Худож. лит., 1976):

        «Дорогая Нора Яковлевна! Не судите строго ни автора, ни знакомого Вам переводчика. Р.Линцер. 31.XII.76 г.»

        И это знакомство перерастает в более теплые отношения, длится не один год:

        Хорхе Исаакс. Мария. / Перевод с испанского Р.Линцер. М.: Худож. лит., 1980.
        «Дорогой Норе Яковлевне с благодарностью за дружбу и доброту. Р.Линцер. 15/II-81 г.»

        И на сборнике «Мексиканская повесть» (М.: Радуга, 1985), где Р.Линцер — одна из переводчиков:

        «Дорогой Норе Яковлевне, как всегда, с любовью. Р.Линцер. 14/XI-86».

        И тот же мотив подхватывают друзья — переводчики книги Элен и Фрэнка Шнейдеров «Ля Тортуга» (М.: Мысль, 1965), Эдварда Иосифовна Кабалевская и Самилла Рафаиловна Майзельс:

        «Норушке! Нашему ангелу-хранителю и строгому критику, с любовью. Эдда, Лиля. 27/XII.65 г.»

        И на книге Уильяма Сарояна «Путь вашей жизни» (М.: Искусство, 1966) одна из переводчиц, Самилла Майзельс:

        «Норушке, самому строжайшему моему критику<,> с любовью и дружбой. Лиля. 29.XII.66».

        Видимо, требовательность к себе и к другим, к каждому слову обеспечивала Норе Галь уважение маститых коллег.
        Замечательную книгу Уильяма Блейка «Стихи» (М.: Худож. лит., 1978) дарит Норе Галь одна из переводчиц Вера Аркадьевна Потапова:

        «Глубокоуважаемой и дорогой Норе Яковлевне Галь — со всей сердечной теплотой и наилучшими пожеланиями. Вера Потапова. 4.VIII.78 г.»

        С почтением относился к Норе Галь и Морис Николаевич Ваксмахер, чьим именем названа ныне премия за лучший перевод с французского. Надпись на его книге «Французская литература наших дней» (М.: Худож. лит., 1967):

        «Милой Норе Яковлевне с глубоким уважением и самыми добрыми чувствами. Ваксмахер. Май 1968».

        На протяжении почти двух десятилетий неизменны теплота и сердечность, с какими обращается к Норе Галь Надежда Марковна Гнедина. На книге Гельдерлина «Сочинения» (М.: Худож. лит., 1969), включающей и ее переводы:

        «Дорогой Норе Яковлевне в память о золотой осени 1971 года в Переделкине, о встрече, восполнившей бреши всех невстреч. С благодарностью. Н.Гнедина. 12/II 1972 г.»

        И далее:

        Теофиль Готье. Избранные произведения. М.: Худож. лит., 1972.
        «“Былой апрель в лесу былого” (с.93) — на эту тему есть и мои вариации, почему и решаюсь преподнести вам, дорогая Нора Яковлевна, этот карнавально пестрый томик. Дружески Н.Гнедина 15/III 1973».

        Марсель Паньоль. Детство Марселя. / Перевод с французского Н.Гнединой. М.: Дет. лит., 1980.
        «Норе Галь, Кораблестроительнице, Спасательнице, Мастеру. Н.Гнедина. 10/X 80».

— здесь намек на «Корабль дураков», роман Кэтрин Энн Портер, большую и важную работу Норы Галь: этот перевод был сделан по заказу издательства в 1976 году, а «выплыл» на свет лишь 13 лет спустя.
        И на сборнике детективов «Ловушка для Золушки» (М.: Прогресс, 1988), название которому дал знаменитый роман Себастьена Жапризо в переводе Н.Гнединой:

        «Норе Яковлевне, благородному другу — от души! Н.Гнедина 23/I 1989 г.»

        О человеческом тепле, выходящем за формальные рамки профессиональных отношений, говорит и Суламифь Оскаровна Митина — на переведенной ею книге Теннесси Уильямса «Римская весна миссис Стоун» (М.: Худож. лит., 1978):

        «Дорогой и глубокоуважаемой Норе Яковлевне, протянувшей мне руку помощи в трудную минуту. М.»

        Мотив благодарности звучит в обращениях коллег не реже, чем мотив строгости, а иной раз и связывается с ним.
        Вот три надписи Фриды Анатольевны Лурье на переведенных ею книгах:

        Энн Тайлер. Блага земные. М.: Прогресс, 1980.
        «Милой Норе Яковлевне — маленького «первенца» — в строгие, бережные руки. Искренне Фрида Лурье. Москва Февраль 1981 г.»
        Кэтрин Патерсон. Великолепная Гилли Хопкинс. М.: Дет. лит., 1982.
        «Норе Яковлевне — доброй «крестной маме» этой книги с глубокой признательностью и любовью — Фрида Лурье. Москва, 1983 Февраль».
        Энн Тайлер. Обед в ресторане «Тоска по дому». М.: Радуга, 1986.
        «Дорогой Норе Яковлевне с благодарностью за бережное внимание и строгую взыскательность. С низким поклоном ее благородной, доброй душе. Фрида Анатольевна Москва Сентябрь, 1986».

        Среди выражений благодарности особенно часты слова признательности от младших товарищей по цеху, в том числе от тех, с кем Нора Галь вместе работала над книгами в роли редактора:

        Говард Фаст. Тони и волшебная дверь / Перевод с английского И.М.Кулаковской и М.Х.Тарховой. М.: Детгиз, 1954.
        «Многоуважаемой Элеоноре Яковлевне за ее большую творческую помощь признательные МТархова, ИКулаковская».
        Энгус Уилсон. Мир Чарльза Диккенса / Перевод и комментарии Р.Померанцевой и В.Харитонова. М.: Прогресс, 1975.
        «Дорогой Норе Яковлевне с любовью и благодарностью за доброе отношение от переводчиков. 11/I-76».

        И, конечно, благодарные  посвящения от бывших студенток. Всего один учебный год, но какой! — 1944/1945 — Нора Галь преподавала на редакторском факультете Полиграфического института зарубежную литературу. Но ее студентки помнили ее десятилетиями! Приходили к ней, делились всеми проблемами — рабочими, семейными. Некоторых из них она направила на переводческую дорожку.
        Мария Семеновна Тютюник — одна из переводчиков книги Стефана Цвейга «Звездные часы человечества» (Кемеровское книжное издательство, 1983):

        «Дорогой Норушке! Было в моей жизни по твоей милости и такое! М.Т. 29/V-1984».

        Марианна Иосифовна Подляшук на книге Вернера Эггерата «Катастрофа» (М.: Изд-во иностр. лит., 1962):

        «Дорогой Норе Яковлевне от Мары (если бы книга не была так плоха, я бы рискнула сказать, что первый камень этого «здания» заложен Вами). 14.2.1963».

        Требовательность к себе, взыскательное отношение к своему труду было в высшей степени свойственно Норе Галь, при каждом переиздании возвращавшейся заново к своим прежним работам, чтобы отшлифовать еще мельчайшие детали текста. И друзья-коллеги старались не уступать ей в этом. Потому, должно быть, порой в надписях на книгах звучат критические нотки и по отношению к оригиналу, и по отношению к собственной работе. Снова пишет Самилла Майзельс:

        Джефри Триз. Ключ к тайне. М.: Детгиз, 1960.
        «Перевод, наверное, не блещет, зато обложка «перший класс». В шкафу держать не стыдно, и будет память обо мне. Лиля. 30. XII.60».

        Давняя подруга Норы Галь Нина Александровна Бать:

        Морли Каллаган. Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу. М.: Радуга, 1982.
        «От этого Морли
        Стоит комок в горле...
        Но все же посылаю в качестве доказательства того, что печенье научилась печь лучше, чем переводить... Н.
        P.S. Не постигнет мор ли
        От етого Морли?
        P.P.S. Хоть бы от Морли
        Читатели не мёрли!
        23/I.83».

        Скайдрите Калдупе. Сказки доброго великана / Составление и перевод с латышского Н.Бать. Рига: Лиесма, 1987.
        «Дорогая Норушка! Вылезли наконец сии сказки. Оформление довольно оригинальное, поэтому и посылаю. Старалась убирать авторские красивости, но убрала явно недостаточно. Увы... Н. XI-87».

        Интересно, что дарят книги с уважительными, дружескими надписями не только «ближние» коллеги, но и «дальние» — работающие не с английским или французским, а с самыми разными другими языками:

        Эмилиян Станев. Легенда о Сибине, князе Преславском. Антихрист. / Пер. с болгарского М.Михелевич. М.: Худож. лит., 1977.
        «Э.Я.Галь. Мастеру от подмастерья. М.Мих...»
        Македонська новелла. / Упорядкував та переклав з македонської Андрiй Лисенко. Киев: Днiпро, 1972.
        «Подвижнице родного Слова Норе Галь в знак уважения и дружбы. А.Лысенко. 7.I.73. Киев».

        Вера Николаевна Маркова, знаменитейший переводчик-японист, соединяет в одной надписи имена Норы Галь и ее ученицы, а затем и ближайшей соратницы, переводчика Раисы Ефимовны Облонской:

        Сэй Сенагон. Записки у изголовья. / Пер. со старояпонского Веры Марковой. М.: Худож. лит., 1983.
        «Дорогим Норе Яковлевне и Раисе Ефимовне с самыми лучшими дружескими чувствами от Веры Марковой. 5.II.1984».

        Немало книг дарили Норе Галь не только коллеги-переводчики, но и коллеги — критики и литературоведы. Среди них, прежде всего, те, кто, как и сама Нора Галь, работал над осмыслением переводческого искусства. Посвященную этому книгу болгарских авторов Сергея Влахова и Сидера Флорина «Непереводимое в переводе» (М.: Международные отношения, 1980) подарил Норе Галь Владимир Михайлович Россельс, критик и переводчик:

        «Норе Яковлевне от увлеченного редактора этой книги. Вл.Россельс. 3.XI.80».

        Позднее благодаря ему состоялось знакомство Норы Галь с одним из авторов этой книги, болгарским переводчиком и исследователем перевода Сидером Флорином, — переписка с ним продолжалась до последних дней Норы Галь. И на следующей книге Флорина, вышедшей по-русски, надпись уже от автора:

        Сидер Флорин. Муки переводческие. Практика перевода. М., Высшая школа, 1983.
        «Многоуважаемой Норе Галь, сомышленнице и сочувственнице. Флорин. 10.II.84».

        На Украине исследователем перевода и многолетним корреспондентом Норы Галь был Николай Александрович Назаревский:

        Хай слово мовлено инакше... Проблеми художнього перекладу. Киев: Днiпро, 1982.
        «Дорогой Норе Яковлевне Галь от составителя библиографии в настоящем сборнике — с наилучшими пожеланиями здоровья и творческого вдохновения в нелегком и благородном деле художественного перевода. С искренним уважением, Микола Назаревський. 29.03.1983. Киев».

        Многие дружеские и товарищеские связи тянутся еще с довоенных времен: институтских, последовавших за окончанием института лет работы Норы Галь в журнале «Интернациональная литература». И даже со школьной поры: совсем девочкой в начале 1920-х училась Нора Галь вместе с будущим историком и литературоведом Евгенией Александровной Таратута, а спустя полвека Таратута, вернувшаяся к работе после многолетнего заключения в ГУЛаге, совершила настоящее культурное открытие: разыскала в США давно забытую там писательницу Этель Лилиан Войнич, чьим романом «Овод» зачитывались тысячи людей в СССР. Появилась на свет книга, а на книге — надпись:

        Е. Таратута. Этель Лилиан Войнич. М.: ГИХЛ, 1960.
        «Старинному другу — дорогой Норе Галь — книгу, посвященную нашей общей любви — с нежностью и наилучшими пожеланиями от Жени Таратута. Москва. 23.V.1961».

        Общая любовь стала и общей работой: для двухтомника Войнич, изданного в 1963 г. под редакцией и с предисловием Е.А.Таратута, Нора Галь перевела роман «Джек Реймонд». А спустя еще четверть века на стол Норы Галь легла новая книга с дарственной надписью:

        Е. Таратута. История двух книг. М.: Худож. лит., 1987.
        «Дорогому другу милой Норе с любовью и пожеланиями радости. Женя. Москва. 2 VII 88».

        Полвека — и дружбе Норы Галь с литературоведом Абрамом Львовичем Штейном, соучеником по институту и аспирантуре:

        А. Штейн. Мастер русской драмы (А.Н.Островский). М.: Сов. писатель, 1973.
        «Дорогой Норе, на память о нашей молодости. Просьба выяснить, живое или мертвое это слово. Абик. 12/XII 73 г.»
        А.Штейн. Литература испанского барокко. М.: Наука, 1983.
        «Милой Норочке, которую я знаю и люблю последние пятьдесят лет, на строгую критику и поучение. Абик. 7/VI 83 г.»

        Давние отношения связывали Нору Галь и с другими коллегами — Юлием Иосифовичем Кагарлицким, Морисом Осиповичем Мендельсоном.

        Ю. Кагарлицкий. Герберт Уэллс. М.: ГИХЛ, 1963.
        «Дорогой Норе Яковлевне от автора, который всегда пребудет в состоянии благодарности и восхищения ее душевными качествами. Ю.Кагарл... 26/Х 63».

        М. Мендельсон. «Американская трагедия» Теодора Драйзера. М.: Худож. лит., 1971.
        «Уважаемой Элеоноре Яковлевне — с наилучшими пожеланиями. М.Мендельсон. 13/VI/71».

— именно этот роман, переведенный Норой Галь фактически заново (поверх устаревшего довоенного перевода, от которого после ее многократной правки ничего не осталось, хотя имя прежнего переводчика по традиции стоит рядом с именем Норы Галь), стал ее первой значительной опубликованной работой.
        Появляются в библиотеке Норы Галь и дарственные надписи от младших коллег — в том числе тех, чьи имена сегодня пользуются широкой известностью. Две книги — дар Мариэтты Омаровны Чудаковой:

        М. Чудакова. Поэтика Михаила Зощенко. М.: Наука, 1979.
        «Глубокоуважаемой Норе Яковлевне Галь с сердечными новогодними поздравлениями. Мариэтта Чудакова. Декабрь 1980.»
        М. Чудакова. Беседы об архивах. М.: Мол. гвардия, 1980.
        «Норе Яковлевне Галь с уважением и добрыми пожеланиями. Мариэтта Чудакова. Март 1981 г.»

        Екатерина Юрьевна Гениева надписывает книгу Уильяма Тревора «За чертой» (М.: Известия, 1986) со своим предисловием вместе Норе Галь и ее дочери Эдварде Кузьминой:

        «Дорогим Норе Яковлевне и Эдварде Борисовне с неизменной любовью и надеждой, что и другие дорогие нам книги (помоги нам, Боже) вышли и в этой симпатичной серии. Е.Гениева 15 X 1986 г.»

— речь идет о серии «Библиотека журнала “Иностранная литература”», в которую Нора Галь и ее друзья думали пристроить роман Невила Шюта «Крысолов», на публикацию которого в годы «перестройки» вновь возникла надежда. Другая книга надписана Е.Ю. Гениевой как внутренним (издательским) рецензентом и Тамарой Яковлевной Казавчинской — переводчиком:

        М. Форстер. Записки викторианского джентльмена. М., Книга, 1985.
        «Норе Яковлевне Галь с глубоким почтением и трепетом. 25 XII 1985 г.»

        Книги, подаренные Норе Галь поэтами, прозаиками, публицистами, связаны с разными этапами и событиями ее жизни.
        Еще в свои молодые годы бывал у Норы Галь, пел ей и даже посвятил ей свое стихотворение «Пасынки России» Александр Моисеевич Городницкий.

        А. Городницкий. Атланты. М.—Л.: Сов. писатель, 1967.
        «Дорогой Норе Яковлевне с уважением и любовью — моему главному Редактору. АГородницкий. 1.08.67 г.»

        С прозаиком Борисом Генриховичем Володиным отношения у Норы Галь завязались на, казалось бы, сугубо прозаичной почве: Володин входил в правление писательского кооператива у станции метро «Аэропорт», где жила Нора Галь. Но, как мы узнаем из написанных с теплотой и юмором воспоминаний Володина (они опубликованы в 1999 г. в мемориальном сборнике, посвященном Норе Галь, и перепечатаны совсем недавно в расширенном и дополненном 6-м издании книги Норы Галь «Слово живое и мертвое», М.: София, 2003), непосредственный повод был куда драматичней: Володин пытался сохранить в этом кооперативе квартиру Андрея Синявского, ожидавшего приговора по известному литературно-политическому делу Синявского-Даниэля. Надписи Бориса Володина отличаются особой сердечностью интонаций:

        Б. Володин. На пути к невероятному. М.: Знание, 1967.
        «Милой Норе Яковлевне, столь терпеливой ко мне неисправимому. 28/V 67. БВолодин».
        Б. Володин. Возьми мои сутки, Савичев. М.: Сов. писатель, 1969.
        «Милой Норе Яковлевне от собственной авторской души. 22/VI 69».
        Б. Володин. ... И тогда возникла мысль. М.: Знание, 1980.
        «Милой Норушке-выручалочке с любовью и нежностью от Оли и Бори Володиных. 9/IV 80».

— из того же мемуарного очерка мы узнаем, что редко печатающегося Володина Нора Галь не раз выручала деньгами: переводческие гонорары были скромнее писательских, но работала она без выходных, и по большей части переводы попадали в печать — хотя иных публикаций ей все-таки пришлось ждать годами и десятилетиями).

        Б. Володин. Боги и горшки. М.: Сов. писатель, 1985.
        «Норушке — родной, дорогой, золото... — нет, серебряной. 10/IX 85. От Бори и Оли».

— это о ее серебряной седине.
        Из той же «кооперативной» истории (растянувшейся на добрый десяток лет: у писательского кооператива было несколько очередей) — надпись на совместном даре литературоведа Павла Максимовича Топера и его жены, переводчицы Софьи Львовны Фридлянд:

        Митчел Уилсон. Брат мой, враг мой. / Послесловие В.Рубина и П.Топера. М.: Изд-во иностр. лит., 1956.
        «Для нового дома
        Дарю Вам сей ро́ман.
                        Топер — С.Фридлянд. 29.I.59».

        С Марком Лазаревичем Галлаем — летчиком-испытателем, наставником первых космонавтов, а позднее известным прозаиком — Нору Галь свела общая любовь к Сент-Экзюпери: в 1975 году оба участвовали в памятном вечере в честь 75-летия французского писателя-летчика. Марк Галлай подарил Норе Галь редкое французское издание «Маленького принца», выпущенное издательством «Галлимар» в 1946 г.:

        «Глубокоуважаемая Нора Яковлевна!
        Эту книжку, заботливо отреставрированную, мне подарил мой старый друг, ветеран полка “Нормандия — Неман” Константин Фельдзер.
        По праву она должна принадлежать Вам, так много сделавшей для того, чтобы книги Сент-Экзюпери вошли в наш круг чтения.
        Желаю Вам всего доброго в наступившем году и во многих последующих.
        Ваш МГаллай 04.01.86».

        Два года спустя подарил Марк Галлай и собственную книжку:

        М. Галлай. Полоса точного приземления. М.: Мос. рабочий, 1987.
        «Милой Норе Яковлевне с глубоким уважением, давней искренней симпатией и самыми добрыми пожеланиями. М.Галлай. 04.07.88.
        P.S. А на супермена, изображенного на обложке, пожалуйста, внимания не обращайте. В тексте ничего суперменского, честное слово, нет».

        Валентин Петрович Лукьянин, многолетний главный редактор журнала «Урал», впервые напечатал там роман Невила Шюта «Крысолов» — первую работу  Норы Галь, сделанную в 1943 году и почти 40 лет ждавшую публикации.

        В. Лукьянин. Труд. Характер. Время. Свердловск: Средне-Уральское книжное изд-во, 1985.
        «Дорогая Нора Яковлевна! Я знаю, как далек литературный материал, положенный в основу этой книжки, от круга Ваших интересов, но все же решаюсь предстать перед Вашим взыскательным судом, потому что писал эту книжку от души, без фальши. Ваш — В.Лукьянин. 20.02.86».

        Иной раз писатель и критик просто оказывался в роли читателя.

        Д. Данин. Перекресток. М.: Сов. писатель, 1974.
        «Дорогой Норе Яковлевне Галь — от благодарного читателя, что и удостоверено на стр.215 этой книжки<,> — ДДанин. Февр. 1975».

        На указанной странице — редкий случай, когда при жизни Норы Галь ее работа замечена и отмечена в статье об иностранной книге (речь идет о книге Декстера Мастерса «Несчастный случай»): «Роман опубликован ... в блестящем переводе Н.Галь и Н.Треневой».

        Но большинство надписей этого рода можно разделить на две группы. Одна — это дарственные от литераторов, с которыми судьба свела Нору Галь в Доме творчества писателей в Переделкино. На протяжении трех десятков лет Нора Галь старалась каждый год по возможности провести в нем несколько недель. И хотя она и здесь отдавала почти все время работе — переделкинские знакомства нередко оказывались наполнены большой теплотой. Особенно выразительны две надписи грузинского поэта Михи Квливидзе (первая, впрочем, сделана до «переделкинской эпохи»):

        М. Квливидзе. Стихотворения. М.: Сов. писатель, 1957.
        «Норе Яковлевне, которая очень хорошо знает, что такое перевод (спасибо за «Маленького принца»!), а потому — сквозь эти переводы сумеет прочесть оригинал. С уважением от Миши Квливидзе. 17.10.60 г. Москва».
        М. Квливидзе. Три дождя. М.: Дет. лит., 1976.
        «Творящей чудо перевода — Норочке Галь — с уважением, поклонением и, наконец, просто по-дружески Автор. 1978 IX Переделкино».

        Переделкинский сюжет — четыре надписи поэта Бориса Cаввовича Дубровина:

        Б. Дубровин. Скрытая нежность. М.: Воениздат, 1970.
        «С тех пор, как появился на русском языке «Маленький принц», Нора Галь заняла большое место в лучшем и сокровенном моей жизни. С тех пор всё, подписанное Вами, приобрело власть надо мной. И я благодарен Вам глубоко, и молю Бога, чтобы он даровал Вам здоровье, счастье и великое вдохновение истинного художника. С любовью. Ваш читатель. Борис Дубровин. 4/IX-71 г.»
        Б. Дубровин. Всего лишь день. М.: Сов. писатель, 1970.
        «С глубокой благодарностью Вам, Элеонора Яковлевна, дарю свою книгу. Счастья Вам! Б.Дубровин. 10/VII-72».
        Б. Дубровин. Никогда, никогда не расстаться. Б-ка журнала «Пограничник», 1973.
        «Дорогой Норе Яковлевне Галь с любовью и с горячей благодарностью за ее щедрое тепло, отдаваемое литературе и людям. Счастья Вам! Борис Дубровин. 8/VIII-74».
        Б. Дубровин. Разлуки и встречи. М.: Сов. писатель, 1976.
        «Дорогой Норе Яковлевне Галь — замечательному человеку и удивительному писателю от благодарного читателя с любовью и пожеланием здоровья и счастья. Новых Вам сил и новых книг! Ваш Борис Дубровин. Переделкино. 7/IX-77».

        С Переделкина началась и дружба Норы Галь с Львом Адольфовичем Озеровым:

        Л. Озеров. Двойной портрет. М.: Знание, 1986.
        «Глубокоуважаемой Норе Яковлевне Галь — сердечно и почтительно. Автор. 30.VIII.1989. Переделкино».
        Л. Озеров. Начала и концы. М.: Сов. Россия, 1989.
        «На добрую память Норе Яковлевне и ее славной семье — с почтительностью к ней и ее трудам (Н.Я. и семьи). Автор. Янв. 1991».
        Л. Озеров. О Борисе Пастернаке. М.: Знание, 1990.
        «Глубокоуважаемым Норе Яковлевне, Эдварде Борисовне и Мите в знак общей нашей любви к герою этой книжицы от души. Автор. 30.I.91».

— благодаря дружеским отношениям с Норой Галь Лев Озеров следил и за редакторской работой ее дочери, и за детским творчеством ее внука, впоследствии — поэта и критика Дмитрия Кузьмина. Такое объединение двух или трех семейных поколений встречается и еще в нескольких надписях — в частности, на двух книгах, которые дочь Норы Галь редактировала (а ко второй из них к тому же составлял указатель имен ее тогда 14-летний внук):

        Корабли мысли: Зарубежные писатели о книге, чтении, библиофилах. / Сост. В. Кунин.  М.: Книга, 1980.
        «Глубокоуважаемой Элеоноре Яковлевне с искренней благодарностью за щедрую помощь и еще больше — за чудесную дочь. — От составителя. 2/XII 80».
        Л. Разгон. Зримое знание. М.: Книга, 1983.
        «Дорогой Норе Яковлевне, которой я очень многим обязан. В том числе: прелестным редактором этой книги; дивным автором именного указателя. Спасибо! 20.VII.83»

        Дружеское переделкинское общение Норы Галь с Львом Эммануиловичем Разгоном и его женой Рикой продолжалось многие годы, Нора Галь была среди первых — не читателей еще, а слушателей лагерных рассказов Разгона, которые он читал вслух ближайшим друзьям, когда не было и надежды, что это однажды напечатают. И вот вышел «пробный шар» — маленькая книжечка «Непридуманное» в «Библиотеке “Огонька”» (М.: Правда, 1988), первые четыре рассказа из будущего тома:

        «Дорогой Норе Яковлевне — первому рецензенту этих рассказов. С признательностью и старой любовью».

        А в 1991 году Лев Разгон проводил Нору Галь сердечными прощальными словами, назвав посвященную ее памяти статью в «Книжном обозрении»: «Мы ей обязаны».
        У многих авторов, с которыми сводила судьба Нору Галь, работа в художественном переводе и оригинальное творчество так или иначе переплетались — и не всегда переводческая работа была в радость. О необходимости переводить не по зову сердца глухо говорит надпись Александра Михайловича Ревича, которого Нора Галь высоко ценила как поэта:

        Песни Шираза. Персидская народная поэзия в переводах А. Ревича. М.: Худож. лит., 1987.
        «Глубоко чтимой Норе Яковлевне с сожалением, что ничего лучшего в запасе у переводчика этой книги теперь нет. На добрую память. А. Ревич. 2 августа 1989».

        К счастью, для самой Норы Галь это было, за редчайшими исключениями, не так. В этом смысле очень точно расставляет акценты в своей надписи поэт Илья Френкель:

        И. Френкель. Избранное. М.: Худож. лит., 1983.
        «Норе Галь — превосходному писателю-переводчику. В знак памяти о Переделкине с любовью и уважением. Автор.»

        Еще из переделкинских надписей:

        Созвездие лиры: Избранные страницы латиноамериканской лирики. / Перевод с испанского и португальского Инны Чежеговой и Михаила Донского. М.: Худож. лит., 1981.
        «Глубокоуважаемой Норе Яковлевне с самыми добрыми пожеланиями и на память о Переделкине ИЧежегова
        И примкнувший к ней Мих Донской. 23.VII.83».
        М.Рощин. Полоса. М.: Современник, 1987.
        «Дорогая Нора Яковлевна! Пользуюсь случаем выразить Вам свое преклонение Вашей огромной культурной работой на благо несчастного нашего отечества. Когда-нибудь я Вам тоже докажу свою любовь к американской (замечательной) литературе. Желаю Вам здоровья и многих лет. МРощин. авг. 88 г.»

        И другая большая группа надписей. Они связаны так или иначе с самым близким другом Норы Галь — Фридой Абрамовной Вигдоровой (1915—1965). Фриде Вигдоровой принадлежат пять романов — трилогия о детском доме («Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка») и дилогия «Семейное счастье» и «Любимая улица», не так давно переизданная в серии «Библиотека семейного чтения». Она много лет работала журналистом «по справедливым делам» в «Известиях», «Литературной газете», «Комсомольской правде», даже пошла, ради помощи людям, в депутаты райсовета. Последним ее справедливым делом стала запись суда над Иосифом Бродским: именно этот сокрушительный документ, широко разойдясь среди советской и западной интеллигенции, придал процессу Бродского такой резонанс и поднял мировую общественность на его защиту. Однако целый год борьбы за Бродского — хлопот, ходатайств, хождений по инстанциям, — подорвал здоровье Вигдоровой, и незадолго до его освобождения она ушла из жизни.
        Рядом с Вигдоровой в деле Бродского была Лидия Корнеевна Чуковская, описавшая позже это противостояние хрупких женщин и каменной стены власти в повести «Памяти Фриды» («Звезда», 1997, ╧1). Имя Вигдоровой проходит и сквозь переписку Лидии Корнеевны с Корнеем Ивановичем. Общая память соединила Чуковскую с Норой Галь.

        Л. Чуковская. «Былое и думы» Герцена. М.: Худож. лит., 1966.
        «Дорогим Норе Яковлевне и Эде — сочинение, которому радовалась Фридочка. С любовью автор. 29/III 66».

        Гораздо раньше (но, конечно, без упоминания о последнем деле Вигдоровой) писал о ней и Сергей Львов:

        С. Львов. Можно ли стать Робинзоном? М.: Дет. лит., 1966.
        «Норе Яковлевне Галь с симпатией и уважением книгу, в которой есть глава о Фриде Вигдоровой. Автор СЛьвов».

— а называется эта глава «Светя другим, сгораю сам!..» А в мемуарной книге Руфи Зерновой «Это было при нас» (Иерусалим, 1988) глава о Вигдоровой названа «Портрет абсолютно прекрасного человека». И с Зерновой тоже соединила Нору Галь Фрида Вигдорова, хотя в дарственной надписи об этом и не сказано:

        Р. Зернова. Свет и тень. Л.: Сов. писатель, 1968.
        «Дорогой Норе — Руня. Очень давно мечтаю Вам это подарить. 14.03.68».

        Овадий Герцович Савич, друг и товарищ Ильи Эренбурга по гражданской войне в Испании, а позже и друг Норы Галь:

        О. Савич. Два года в Испании. 1937—1939. М.: Сов. писатель, 1966.
        «Дорогой Норе Яковлевне — книга, которой без Фриды, вероятно, не было бы<,> с любовью О.Савич. 4.6.66».

        Нина Яковлевна Дьяконова, литературовед, еще при жизни Вигдоровой говорит о ней как о связующей ниточке между людьми:

        Н. Дьяконова. Стиль поэмы Байрона «Дон Жуан». / Ученые записки ЛГУ. 1955. Вып.22.
        «Дорогой Норе Яковлевне Галь с дружеским приветом от наших общих друзей — Фриды и Жуана. Н.Д.»

— и эта связь остается на десятилетия:

        Н. Дьяконова. Китс и его современники. М.: Наука, 1973.
        «Дорогим Норе и Раечке — чтоб тянулась между нами ниточка общей памяти и любви. Нина».
        Н. Дьяконова. Стивенсон и английская литература XIX века. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984.
        «Дорогой Норе Яковлевне в ожидании ее строгого суда. Нина Дьяконова».

        Не без влияния Фриды Вигдоровой стала писательницей И.Грековой Елена Сергеевна Вентцель — профессор, доктор технических наук.

        И.Грекова. Под фонарем. М.: Сов. писатель, 1966.
        «Дорогой Норушке — если мне позволено так ее называть. И.Грекова. 10.3.66».
        И.Грекова. Кафедра. М.: Сов. писатель, 1980.
        «Дорогой Норе Яковлевне с самым глубоким уважением, особенно за ее труды о языке! И.Грекова. 22.10.80».
        И.Грекова. Пороги. М.: Сов. писатель, 1986.
        «Дорогой Норе Яковлевне, с любовью. И.Грекова. 2.5.86».

        Стольким людям дарила Фрида Вигдорова свет, что и спустя годы ее имя оставалось паролем, которым перекликались близкие по духу:

        Н. Адамян. Трое под одной крышей. М.: Сов. писатель, 1981.
        «Норе Яковлевне в память о прошлом, озаренном Фридой, с самым искренним чувством. Нора Адамян. Август 81 г.»
        В. Бендерова. История одной семьи. М.: Мол. гвардия, 1978.
        «Дорогой Раечке Облонской на память о бесконечно чистой, перерезанной войной юности. В. 1942—1982.
        И Норе Яковлевне дорогой, приворожившей когда-то «абсолютным слухом» к слову, который свел студентку Веру Бендерову с «Комсомолкой», с Фридой... Всегда помню всё. И 9 мая 1945 г. на Красной площади».

— Вера Бендерова, как и Раиса Облонская, училась у Норы Галь в студенческие годы, и праздник Победы они встречали вместе.
        На долгую, почти полувековую, и самую тесную дружбу с Р. Облонской тоже благословила Нору Галь Фрида Вигдорова: когда в далеком 1944-м Нора Галь, волнуясь, готовилась к первому в своей жизни занятию со студентами, Фрида (у которой уже был немалый педагогический опыт) сказала ей: «Вот в твоей группе хорошая девочка», — ей уже случилось писать о Рае Облонской как о школьнице-активистке. Всю жизнь Р.Облонская дарила Норе Галь свои книги: от ранних редакторских работ и единственной авторской книги — повести «Октябрина» — до зрелых произведений признанного мастера художественного перевода, который стал ее профессией благодаря Норе Галь.

        И. Хаджимарчев. Пастушок Калитко. / Обработка для детей Р.Облонской. М.: Детгиз, 1952.
        «Нориньке моей дорогой, самому близкому и дорогому другу. 26 дек. 1952».
        Дж. Хеллер. Что-то случилось. / Пер. с английского Р.Облонской. М.: Прогресс, 1978.
        «Нориньке моей родной, без которой не было бы этой книжки, как и всех прочих. Р. Сент. 78».
        Дж. Олдридж. Джули отрешенный. / Пер. с английского Р.Облонской. // Огонек, 1978 (повесть печаталась в «Огоньке» с продолжением, автор и переводчик удостоились премии журнала за 1978 год).
        «Нориньке родной на тридцать пятом нашем году! 11 июня 78 г. Р.»

        Семья у Фриды Вигдоровой была литературная: муж — известный поэт-сатирик Александр Борисович Раскин. Немудрено, что его надписи на книгах — почти все шуточные.

        А. Раскин. Очерки и почерки. М.: Сов. писатель, 1959.
        «Норе Галь персональная частушка:
                          Частушка
        У меня подружка есть,
        Всё сумеет перевесть.
        Она лучше всех девчат:
        Очень здорово печат*.
                * В смысле — печатает.
        На добрую память дорогой Норе, нашей будущей соседке и верному другу от занимательного автора.
        С уважением А. Раскин (Шура). Москва, 1959 г.»

— второй смысл слова «занимательный» очевиден: семье ближайших друзей тоже, как и Б.Г. Володину, случалось занимать у Норы Галь немного денег до следующего гонорара...

        Воспоминания об Ильфе и Петрове. / Сост. А. Раскин. М.: Сов. писатель, 1963.
        «Дорогой Норе Галь на добрую память об Ильфе и Петрове. Ну и, конечно, обо мне — составителе. С уважением и симпатией А. Раскин (Шура).
        P.S. Если Вы захотите еще раз убить пересмешника, то я всегда к Вашим услугам. Ш. Москва—Москва, 1963».

— «Убить пересмешника» — роман Харпер Ли, одна из любимейших переводческих работ Норы Галь, выполненная в соавторстве с Р. Облонской.

        А. Раскин. Очерки и почерки. М.: Сов. писатель, 1962.
        «Норе Галь на добрую память о маленьком папе, который, к сожалению, не маленький принц. С уважением и симпатией А. Раскин (Шура). Москва, 1962».

— намек на цикл миниатюр А. Раскина «Как папа был маленьким», иронически сопоставляемый с «визитной карточкой» Норы Галь — переводом «Маленького принца».

        А. Раскин. Застарелые друзья. М.: Правда, 1964.
        «Дорогой Норе Галь — единственная книга, верстку которой она не вычитывала, с благодарностью за все остальные и очень дружески Шура. Москва, 1964».

        Последняя книга вышла в свет и надписана уже без Фриды Вигдоровой — и здесь звучит совсем другая нота:

        А. Раскин. Как папа был маленьким. М.: Сов. Россия, 1965.
        «Дорогой Норе Галь — верному другу и в горе и в радости. Другу и «Маленького принца», и «Маленького папы». С уважением и признательностью Шура. Москва 28/I-1966».

        Дочь А.Б. Раскина и Ф.А. Вигдоровой Александра Раскина стала лингвистом. И на ее счету есть книга — подлинно виртуозный труд, перевод с английского популярного издания по занимательной лингвистике, «Книги о языке» Франклина Фолсома (М.: Прогресс, 1977). В книге приводится множество языковых игр, необычных слов, языковых явлений — и значительную их часть просто невозможно перевести в обычном смысле слова: требовалось найти равнозначные явления в своем языке, изобрести равносильную игру по-русски. Переводчик такой книги — еще в большей степени, чем всегда, становится соавтором.

        «Дорогой тете Норе, без которой эта книга была бы в 100 раз хуже (по-русски, по крайней мере!), первой дарю я эту книгу. Саша. 3/VII-1974 г.»

— о том, как Нора Галь помогла ей в работе над книгой, Александра Раскина пишет в своей мемуарной статье, также (вместе со статьями Б.Г. Володина, Р.Е. Облонской и другими) опубликованной в сборнике памяти Норы Галь в 1999 г. и в новом издании «Слова живого и мертвого» в 2003 г.
        И, наконец, книги самой Фриды Вигдоровой — от первой до последней.

        Ф. Вигдорова. Мой класс. М.—Л.: Детгиз, 1949.
        «“... дружба, суть которой была не в том, чтобы хвастать или прибедняться, чтобы уцепиться за другого или совершенно от себя отказаться, но чтобы обнаружилось, кто ты, и быть за это любимым”. Анна Зегерс “Седьмой крест”.
        И все же сколько бы слов — умных, хороших, верных, проникновенных — ни было бы сказано — ничего ими не выразишь. Ни моей дружбы к тебе, ни моей любви, ни того, ЧТО ты для меня.
        1 января 1950 г. Пусть он будет хороший!»

        Л. Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре. / Лит. запись Ф. Вигдоровой. Л., 1951.
        «Где б ни была ты,
        Где б ни была я —
        Там нас двое.
                              Ф. 27/IV-52 г.»

— подарена в день 40-летия Норы Галь. Вроде бы и не авторская это работа Фриды Вигдоровой, но жанр ее особый, требующий от писателя всей полноты души и вместе с тем — самоотречения, способности остаться в тени рассказчика.

        Ф. Вигдорова. Дорога в жизнь. М.: Детгиз, 1954.
        «Что же тебе написать? На каждой странице этой книги — твое сердце, твоя любовь. А за любовь, как известно, не благодарят. Ф. 23 марта 54 г.»

        Ф. Вигдорова. Семейное счастье. М.: Сов. писатель, 1962.
        «Норушке моей дорогой и любимой от собачки, которая в пути могла подрасти, но пока решилась только на третье лицо. Ф. Не благодарю! 14 июня 62».

— все прежние книги Вигдоровой были написаны от первого лица.

        Ф. Вигдорова. Семейное счастье. Любимая улица. М.: Сов. писатель, 1965.
        «Норушке

        Друзей не благодарят,
        друзей — не дарят благами.
        Им говорят, говорят —
        налогами облагают
        всю ночь — налогами тайн
        предчувствий, смятений —
        хоть вовсе не рассветай,
        пока две затекших тени
        не сдвинутся на стене,
        сизой от разговоров!..
        А чтоб не окостенел
        насказанный нами ворох, —
        откроем окно: парят
        ласточки под облаками...
        Друзей не благодарят,
        друзей — не дарят благами!
                        25 мая 65 г. Дома!!!»

— стихи Глеба Семёнова, наставника молодых питерских поэтов («глеб-гвардии Семёновского полка»).
        Фрида Вигдорова вернулась домой после тяжелейших недель в больнице. Жить ей оставалось два с половиной месяца. Всего пятьдесят лет жизни было ей отпущено, и тридцать из них прошли под знаком дружбы с Норой Галь. Но на самой первой книжке Вигдоровой, вышедших в «Библиотеке “Огонька”» главах из «Моего класса» (М.: Правда, 1949), стоят другие даты:

        «Моей самой дорогой, самой любимой, самой хорошей, самой милой. Ф. Январь 1935 г. — 2000 г.»

        В январе 1935 г. они познакомились. А 2000 год тогда, в 1949 г., — ослепительный символ бесконечности дружбы и любви.