Антуан де Сент-Экзюпери               

МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ

XXVI

        Неподалеку от колодца сохранились развалины древней каменной стены. На другой вечер, покончив с работой, я вернулся туда и еще издали увидел, что Маленький принц сидит на краю стены, свесив ноги. И услышал его голос.
        - Разве ты не помнишь? - говорил он. - Это было совсем не здесь.
        Наверно, кто-то ему отвечал, потому что он возразил:
        - Ну да, это было ровно год назад, день в день, но только в другом месте...
        Я зашагал быстрее. Но нигде у стены я больше никого не видел и не слышал. А между тем Маленький принц снова ответил кому-то:
        - Ну конечно. Ты найдешь мои следы на песке. И тогда жди. Сегодня ночью я туда приду.
        До стены оставалось двадцать метров, а я все еще ничего не видел.
        После недолгого молчания Маленький принц спросил:
        - А у тебя хороший яд? Ты не заставишь меня долго мучиться?
        Я остановился, и сердце мое сжалось, но я все еще не понимал.
        - Теперь уходи, - сказал Маленький принц. - Я хочу спрыгнуть вниз.
        Тогда я опустил глаза да так и подскочил! У подножья стены, подняв голову к Маленькому принцу, свернулась желтая змейка, из тех, чей укус убивает в полминуты.
        Нащупывая в кармане револьвер, я бегом бросился к ней, но при звуке шагов змейка тихо заструилась по песку, словно умирающий ручеек, и с еле слышным металлическим звоном неторопливо скрылась меж камней.
        Я подбежал к стене как раз вовремя и подхватил моего Маленького принца. Он был белее снега.
        - Что это тебе вздумалось, малыш! - воскликнул я. - Чего ради ты заводишь разговоры со змеями?
        Я развязал его неизменный золотой шарф. Смочил ему виски и заставил выпить воды. Но не смел больше ни о чем спрашивать. Он серьезно посмотрел на меня и обвил мою шею руками. Я услышал, как бьется его сердце, словно у подстреленной птицы. Он сказал:
        - Я рад, что ты нашел, в чем там была беда с твоей машиной. Теперь ты можешь вернуться домой...
        - Откуда ты знаешь?!
        Я как раз собирался сказать ему, что, вопреки всем ожиданиям, мне удалось исправить самолет!
        Он не ответил, он только сказал:
        - И я тоже сегодня вернусь домой.
        Потом прибавил печально:
        - Это гораздо дальше... и гораздо труднее...
        Все было как-то странно. Я крепко обнимал его, точно малого ребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, его затягивает бездна, и я не в силах его удержать...
        Он задумчиво смотрел куда-то вдаль.
        - У меня останется твой барашек. И ящик для барашка. И намордник...
        Он печально улыбнулся.
        Я долго ждал. Он словно бы приходил в себя.
        - Ты напугался, малыш...
        Ну еще бы не напугаться! Но он тихонько засмеялся:
        - Сегодня вечером мне будет куда страшнее...
        И опять меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня - точно родник в пустыне.
        - Малыш, я хочу еще послушать, как ты смеешься...
        Но он сказал:
        - Сегодня ночью исполнится год. Моя звезда станет как раз над тем местом, где я упал год назад...
        - Послушай, малыш, ведь все это - и змея, и свиданье со звездой - просто дурной сон, правда?
        Но он не ответил.
        - Самое главное - то, чего глазами не увидишь... - сказал он.
        - Да, конечно...
        - Это как с цветком. Если любишь цветок, что растет где-то на далекой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звезды расцветают.
        - Да, конечно...
        - Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а все из-за ворота и веревки. Помнишь? Она была очень хорошая.
        - Да, конечно...
        - Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда очень маленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто - одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды... Все они станут тебе друзьями. И потом, я тебе кое-что подарю...
        И он засмеялся.
        - Ах, малыш, малыш, как я люблю, когда ты смеешься!
        - Вот это и есть мой подарок... Это будет как с водой...
        - Как так?
        - У каждого человека свои звезды. Одним - тем, кто странствует, - они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они - как задача, которую надо решить. Для моего дельца они - золото. Но для всех этих людей звезды - немые. А у тебя будут совсем особенные звезды...
        - Как так?
        - Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, - и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!
        И он сам засмеялся.
        - И когда ты утешишься - в конце концов всегда утешаешься, - ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом. Тебе захочется посмеяться со мною. Иной раз ты вот так распахнешь окно, и тебе будет приятно... И твои друзья станут удивляться, что ты смеешься, глядя на небо. А ты им скажешь: "Да, да, я всегда смеюсь, глядя на звезды!" И они подумают, что ты сошел с ума. Вот какую злую шутку я с тобой сыграю...
        Он опять засмеялся.
        - Как будто вместо звезд я подарил тебе целую кучу смеющихся бубенцов...
        И он опять засмеялся. Потом снова стал серьезен:
        - Знаешь... сегодня ночью... лучше не приходи.
        - Я тебя не оставлю.
        - Тебе покажется, что мне больно. Покажется даже, что я умираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо.
        - Я тебя не оставлю.
        Но он был чем-то озабочен.
        - Видишь ли... это еще из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит... Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие.
        - Я тебя не оставлю.
        Он вдруг успокоился:
        - Правда, на двоих у нее не хватит яда...
        В ту ночь я не заметил, как он ушел. Он ускользнул неслышно. Когда я наконец нагнал его, он шел быстрым, решительным шагом.
        - А, это ты... - сказал он только.
        И взял меня за руку. Но что-то его тревожило.
        - Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда...
        Я молчал.
        - Видишь ли... это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести.
        Я молчал.
        - Но это все равно что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального...
        Я молчал.
        Он немного пал духом. Но все-таки сделал еще одно усилие:
        - Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть на звезды. И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться...
        Я молчал.
        - Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионов бубенцов, а у меня - пятьсот миллионов родников...
        И тут он тоже замолчал, потому что заплакал.
        - Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному.
        И он сел на песок, потому что ему стало страшно.
        Потом он сказал:
        - Знаешь... моя роза... я за нее в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира.
        Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал:
        - Ну... вот и все...
        Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться.
        Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновенье он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал - медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки.