* * *

        Он об отваге, а она отразилась в воде.
        Столько лет, сколько небо запомнит.
        – Мы шли в темноте, улицы были пустынны, шаги раздавались. Вдруг я вспомнила: а где же тот час?
        – Самое ночное слово – прогулка.
        Она улыбнулась – и слову, и прогулке, и всей его шутке ночной.
        Вдали ещё ничего не было: одна чистая даль. Даже север вместо ветра летел.
        Она:
        – Мне снилось, что я внизу, а небо вверху, и облака летели, но не снились. И наяву огонь вечерне думал. Какая-то минута вспомнилась и тотчас настала. Она была ночной, легко безумной. А время по краям темнело.
        – Когда мгновенье обещало прерваться в
           пламенном огне, меня раздумье посещало:
           не я ли вспомнил обо мне?
           Я шёл, названья забывались, шумела преж
           няя пора, и тучи глухо откликались на
           почерк грозного пера.
        – Спешу назвать число – не самое большое.
        – А самое какое?
        – Самое обыкновенное.
        – Обыкновенных чисел не бывает. Однажды я об одной молнии подумал, что она обыкновенная, но гром тотчас же подумал о другом. В тот год все ливни то кратки были, то некратки.
        – Вы помните все ливни?
        – Нет, только все годы.
        – Мне небо хотелось бы запомнить и все эти деревья, и даже каждую ветвь. Но где взять столько... столько...
        – Ветвей?
        – Да нет, не ветвей... а листьев, что ли.
        – Пусть воздух видимый возьмётся или
           невидимая сталь, тогда и к листьям не
           вернётся тот, кто быть ветром перестал

* * *

        белая сталь остывала – от презрения что ли воды? так следует за гласной согласная а после: след четырёх дней карабкается в году. им ремесло казалось недостаточно потусторонним: так например однажды бег начался накануне ходьбы в те углы роковые. восемьдесят пожалуй лучших стрелков целились из оперной ложи но только одному посчастливилось да и то в старости дослушать до конца и попасть. другие говорят: "надо же, ему только три года а он уже князь и балетоман". весь в голубом весь в чёрном – так что не видать середины. другая опера называлась "фон Бисмаркиада" и делилась на две или три Европы. арию суфлёра исполнял сам главнейший. а вместо третьего действия сразу началось первое. тогда в антракте участились дуэли, слух о них прошёл по рядам – в виде муарового шелеста, дочь полкового суфлёра – Анна Иоганновна – в одной ночной сабле на босу ногу без ножен без даже верхнего "до" исполнила партитуру держа вместо дирижёрского веера весь примирительный договор. после этого третья атлантическая война стала неизбежной. поговаривали и о мировой но до этого ещё не дошло: Марокко и Африка отказались. пришлось примириться на атлантической. боевые действия быстро захлестнули все фешенебельные Гималаи, открывая простор для историков: а именно – простор антрактов, муаровых деформюров и антрекот. дочь быстро была ранена не в ту ногу. зал окончательно вздрогнул. всё взорвалось от аплодисментов: весь суфлёрский окоп, вся надменная будка. он просуфлировал на лету:

        к   о   н   с   т   е   л   л   е   й   ш   е   н  !