Почему – Рукавер или, скажем, Страматеев, а не кто-то другой? Во-первых, почему бы и нет? Полагаю, первой причины достаточно. Важнее другое: почему вообще существует что-то одно, а наряду с этим еще что-то, и еще, и еще? Рукавер и Страматеев думают, что они существуют. Этого достаточно. Поэтому структуры их как бы существования достойны того, чтобы быть запечатленными в твердых формах. Фигуры.
– Сыграем в такую игру, – предложил скучающий Страматеев. – Предположим, мы с тобой – два буридановых осла...
– Но, – перебил его горячий Рукавер, – эта проблема уже решена для числа ослов, равного единице. По принципу математической индукции распространяем решение на двух ослов.
– Можно попробовать, – нерешительно возразил Страматеев.
– Пробовать надо было раньше, – резонно заметил на это Рукавер, – пока еще не было ни одного осла. А теперь все записано, и твои слова тоже.
Страматеев был вынужден согласиться. Таким образом, игра закончилась, не начавшись, с чем всех нас можно поздравить.
– А вот книга, – сказал Страматеев, держа книгу в руках. Волнуясь, он держал книгу, словно поднос, горизонтально перед собой.
– Ну, книга, и что – книга? – спросил, не подумав, Рукавер. А Страматеев нахмурился и не отвечал. Рукаверу стало не по себе, и он тоже нахмурился, отчасти из солидарности с собеседником.
Молчание затянулось. Но надо же автору как-то его разрядить. И вот Страматеев с Рукавером заплакали слезами облегчения.
– Пора идти, – сказал Рукавер, поднимаясь из-за стола.
– Конечно, конечно, – отозвался Страматеев, спешно доедая яичницу.
– Но сначала решим, куда идти, – добавил Рукавер.
Страматеев горячо поддержал это предложение. Оба задумались.
– Надо решить.
– Надо идти.
– Постой, постой, – забеспокоился Страматеев, – не слишком ли мы спешим? Прежде чем решить, что же надо, надо разобраться с этим самым "надо".
– Надо, чтобы "надо" стало надо?
– Да, да, и помолчи, пожалуйста, не то мы никогда уже не стронемся с места.
И Страматеев замер. Рукавер, дабы не терять времени, немедленно лег спать. Оставленный без надзора Страматеев недолго боролся с усталостью, вызванной напряженным размышлением. Он заснул. Автор в свою очередь с облегчением ложиться отдохнуть, к чему призывает и своего благосклонного читателя.
Страматеев подошел к входной двери. Это была дверь ему хорошо знакомая, и он как раз собирался позвонить, потому что это была квартира Рукавера. Или нет? Страматеев задумался. Подумать ему было о чем, ибо вместо знакомого номера на двери он увидел аккуратную табличку с одним лишь словом: "НЕБЫТИЕ".
Долго стоял Страматеев перед закрытой дверью. Он вспомнил, что забыл то, что должен был вспомнить, чтобы не забыть того, что он помнил. Страматеев поднял руку. Это означало, как понял или как вспомнил Страматеев, что Небытие существует. Страматеев поклонился табличке, после чего остатки сомнений рассеялись. Он заложил руки за спину и стал медленно сходить по лестнице.
У подъезда Страматеева ждали. Вежливо распахнувшаяся дверца лимузина приняла его в розовое лоно.
Молчаливые спутники Страматеева были ненавязчиво предупредительны. Были секунды колебания, когда ему показалось: мелькнувшее желание купить кефир было блажью, капризом или, может быть, последней жалкой попыткой проверить то, в чем нельзя было сомневаться. Нет, кефир не был блажью. Кефир был просто кефиром. Машина остановилась у ближайшего гастронома, и кефир как раз оказался в продаже.
Мягко освещенный вход в темное строение был уютен, как знакомое дачное крыльцо. На каждом повороте нескончаемого коридора Страматеева осторожно придерживали за локоть.
Весь путь Страматеев проделал с несвойственной ему степенностью. Волнение нарастало.
Наконец он выбрался из-за кулис на сцену. Зал встал. Под гром аплодисментов, прижимая прохладную бутылку к груди, Страматеев взошел на трибуну.