Если лошадь взять на вкус, кислая? Если коня постелить как накидку на пол? Если в декабре от земли до неба растут видения моркови, когда хожу 1400 шагов вокруг дома, с конвертом?
Как-то я получил письмо от М.Шагала и пошел вокруг дома (другого!), с собачкой с меня ростом стоймя, пудель была. И так мы шли, и в кругах фонарей читали, что в Париже мне будет хуже, чем М.Шагалу, что он скоро умрет, впрочем. Но он умер в этом году, через 20 лет. И я получаю письмо от М.Кулакова из Рима, что он увидеть меня хочет в Москве, через несколько часов, что в Риме мне было б хуже. Собаки нет, не с кем смотреть текст, но и М.Шагал хотел меня увидеть, и М.Кулаков хочет. Многие хотят меня увидеть воочию, но мало кому выпал этот билет. Мне ведь лучше в Ленинграде. Жаль, что так мало л. меня видят. Все больше на картинах мой образ показывают в чалме лучей.
Как бы я хотел быть похожим на Дельвига, да и Антоном чтоб звали – тоже хотелось бы. Хотел бы я быть похожим на него душой, а не телом. Тело он раньше угробил, алкоголизмом. Но за это ему петушки поют. От него писем нет.
Забавный век! Если я скажу: я – Россия, это будет правда, но известная некоторым, да и те в гробу. С правдой нужно обращаться бережно, а то дадут психоблины в ртутных столбиках.
Я знаю, почему стекла в окнах черные: с приходом ночи мы красим окна дегтем. А спим при электричестве – плюс! Утром же стекла смазывают – и снова светло.
Беленькая собачка во мгле.
Пошел в рощу.
Навстречу мужик без рукавов, пузо на резинке. Мужик дает стакан с грибами, больше нечем наполнить стакан.
Плохи мои планы.
Пошел из рощи.
Опять беленькая собачка, блондинка. Объявление на столбе: "ПРОПАЛА!", а под столбом – она стоит.
И некоторые л. скажут собачке:
– Не судьба, киска!
Эта беленькая – сучка, по телу вижу, длинноватенькое.
Я вынес мяса из супа, – не берет с рук, из-под блондинистых бровей горит глазами. Кладу на камень. Мясо. Без рук. Съела с жаром. Второй день без дома, ее вымыли набело, чтоб выбросить. Через неделю будет сосать кость от повозки, а с рук не возьмет.
Дождь, серая рассада. Рифмуй: дождь – жизнь.
Д.С.Лихачев по ТВ, после операции, галстук в белую горошку, без очков. Он о садах, о Растрелли, о Пушкине. В общем, его водит по мусору диктор и обещает, что вместо Пушкинской квартиры в том доме будет город-сад. Кажется, Д.С. не очень-то верит. Разваленные стены, хоть нет немцев (бомбежки!). Д.С. похудел.
Он не умрет, у него лицо с большими ушами, прижатыми к голове.
Не печалься в жизни с большими руками – перед объективом.