* * *

Сколько иней нынче, сколько яней
Службу подноготную несут
На заставе пограничных состояний –
Здесь у них застенок обезьяний,
Скушный сад, нестрашный суд.
Тихо оккупирует зима
Крепость их переднего ума –
Пусть им иней будет няней.

июнь 2003

* * *

Год комара, слепня, клеща,
Зуда, горячки, дрожи –
Мелочь орудует сообща
По обе стороны кожи.

Через невидимый миру лаз
К свету и разуму прорвалась,
Дружно мутит и застит –
Не подымай охотничьих глаз
Навстречу общей напасти!

Без осадка пытливый дух
Растворится в облаке мух.

сентябрь 2003

* * *

В любимом городе – как нигде:
Седьмая вода на мыльной воде,
Шестерёнки шёрсткой позаросли –
Тормозят на пятом десятке,
Как на стороны волюшку ни дели –
Победило частное, три в остатке.
От мудей двоящийся до седин,
Белобилетник в поле один.

май 2003

* * *

Левитируя над вином,
Опрокинулся кверху дном,
Выдохнул изглубока
Дымчатого голубка
С идиллической оливой
Прихотливо-похотливой.

Ходил босиком по водке –
Из обмелевшей глотки
Выпорхнули на плечи
Два ворона чёрной желчи.
Кажется, стало легче.

На передвижном манеже
В осаде снов и привычек
Зверушек в строгости держит,
Но выпускает птичек.

октябрь 2003

* * *

Марь Иванна, будьте себе здоровы!
Я хочу разодрать на тебе покровы –
На свету они не имеют цвета,
Но под ними ещё крылышкует вето.

Марь Иванна, будьте-таки любезны!
Я тебе вслепую открою бездны
Презабавные (или хотя бы тень их) –
Потому что с весны тащусь от осенних.

Марь Иванна, будьте живым трофеем!
На миру мы с тобою ещё успеем
Умереть для тех, кто бы нас прищучил, –
Тростником для сплетен, зверьём для чучел.

декабрь 2003

* * *

С пнд до птц
С паутинкой на лице,
Вежливой вуалькой
В лабиринте мелких сит
Невредимая скользит
Эвридикой-калькой.

Ей бы душу отвести,
Но стреножены уста,
Словеса безгласны.
Что там светится в сети?
Раздвижная пустота,
Тёплые соблазны.

май 2003

* * *

Бредит ворованным воздух спёртый
Или гудит на разрыв реторты –
Грязь родовая, спаси-помилуй,
Дутые стенки не стоит силой.

– Брат ли, сестра ли, – стеклу глаголю, –
Волен ли узник свою неволю
Негой в такую повергнуть милость,
Чтоб раздалась, а не растворилась?

Если раскачивать втихомолку,
Может обрушиться. По осколку
Новое знание собери:
Снаружи – то же, что и внутри.

ноябрь 2003

* * *

Над гулким календарным ельником
Лети, мой ангел, вровень с понедельником,
Подслепый выкидыш неведомой пращи,
Свищи, приметы праздника ищи!

Мельчайшие, они разбросаны повсюду –
Как будто пьяный бог громил стеклопосуду
И, уронив лицо на хвойную кровать,
Тебе велел осколки собирать.

май 2003

* * *

Полёт избушки на Луну:
В окошке – баушка да Пушкин,
На крыше цитру мастерят
Двойняшки Эрос и Танат.
Во облацех –
Кузнечный цех,
Аттические завитушки.
Пейзаж на статуе женат,
В устах запутался пророк,
Архангел учится нырять...
И вьётся ветра поперёк
Звериная арапья прядь.

сентябрь 2003

* * *

От узора чугунного рикошетя,
Из города-призрака в город-труп
Под эгиду купеческого медведя
Неприкаянный вернулся шуруп.

Он пробует с нуля,
Он своего креста
Не признаёт в корявой ране шлица.
Ввернуться бы куда...
Но материал устал –
Нечем и не за что зацепиться.

сентябрь 2003

* * *

В ядовитых цветах и ранах,
Рваных глюках и подоплёках
Вдоль по матушке-тишине
Движение не-
присоединившихся странных,
Воспарение лёгких...

Так заклинают над кручей
Воздух речной гремучий,
Лицом утопая в кашне.

ноябрь 2003

* * *

Времена – лекаря старательные,
Главари стремительные:
Удалили нам прилагательные,
Урезали существительные.

Стали мы словарями полыми.
На кругу меж теми да этими,
Жестяными звеним глаголами,
Метим путь междометьями.

Если входим, то ищем выхода.
Если сохнем, то поправляемся.
В едком вареве вдоха-выдоха
С облегчением растворяемся.

ноябрь 2003

* * *

Упростилась жизнь простая,
Пацифистка боевая,
Смыслами не прирастая,
Вымыслами убывая.

За сквозной её повозкой
Вьётся след полузабытый
Пряжи детской, саржи плотской,
Кашемировых событий.

Прожилась и – тряской рысью
Не раздёргана нимало –
Тихо почитает жизнью
То, что с воза не упало.

сентябрь 2003

* * *

Продолжение следует на осле
По земле, по золоту, по золе,
Закатив озимые очи
За передний край, за прямой мотив –
К истечению полномочий.

Не оттого ль муштровать маршрут
Тошно ему отныне,
Что там, посредине
Телесной пустыни,
Две карие пальмы высоко растут?

сентябрь 2003

* * *

В золе залёг
Лесной царёк,
Первопрестольный слог –
Тропу воды рекой нарёк
И берег уберёг.

Шептун-очаг
В его очах
Укачивает речь –
Давай молчать о мелочах
И передышку печь.

июнь 2003

* * *

На перекрёстке Здесь и Сейчас,
Из-под Обыденного сочась,
Вот оно, Лучшее в шкуре Хорошего –
Кровное логово, тёплое крошево,
Душеспасительный камерный джаз...
Даже под мухой не трожь его
В сумрачной спеси сыча-с!

декабрь 2003

* * *

На островах Блаженных – буфет и карусели.
Налоги заплатили, усопших воскресили –
Народ сегодня в силе.

Начальство объявило Всемирный День Получки.
На летнюю эстраду слетелись ангелочки,
Всё маменькины дочки.

Построились и хором поют о небывалом:
О хилиазме зрелом, о времени дебелом,
Которого навалом.

Как будто жизнь бежала, упала и разбилась,
Царевной обернулась и навсегда осталась
Каникулам на милость.

март 2001

* * *

Транс сибирский, дымчатый, тяжёлый
Прибывает на срединный путь,
Барсом прыгает на грудь,
Будет нам семьёй и школой.

Только первая затеплится звезда –
Вцепится, не пустит никуда
Из гнёзда,
Домашним намурлычет
Сон бездонный, потаённый вычет.

Год мелькнёт, как старое кино.
То ли в деле, то ли в одеяле
Мы как будто что-то потеряли...
Чуять больно, вспомнить мудрено.

апрель 2001

* * *

В человека входит нечто
Регулярное, как почта,
То ли время, то ли почва –
Нагружает, с ног валит.
Кто глядит из теремочка?
Тихий инвалид.

Или мёртвая водица
В жилы хлынула тайком?
Трудно в улицы катиться
Балаболом-колобком,
Разве только под хмельком...

– Дар небес, блаженный случай,
Подразни его, помучай,
Смилуйся и покажись!
Освети звездой падучей
Каменеющую жизнь!

май 2001

* * *

И вот приходит к имяреку
Ни бе, ни ме, ни кукареку,
И вот поёт ему: "Не бэ,
Войди в одну и ту же реку,
Замри, как памятник себе..."

Раскинулись, не зная квоты,
Седой обыденности воды.
Какой-то сизокрылый дух
Всё время спрашивает: "Кто ты?
Ни то, ни сё? Одно из двух?"

Увы, покуда чувство долга
Клешнёй за холку держит волка,
В нём разгорается лютей
Несбыточная самоволка –
Без учреждений,
Без людей.

июнь 2001

* * *

Шесть часов вечера.
На сердце моё наверчена
Серая шерсть овечья.

Каждое утро, смотри, жена,
Кем-то она сострижена,
Тёплая, как зола...
Знаю, что обязательно,
Круг замыкая затемно,
Почувствую: отросла.

октябрь 2001

* * *

Юности кривое зерцало,
Памяти дырявое знамя
Навсегда останутся с нами.

На холме брюшинного сала
Неуютно, холодно, тряско –
Это задыхается сказка.

Это продирается к свету,
Аспидной опутанный кожей,
Некто, на себя не похожий.

Выйдет головою наружу,
В юности бездонную лужу
Глянет, а лица уже нету.

сентябрь 2001

* * *

Полужив, но красив,
Завалившись вперёд,
Полужирный курсив
По наклонной бредёт.

Сводный брат-недоносок
Каждой встречной строке,
Он живёт, как набросок:
Вчерне, налегке.

Обернись ему вслед
И прочтеньем почти
За чудной силуэт,
Рукописный почти.

ноябрь 2001

* * *

Шлёпанцами шаркая,
Бродит Лета жаркая,
Сонная, дебелая,
Ничего не делая.

Улочками тянется
Что-то вроде таинства.
Выходи, контуженный,
Тишиной отужинай.

Следуя в кильватере
Безмятежной матери,
Можно засветло дойти
До потери памяти.

сентябрь 2001

* * *

Они плывут в обнимку с нимбами –
Каждый сам себе челнок.
Над ними ночь грохочет тумбами
Пустотных ног.

Под ними спит земля незрячая,
Дело пахнет январём.
Давай обнимемся и прочее –
Ведь скоро мы умрём.

ноябрь 2001

* * *

Амазонка с выжженным правым полушарием
Кифареда в сердце чётным ранила числом,
С той поры всё чаще он глухотою жалуем
В асфоделевых лесах, между сном и злом.

декабрь 2001

* * *

Виснет заяц на заборе
Головою вниз,
Взгляд косой перевернуть
Ему не по уму...
Я – Саша Конторский,
Маргинальный куплетист.
Пою себе куплеты
И больше никому.

май 2001

* * *

Нельзя молиться за царя в голове,
Окна которой глядят на две
Стороны медали либо монеты,
Равно той и другой задеты.

Две думы враждующих трон гнетут,
Рваный язык гноится:
"Царство моё – не там и не тут...
Царство моё – граница..."

декабрь 2002

* * *

Веди себя потише
Куда-нибудь поглуше,
Окутайся хмельком –
Над миром пассатижи
Высматривают души
В союзе с молотком.

Два сольных силуэта
Над оркестровым бытом,
Удвоенная ять.
О только бы не это,
Ни вырванным, ни вбитым –
О только б устоять!

ноябрь 2002

* * *

На берегу сухого русла
Былинного квасного сусла
Моя беспочвенная жизнь,
Веслом на воздух опершись,
Не затвердела, но загусла.

Спустя лета́ и рукава
Вошла в законные права
И замерла. Попробуй, сдёрни!
На волю выпускает корни
Надтреснутая голова.

Прозрачные, они не знали,
Барахтаясь на вертикали,
Что пустота из тайных пор
Сочит целительный раствор
С обратной стороны медали.

сентябрь 2002

* * *

Хотенье исчезает в полдень.
Солнца трудового красного орден
Никому не впрок, ни на что не годен.

В народном лабиринте града
Своего героя сожгла награда.
Он сейчас никто, и ему не надо.

Но уже мерещится vita nova
В сумерках Покрова Волосяного –
Хотенье возникает снова.

На этот раз – в виде слова.

октябрь 2002

* * *

Миражи страждущие,
Певчие предтечи,
Помещичьи угодья русской речи,
Тугих словес избыточная стать...
Мир измельчён числом, и ты идёшь искать
Тропинкой нутряной за городом и бытом
Воздушный опий, чистый инфинитум.

Там на охоту едет ямб,
Там дактили разгуливают босы,
Там ветреный хорей даёт полям
Рифмованный ответ на трудные вопросы.

сентябрь 2002

* * *

Выходит нота из цейтнота
В машинной смазке, в будней пене,
В манящей полунаготе –
Мы вечно для неё не те,
Ей с нами знаться неохота,
Но это наша Нота Бене.

Восстань, сиделец восковой,
Манипулятор лопоухой,
Немотствуй, трепещи и слухай –
Под маской или под Москвой,
Под женщиной или под мухой!

Покуда неисповедимо
Музы́ка проплывает мимо
Чужой разборчивой женой,
По случаю, а не по праву
Вкушай звенящую отраву –
Меж тишиной и тишиной.

март 2002

* * *

У воздушнаго имаго
Несть убежища инаго
Кроме русскаго живаго
Веселаго языка...
На пороге сорока
Спотыкается строка
И, лицом убившись оземь,
По течению плывёт,
Немудрёная, как плот,
Отрешённая, как осень.

Ни о чём судьбу не просит,
Бога в помощь не зовёт.

апрель 2002

* * *

На переносице пророс
Расфокусированный зрак.
Я был секретный купорос
И не гадал, что будет так.

Как уцелевший командир,
Из головы выходит луч –
И мир, обзырканный до дыр,
Текуч становится, певуч.

Полуслепой/полутупой,
Я выжил горе из ума.
Без устали теки и пой,
Моя воздушная тюрьма!

апрель 2002

* * *

И грянул Даниил в египетскую сушь:
"Меня интересует только чушь!"
Семи цветных небес осыпалось стекло –
Всё дикой чушью заросло.
По бездорожию пустились восвояси
Причинно-следственные связи,
Над ними поднялась земная ось,
Змеиной заумью увита,
Железных смыслов прекратилась битва,
Но усмирение предметов началось,
Когда звездой себе он шаркнул по глазам –
Мельканье прекратил, и прекратился сам.

ноябрь 2002

* * *

Молчанием одушевляя мглу,
Прекрасное лицо стекало по стеклу.

В окне струился свет, пока не рассвело,
Пока до дна не высохло стекло.

– О чём грустишь, бессонная овца?
– О том, что мир опять остался без лица.

октябрь 2002

* * *

Рождество истаяло,
Год сорвался с це́пи
Сквозь горбатое стекло
В резиновые степи.

В колесе насущных нив,
Средь цифири дикой,
Масть из пасти уронив,
Стал шавкой-невидимкой.

Только ты останься тот,
Сизокрылый зая,
От охотничьих пустот
В песню ускользая.

июнь 2002

* * *

Мне хорошо, потому что
Утром, перед работой,
Взял и заехал к Ваське –
Разбудил, курили на кухне,
Пили чай с овсяным печеньем.

Мне хорошо, потому что
Вечером, после работы,
Пили с Корнеичем в "Жопе"
Рябину на коньяке –
Наговорились вдоволь.

Мне хорошо, потому что
Новое стихотворенье
Понравилось им обоим...
Или они притворились,
Чтоб сделать мне хорошо.

март-ноябрь 2002

* * *

На окраине окраин,
В стороне от всех сторон
Мой дружок омелой ранен,
Иппокреной охмурён.

Путь его тяжёл и сладок,
Как летейская вода –
Только жизненный осадок
Выпадает иногда.

Кто-то должен цвесть по склонам
Прагматической зимой,
Перед дядькой Аполлоном
Край оправдывая свой.

декабрь 2002

* * *

Между зеркалом и раем –
Край родной, навек ржаной.
Здесь взошли и пригораем,
Стала жизнь его женой.

У неё в обойме – зрелость,
Но прицел вялотекущ,
Потому что загляделась
В отраженье милых кущ.

октябрь 2002

* * *

В пенсионерах,
Босху любезных,
Песни о нервах
Да о болезнях.

Дитятко яви,
Заочно боюсь
Этот корявый
Заучивать блюз.

ноябрь 2002

* * *

Сердце бродит без порток,
Личиком лучась,
Где некусан локоток
И неровен час.

Поступь детская легка,
Путь неизъясним –
Ты грустишь издалека,
Что опять не с ним.

Как оно в мирском саду
Гулит без стыда:
"Захоцю – туда паду,
Захоцю – сюда!"

декабрь 2002

* * *

Синенький выдался промежуток.

Цинику видится кроме шуток:
Трепеща кружевным исподним,
На морозе стоит весна
Промежуточного звена –
Личность её туманна,
Прелесть её ясна.

С грохотом новогодним
В небе сгорает манна.

декабрь 2002

* * *

Из атласныя грязцы
Прахорями вверх –
Расписные мертвецы,
Буйный фейерверк!

Вертикальный взлёт мощей,
Зонтичный разлёт –
Исцелившийся кащей
Рухлядь раздаёт?

Или ключница-земля,
Претерпев от нас,
Вытряхает до нуля
Вековой запас?

Всё же на любом пути
Что-нибудь спасём,
Потому, как ни крути,
Всюду Наше Всё.

январь 2004

* * *

Мертвецы лежат на мелкоземьи,
Просят уважаемые семьи:
"Милые, заройте нас поглубже,
Не оставьте на проезжей луже –
Каждая химера на погосте
Спотыкается о наши кости.
Ни заснуть не можем, ни воспеть их –
Прозябаем мы ни в тех, ни в этих.
Не сильны ни песнями, ни снами,
Вы живьём застряли вместе с нами!"

декабрь 2005

* * *

Кто здесь начальник масштаба?
Крылатая белая жаба:
На теневой стороне Луны
Из овсяной былины печёт блины,
На руинах престольных календарей
Воскресает из чёрной грязи –
Всё причудливей в каждой фазе.

Кто владеет общими снами,
Всех священных зверей мудрей –
Знает, как управиться с нами.

Взять на себя позывные "Сокол"
И дотемна уплотнять полёт,
Чтоб напитался кирзовым соком
Даже тот, кто с него блюёт.

февраль 2004

* * *

Голова ночного ви́денья
На тарелке лунных вод
В ожиданьи дня и выданья
Выдувает Кислород:
Стены, тьмою закруглённые,
И бездонный потолок –
Чтобы все жёлто-зелёные
Вышли надышаться впрок.

февраль 2004

* * *

Целовались привиденья с изваяньями,
Любовались промежуточными звеньями:
Мотыльками, человеками, растеньями.

В сердце лета, перегруженном желаньями,
Тьма целебная играла расстояньями,
И объятия казались откровеньями.

июль 2005

* * *

Учитель радости,
Седая праща,
Пригревший сладости
В пещерах плаща,
Достань любую,
Досчитай до пяти,
Метни вслепую
И в меня попади.

Ревнитель горести,
Немотствую, чтоб
На певчей скорости
Впечаталась в лоб,
Телесный тесный
Сокрушая состав –
Чтоб стал я бездной,
До пяти досчитав.

Воздушный суженый
На том берегу,
Тобой контуженный,
Блаженно реку
Бодягу праздную
Во славу реки
И небо праздную
Земле вопреки.

июнь 2004

* * *

Я – спичка. Мой удел кривой –
О землю чиркать головой.

Я – эхо глинистого рая:
Земля – сырая, я – сырая.

Поёт осипшая вода,
Что мне не вспыхнуть никогда.

Но слаще дымного горенья
Шершавая музы́ка тренья.

ноябрь 2004

* * *

Норма жизни выводит одна за двух.
У неё пророс абсолютный слух.
Повелительное сопрано
На сухой паёк переводит дух:
Ляжем трезвые, встанем рано.

Зависая над полем дневных неволь,
Головной регистр усыпляет боль.
Пневматическое вибрато
Из пустой породы качает соль,
Пустяковой добыче радо.

Дымовая завеса бубнящих ртов
Над сырыми поленьями городов –
Искушение домочадца...
К хоровому хаосу будь готов,
Если соло начнёт качаться.

ноябрь 2004

* * *

На прощанье вино поцелуй и гони взашей!
Кровеносные трубы немотствуют из траншей,
По нехоженым травам незримый ползёт лишай.
Нахлебался музыки – теперь тишину вкушай!

Как на общих работах горлышко ни труди,
Сухомятка воздушная встанет колом в груди,
Растревожит чрево и, обжигая пах,
Механическим чучелом выставит на песках.

июнь 2004

* * *

Оволосение основ.
Дремучий музыкальный ящик.
Кишенье суффиксов шипящих.
Энцефалитный часослов.
Послеполуденная мгла.
Самосожжение бензина.
О, если б лысая резина
Ему наследовать могла!

май 2005

* * *

На краю насущныя краюхи
Под сухую дудочку Луны
Пляшут измудоханные духи,
Бледные седые пацаны.

За порогом кровныя заботы
Воздух обескровленный звенит:
Лезут перевёрнутые ноты
Головами тяжкими в зенит.

Эта аллегория невинна,
Но железный вывод нарочит:
Как неровно дышит сердцевина!
Как темно окраина звучит!

май 2005

* * *

"Больше не буду!" – клянётся праздник.
У понедельника – борода.
Встречная жизнь телесами дразнит –
Некогда выдохнуть "никогда".

Небо сомкнулось и затвердело.
Думай скорей, мозговая кость!
Я для того ли взялся за дело,
Чтобы оно за меня взялось?

июль 2005

* * *

С перепою ли, c недосыпу ли
Очи словно песком засыпали?
На добычу смотрит в упор
Одноглазый зверь-монитор.

Глаз велик, а прожилки мелки –
Он выигрывает в гляделки
И в награду берёт, увы,
Содержимое головы.

Скучно умнику возвращаться
Тучной мумией домочадца,
К обезвоженным снам готовой...
Чтобы завтра играть по новой.

июнь 2005

* * *

Игрой разношенных уключин
Так органично ограничен,
Какой ты, всё-таки, добычин!

Ты затерялся в гулком чреве.
Не помышляй о лучшем крове,
Варясь в желудочной отраве.

Твоя свобода – в несвободе,
Как солнышко на небосводе,
Отогревает в лучшем виде.

Плыви, благословенный ужин,
Левиафану в глотку брошен,
Который изнутри не страшен.

декабрь 2004

* * *

Свет такой, что звук не нужен.
Мир стоит обезоружен –
Человека, будто камень,
Держит голыми руками.
Пососёт его, погложет
И за пазуху положит,
Как игрушечного братца,
Чтоб учился задыхаться.

август 2005

* * *

В храме тела – избыток курной избы.
Там бессонницей мается чёрный кот,
Заяц белый бегает от судьбы,
Золотой петушок белену клюёт.

И не в силах зачуханная заря
Однозвучных календарей
Сквозь оконца из желчного пузыря
Исцелить нутряных зверей.

декабрь 2005

* * *

Бесследные марши по контурной карте.
Скитанья по гулким ретортам.
Всему наживному в наёмном азарте
Становишься ситным и тёртым.

Смиренная "И" – урождённая "ИЛИ".
Голодные лишние мысли,
За что вы, ей богу, меня полюбили,
Защитную корочку сгрызли?

август 2005

* * *

Люблю любовию особой
Корявый краник меднолобый,
Пустивший корни на стене.

Пусть по нему следы износа
Прошли от вентиля до носа –
Увечное милей вдвойне.

Вот из такого краника
Течёт моя органика.

декабрь 2004

* * *

Кем я стал родным пенатам,
Закадычным ларам?
Благородным автоматом,
Верным формуляром,
Персоналом в сериале,
Пальцем в карауле:
На закате начертали –
Утром зачеркнули.

август 2005

* * *

Ни в службу, ни в дружбу, ни в родину-мать
Не мог, не хотел, не умею впадать.
Конторы, архангелы, люди,
Простите иуде!

Сухой колобок укатился домой,
Дневной теремок нарядился тюрьмой,
И вервие ластится к вые
Уже не впервые.

Из хищных известий и жвачных забот
Такое удушье над сердцем встаёт,
Что корчится речь испитая,
В молчанье впадая.

сентябрь 2004

* * *

У музейных девушек – чай ни с чем,
Песенки кошерные ни о чём,
Слюдяные крылышки по плечам.

Водопроницаемых дней картон,
Тихий многопалубный груз картин –
В Лете утопающий карантин.

На правах свидетеля воздух сед,
В сумерках приватен публичный сад –
Там солярный бог отбывает ад.

Ни с какого боку не ждёт вестей,
Честно собирая в кулак пустой
Силу, наречённую красотой.

март 2004

* * *

Все мои девушки жили на том берегу.
Все мои детские ужасы были румяны.
Все мои деды-отцы переспали с войной.

Все мои реки в одну уместились строку.
Все мои солнца в себе отыскали изъяны.
Все мои тени ко мне повернулись спиной.

ноябрь 2004

* * *

Мой комолый милый друг,
Дай мне знак из первых рук,
Неказистый чистый звук,
И моё глухое "ми",
Как фонограф меж людьми,
Всеми фибрами прими.

Символический обмен,
Возвышающий обман –
Говорят, у них роман.
Рай не выдержит троих –
Мирозданья рыбий мех
Может лопнуть от помех.

июнь 2004

* * *

Спасибо, что остался Ваней
Всех давешних истолкований:
Упрямым встанькой естества,
Кочевником насчёт родства,
Дворянской костью в рационе
Дворняжки-родины и даже
Шутом на односпальном троне
В охлократическом пейзаже,
Но только, Господи, не той
Бездонной грозной калитой,
Прибитой к воздуху бореем,
Которой сообща болеем.

февраль 2004

* * *

Врата братаний, поросшие лунным мхом,
Вросшие в звёздный верх и телесный низ...
Как мы любили кататься на них верхом,
Покуда в зрелость не сорвались!

Будущий памятник, бывший аттракцион,
Время слоится, сводя словеса на нет:
В мороке створок, доселе не уценён,
Незаживающий встал просвет.

У чужака ничего не проси взамен,
Кроме оплошности, нежности, памятной ерунды –
Слишком просторен путь вдоль воздушных стен,
Не миновать беды.

октябрь 2004

* * *

Задремал воздушный часовой,
Бой минутной против часовой
Затянулся на лице отвесном.
За венозный преизбыток свой
Сердце отвечает головой
Перед временем и местом.

Пленница полуденного сна,
По ночам вращается она
В обществе летающих тарелок,
И целует бледную луна –
Ласковая, как часы без стрелок.

октябрь 2004

* * *

Снизу, выпростав корявые руки,
Корни просятся к ветвям на поруки.
Сверху, воздух сотрясая приплодом,
Ветви сохнут по иным кислородам.

Так осёдлых искушает начало.
Это дерево себя раскачало,
На подзолистую гневаясь милость.

Будто исподволь летать научилось.

июнь 2004

* * *

Дерево на голову встаёт,
Корни в одиночество ввергает,
Ветками могилы раздвигает,
Земляное солнце достаёт.

Мёртвой хваткой обременена,
Каменеет вспыльчивая крона,
А вокруг слоятся времена,
Красоте не нанося урона.

ноябрь 2005