* * *

всё оттого что здесь не умеют готовить долма
нам же говорили: здесь никто столько не получает
никому столько не выпить
здесь никому не поверить секретов
сколько будет сложить и вычесть в уме все эти цифры
или ещё больше
нам же сказали что будут болтать всякое
о чём попало начнут спрашивать
говорить в лицо
и не надо всякому верить
а всякому надо дать отдохнуть
отмыться
выспаться
и купить билет на обратную
нас же предупреждали
что здесь не умеют готовить долма
и не умеют готовить кебаб
и вообще не умеют готовить
а также
говорить секретное
много пить
складывать вычитать
и у всех кто войдёт всегда болит голова
поэтому ну-ка быстренько мотаем отсюда удочки
заказываем загранпаспорт
делаем ручкой
готовим прощальный кебаб
тушим солому
плавим огарки свеч
отливаем одну большую
на всех
на всякого

* * *

И вот твой правый ботинок уже не может с носка и любую
И вот твой левый ботинок ступает совсем не туда
И куртка рвётся на раз рукав
Рукав рукава издалека чует нос когда прилетит кулак
Когда и который час отвечай ответишь выплюнешь зубы
На площади видишь посажен зелёный каштан жасмин и сирень запах газа
Спасателей вызывай
И вот твои руки забыли звонок так темно в подъезде
И проводницы срывают стоп-кран: вернись вот дорога видишь
Тебя тут не ждали не ставили чайник не готовили встречные речи
А ты: я не буду скучать стучать колотить по двери
Откройте в подъезде темно как темно в подъезде
Как лают собаки как сильно мочой и хлоркой глаза слезятся глаза
И вот твоя родина смотрит тебе в глаза плюёт на ботинки
Дыхание бьётся в спину взмокла спина вздохни дыхни отдохни
Вдох-выдох
Раз-два
Три-четыре
И вот твоя родина смотрит в лицо теребит подбородок
Всё зорче глаза всё ближе к лицу всё сегодня к лицу и к чаю
Не запнись помнишь в прихожей полочка для ботинок вешалка низко помнишь
Света нет нет воды и еды сахар вышел
Условий не густо но об этом пока не скажет пощадит пожалеет уложит кровать застелет
Зальёт всё йодом перекисью водорода достанет пластырь
Примет тебя в распростёртые

* * *

уха из петуха
хорошая уха
самое лучшее из петуха
народные мудрости попивая прекрасным вечером утром и днём
а ты слушаешь вполуха неважное и серьёзное станет серьёзным и вдруг говоришь
я знаю
откуда берутся ёжики
как важно серьёзному быть серьёзным а пафосу соответствовать
богатые буратины как много ворованных курт бумажные куртки по ветру по ветру
по ветру ещё повторяешь летят ещё летят говоришь а ты не знаешь
а мы ловили куртки руками доставали в своей же земле руками
драные ботинки бумажные куртки пробитые черепа и остатки костей
полегли
слезами сливали
сливались смывались от чёрных копателей
гранаты медали монеты запирали во рту тайны тоже богатство
как важно не открывать
как трудно открыть деревянные рты разомкнуть
гвозди гвоздики подбери грязные на земле
кто втаптывал молчит значит думает
значит серьёзный
знает где промолчать
ах эта избыточность дерево слов кружева и наличники вишенки ягодки
народные промыслы
мудрость
увековечили пламя
серьёзные буратины серьёзно страдают
вот представляют
горит их дерево рук ног головы и прочее
монеты валятся гвоздики не нужны
ёжики соберут соберутся в круг как танцует под музыку кружится
ах любовь любовь ах тоска
кости под ёжиком и на костях танцы откуда они взялись
всегда хватало ежей
не хватало денег

* * *

Минус четыре в городе, в городе идёт снег
Автобусы в пробках,
я пытаюсь доехать, но
стараниями зимы
буду не раньше восьми.
Из-за снега и темноты
за окном не видно
ни людей, ни собак, ни драк,
ни старую женщину в ярком зелёном пальто
с чужого плеча
(кто его, плечо, целовал? кто целовал её?),
непонятно, зачем и куда не в своём идёт.
Автобус слушает регулировщика,
слушает, слушает,
тот говорит:
Стой. Жди.
Ждёт.
Пробки, темно, мысль уже никуда не идёт,
только и остаётся играть в игрушки на сотовом,
проигрывать, как всегда,
сверяться с чужими рекордами,
нет, не могу, ерунда.
или можно ещё писать короткие сообщения:
Ничё, если я у тебя на ночь? — вопрос.
Ответ: ничо.

* * *

В доме, он говорит, окон много, и всё квартиры.
В доме, говорит, есть кипяток, пойдём его пробовать,
Хоть с вареньем, хоть с чайной заваркой, хоть леденец за щёку,
Что пожелаешь, в доме много окон, но ты, говорит, в квартире
Не больно шаркай, там стариков много, а ну проснутся,
Не говори громко, детей много, вдруг испугаются,
Видишь ли, в доме квартир и окон как много,
Как много глаз и много боли, и всё в квартирах.
А мы теперь пойдём кипяток пробовать,
Поставим чайник, потом приступим, потом расскажем,
Ты только прямо иди, не сворачивай,
Надписи не читай на стенах,
Не думай лишнее, носом не втягивай воздух,
Тут, видишь, живут многие, и все в квартирах,
Им, знаешь, смотреть на улицу славно и больно, и всё из окон,
Ты иди-иди, не оглядывайся, а то останешься столбом фонарным.
И всё из соли.
И из того дома, говорит, где всё квартиры,
И из тех, говорит, окон, где все смотрят-смотрят,
Оттуда все на тебя во все глаза станут,
Показывать пальцем. И всё молиться.
Так что иди-иди, а то они, говорит, тоже ведь — вдруг устанут.

Сердце

Это не то чтобы мерещится-кажется,
будто на солнце пятна,
не то чтобы перетерпеть,
забыть о том, что ноет, болит,
волочится за тобой,
и прочие неприятности
и хвалежи.
Это не то чтобы теперь ходить дворами,
углами, и никогда проспектами,
будто играешь в прятки,
подбирать битые стёкла,
смотреть через них на солнце,
гадать, увидишь ли те давнишние пятна.
За всеми делами
бояться не думать о тех,
кто не думает о тебе.
И это похоже вот на что:
как будто бы ты торопишься,
забегаешь вперёд,
выше и выше,
но ничего не видишь с этой горы,
что хотелось увидеть,
а только в небе орла,
его полёт.
Хочешь кричать от горя или от радости,
шептать, говорить,
может, даже без голоса,
просто губами одними.
Но Бог спускает тебя обратно
и отнимает у тебя язык,
на котором со всеми, и с Ним, говоришь,
даёт взамен стальной позвоночник
и камень,
которого без тебя не поднимет.

Покинуть Лазоря

*

Кажется, что хороший,
не бросит, не наиграется,
не наглядится,
сердца не заберёт,
никогда не наврёт, не умрёт,
стерпится, слюбится,
не будет напрасно злиться,
кажется, что хороший.
Кажется, что не брошу.

*

Лазорь-город
наступает время
время урожаев
ответь мне который год
время не скажу
Лазорь-город
наступает день
ответь мне который
ответь который скоро
ответь побыстрей
Лазорь город
на горло наступает
наступает песня
музыку не помню
и слов не расскажу
Лазорь-город
наступает время
и приходит поезд
объявлена посадка
время ожидания
тишина молчанье
Лазорь-город
скажет досвиданье
не знаю что скажу

*

Сколько лет
немота мучит и крутит связки,
пытаясь вырваться,
всё сказать,
сообщить севшим
натужным голосом
но шарф,
но куртка,
но воздух снаружи,
но подходит троллейбус,
автобус,
поезд,
изо рта только лишь
досвиданье.
И через год
история повторяется.
И ещё через год
история повторяется.

*

Иди иди натрёшь мозоли
Окинешь землю —
Увидишь карту —
Вот вотяки вот черемисы
Тебя не видно
Перемешайся перемещайся
Тебя не видно
Иди иди труди мозоли
Окинешь небо —
Увидишь звёзды —
Вот малый ковшик а вот большой
Ступай по звёздам
Иди землёй

*

Такой белый снег,
и ты оставляешь следы —
уходят дальше, и снова
кажутся бескрайними дни —
не вытянешь ни один,
не справиться одному,
попробуй. Выбирай на себя,
как верёвку, как во́лос,
как цвет воло́с,
раз уж снег может быть только белым,
а глаза — только те, что есть,
смотрят, как ты выходишь из дома
без шапки, варежек и пальто.
И только следы занесёт,
а всё остальное — здесь.

*

Вот и дымом потянуло
В дальние края.
Мы раскачиваем землю —
Устоять нельзя.
Мы заклеиваем блюдце
С золотой каймой.
Дорогой, родной, любимый,
Поезжай домой.

*

Лазорь-город хочет меня убить
Я знаю
Хочет сделать что-нибудь нехорошее
Выпускает из розетки столп и столп электричества
Надо как-то сопротивляться
Может быть купить амперметр
Не знаю
Лазорь-город хочет добить
На дорогу выводит бывших возлюбленных
Спрашивают записывают на ладонь электронные адреса
Хотят выслать фото своих детей
Возьми возьми
Дай разглядеть ладони
Да да ты один поступал честно
Сказал ничего не получится
Ничего не получилось
Спасибо тебе досвидание пиши окей.

*

Если вдруг идти нам прямо
если солнце будет греть
если мы над каждой ямой
встанем чтоб реветь
эта яма сразу спросит
ну чего ревёшь
замолчим у ямы
бросим
в яму острый нож
острый нож лежит сверкает
в полной глубине
только звёздочки мерцают
в верхней вышине
звёзды спросят
что стоите
ямы на краю
улыбнёмся развернёмся
разведём костёр
хворост бросим
слова спросим
будет разговор
будут звёзды будут руки
будет новый день
вот тогда пойдём лениво
наступать на тень

*

Отрастут волосы,
Позабудется всё.
Будем ходить разными сторонами,
Друг о друге не вспомним.
Я говорю: успокойся,
А он плачет в чужое плечо,
Горько и горячо.
А потом ни волос не шелохнется ни у кого,
Не упадёт с головы,
Слёзы высохнут на плече солью,
Лучше сразу стирать, сушить феном.
Он говорит: успокойся,
Но хочется, чтобы сказал ещё,
Я прошу: повтори,
А он говорит: объявили большие старты.
Проводница сама приносит постель,
Застилает, мешает сахар в горячем чае,
Уходит к себе, плачет, стала слабее слабых.
Я говорю: успокойся,
А ей всего ничего, она пока не умеет.
Я говорю: хоть ты пришли телеграмму,
Спрашивает: за него?

Дамские два

1.

фрау Мюнихь пишет письмо домой:
майн либер, мой дорогой,
здесь так хорошо,
остаётся только от прозрачного счастья┘
не знаю даже чего и поделать.
каждые выходные провожу фестивали немецкой кухни,
зову гостей,
их родственников, детей,
все опаздывают к столу.
потом уходят, мою посуду,
собираю хлеб со стола,
молчу, живу и не знаю, куда деться от этой радости,
слёзы катятся, попробуй останови.
фрау Мюнихь глядит в окно,
за окном провода, собаки, темно.
людей нет, спят по домам,
фрау Мюнихь смотрит в окно.
фрау Мюнихь творит молитву в словах:
майн Готт, ах, Бог ты мой,
как мне сладок твой мягкий навеки плен,
но как горек тут кофе, как твердо печенье зубам,
ну скажи, что ты никуда не уйдёшь,
я тебя никому не отдам, ты скажи,
я тогда поживу тут ещё,
ты же знаешь сам,
тяжело пережить, когда все опаздывают к столу,
не приходят, когда их зовут,
оставляют хлеб на столе,
и не только здесь, а — вообще.
фрау Мюнихь прислушивается, ждёт.
но ответ запаздывает, не идёт,
небо темно,
но скоро начнёт светлеть, а пока темно.
фрау Мюнихь ложится спать,
но не может спать —
завтра снова ей звать гостей,
готовить немецкие бутерброды.

2.

Дама с собачкой уже никому не верит,
у дамы с собачкой и без того
каждый месяц большие кровопотери,
плюс ко всему диван, чемодан, саквояж,
картина, корзина, картонка
и навязчивая идея — вернуться к тому, от кого ушла
и лечь у ног, что твоя собачонка,
кроме того, желание —
чтобы погибла собачка,
а после — целые сутки плакать, плакать, плакать.
Но дама с собачкой, увы, уже ни во что не верит,
её чему-то, да нет, ничему
не научили жизненные потери,
плюс — вот эта манера перевозить на дальние расстояния
диван, чемодан, саквояж,
картину, корзину, картонку,
кроме того, сложилась привычка ждать писем,
читать их, писать ответы,
облизывать край конверта,
как сделала бы собачонка,
кроме того, гулять со своей вечно живой собакой,
смотреть, не мигая, на звёзды,
без повода плакать, плакать, плакать.

* * *

самураи молчат, немы,
не мы их рожали, не нам осуждать-лечить,
горевать только, и то — с какой это стати,
нету будто для горя другой темы.

самураи молчат, набирают воды,
ездят, у бабушек покупают чистую, из колодца,
на ранки льют перекись водорода,
у бабушек успевают занозить, уколоться.

самураи не боятся, не плачут,
перевяжут ранки — пишут стихи,
строят свою вавилонскую башенку,
но не так, как прежде, иначе.

* * *

ты подбросишь меня выше неба,
удивлюсь и спрошу, приземляясь:
жизнь становится тяжелее,
как ты можешь подбрасывать выше неба?

ты ответишь, меня принимая,
да, конечно, жизнь тяжелеет,
дорожает, деревенеет,
но в руках остаётся сила, и я чувствую, прижимаясь.

а ты рад, и ты продолжаешь,
если хочешь, подброшу выше,
или ниже подброшу, хочешь,
ты размахиваешься мною и уже подбросить желаешь.

не испытывай больше удачу,
говорю и стою на земле,
я тебя полюбила и так,
ты не веришь мне, отворачиваешься, плачешь.

* * *

Прошло 12 недель
Нет ответа, с ладони
Стирается номер,
Стирается город,
Остаётся сетка, остаётся клетка
Дорог.
Вот и ползай по ней,
Вспоминай
И считай недели.
Стираются лица,
Стараются голоса
Не забыться.
Всё так же смотришь на млечный путь
(таким же взглядом).

* * *

что мне делать, что делать мне,
я так люблю ромашковый чай,
хочу его пить и пить все дни,
что мне делать, что делать мне.
эта песня моей души
льётся и льётся,
и так спешит, так спешит
литься, но насовсем не получается,
чай заканчивается, кончается,
совсем кончается.
ах, отчего-то ромашковый чай
быстро кончается,
а душа
всё так же скучает, кукожится по нему.
не по другому кому.

* * *

тюмень тюмень не дыши мне в спину
тюмень тюмень покажи деревень
тюмень тюмень я тут встану сбоку
скажу на ушко тюмень тюмень

тюмень тюмень не ступай на пятки
тюмень тюмень разожги огни
тюмень тюмень я погрею руки
на меня любуйся тюмень не сгори

тюмень тюмень не видала летом
тюмень тебя только лишь зимой
тюмень тюмень твой горбатый мостик
лежал тюмень подо мной

тюмень тюмень я в ночи входила
тюменским вечером в кинозал
тюмень тюмень не видала фильма
а этот парень меня повидал

посмотрел тюмень и со всех сторон ли
и там тюмень тут тюмень увидал
и во всех тюмень местах красивых
паренёк тюмень меня целовал

тюмень тюмень не дыши в глаза мне
тюмень я с тех пор всё росла росла
и вот тюмень я приду на мостик
и скажу как к парню я приросла

* * *

человек пишет стихи,
мы смотрим на метеорит,
человек продолжает писать стихи,
останавливается на миг, говорит:
судьба, наконец,
оборачивается к нам лицом,
имеем ли мы отвагу
посмотреть ей в глаза,
захотим ли узнать?
и продолжает писать.

* * *

Белое море,
Дорога, звёзды,
Камни и пафос на берегу.
Бегу смотреть на белое море,
Не хватит яблок,
Бегу, реву, не могу.
Какая печаль на тебя смотреть,
Не отвести,
Скажи мне, печать на тебе какая.
Первым словом должно быть "любовь".
Какая любовь, говорю,
Тоска какая.

* * *

мы живём в полуселе
живом,
полугороде,
тоже живом.
ты приходишь, и я рада.

полукошка забирается
к нам на колени,
полусиница
на руки садится.
ты приходишь, они рады.

мы ложимся на полукровать,
не страшно,
засыпаем —
приснишься,
и я рада.

* * *

если идти всё прямо и прямо и прямо
носа твоего горбость
увидишь неба и земли плоскость
это тебе снится девичья моя гордость
там раскопаешь яму
глаз твоих голубость
там закопаешь деньги
это моя глупость

если идти дальше дальше и дальше
косы мне кто дёргал
только ветер больше нечего трогать
и обзывал грубо
кроме степи больше дышать нету
кто угадал точно
и говорить лишь о песках зыбких
песню моей скрипки

* * *

таких, как я, тут полно,
как ты меня разыщешь?
как ты, во-первых, дорогу определишь,
по которой надо идти?
как ты тропочку не пропустишь?
как, во-вторых, ты увидишь,
что это я тебе так долго жду?
ждущих много ассолей на берегу.
как ты с ними поступишь?
в-третьих, как ты меня назовёшь,
куда ты потом меня позовёшь?
как уговоришь, что надо куда-то идти,
может быть, плыть,
может, лететь, ехать?
я тебе тут жду.
терпенья минут на двадцать.
успеешь ли ты добраться?

* * *

я хочу передать привет мужу серёже.
мы живём, у нас дети. всё хорошо,
хорошо всё, что не плохо.
привет мужу серёже.
наши диджеи третий день плачут,
а конкуренты завидуют нашим дискам,
разнообразию песен,
они тоже плачут.
и только серёжа не плачет,
этот серёжа такой:
он молча смотрит на землю
сверху и сбоку,
как смотрят ангелы,
машет рукой.

* * *

вижу тебя и каждый мой голос молчит
тим талер проданный смех
не смеет нарушить молчанье
преданных рук
прощанье затягивается
стягивается в памятный узелок
крепкое сердце

* * *

В комнате моей
Тропка меж мебели.
Это я думаю

* * *

во поле берёза стоит, жёлтый дом
стал случайным нам приютом, углом,
до него добредём, а потом
в доме том ляжем спать,
но сначала растопим печь,
натолкаем берёзовых чурок,
нам чухонцы песню споют,
свою колыбельную баю-бай,
догорает родная берёза, ай-ай,
ай-ай-ай-ай-ай, у цыган научились петь,
а они учили плясать,
мы учили читать,
но никто не считал берёзы,
эта последняя.

* * *

Лена Лена это такая тема
Лена лучше про настроенье не спрашивай Лена
не говори ничего Лена потому что настроение проходит оно преходящее Лена
типа денег
типа весны зимы
типа снега-дождя-насморка
а до того что плохо и хорошо это тоже проходит Лена
а в песне поют что только любовь не проходит нет по дороге и не
валяется под забором и не ездит в автобусе рядом
хотя кто его знает Лена
может живёт под мостом выращивает помидоры
зелёным луком может питается Лена
или святым свежим воздухом белым светом усталых радостных глаз Лена
быстрых ног
дождём умывается или не умывается
как там на деле никто не расскажет не знает никто
снегом не занесёт
корочки не отломит
всего не выплачет
скажет живой живой
скажет живи живи
оставь своих мертвецов Лена
не тяни за верёвочку как машинку
не управляй на дистанции антенны с помощью
не слушай к сердцу не принимай
оно у тебя одно Лена
оно у тебя большое но не настолько же Лена
чтоб рукавом как лягушка-царевна для всех туда-обратно и снова как маятник Лена
про настроенье у всех спрашивать
спрашивать когда и куда домой почему не иначе серые волки из дома
в пол-двенадцатого ночи потом с утра и снова в ночь
у машиниста в поезде о его делах спрашивать
у водителя пойманной тачки
у собаки навстречу Лена

Штормовое

Дом на высоких сваях главное
не ошибиться дверью
дом на высоких сваях
смотри питер вятка гляди москва и урал наточили копья на голубей серых
на львов медведей орлов двуглавых все на гербах живущих самоубийцы какие-то
дом на высоких сваях квартирный вопрос измучил кто раньше встанет не верьте тапкам возле двери
в другую выходить надо
дом на высоких сваях прогнившая колбаса неквалифицированная работа север силы берет зачем-то
кому отдаст ход истории высокие цели прогресс не остановить реки вспять и кровь из носа завтра к семи утра сдаем анализы
без отпечатков пальцев не обошлось
дом на высоких сваях железные нервы сварщиков
если даже дверью ошиблись главное пить витамины и крылья отращивать или
вертолет мастерить для волшебника в доме прямо настанет лето устанут ветры
а холода сами
собой
потухнут покроют землю землёй вырастут травы
прилетят птицы с гербов спустятся чего доброго
гнёзда строить начнут под домом не сгнили бы сваи свои бы поняли
дом на высоких сваях
что плохого далеко от родных снегов ледяные сугробы растащены на детские леденцы страшные
праздники зимние бредут впотьмах
не видали каму на расстоянии вытянутой руки
говорили вам тапкам не верить не слушались
наточили пёрышек на питер вятку и москву с южным уралом в оборот взяли
в воронок
не найдешь куда уж теперь бежать сдаваться
свет тушить ховаться в незнаемых землях сибирских
обросли волосами думают не узнать построили
дом на высоких сваях главное
надёжный замо́к и приятное обхождение
что сделали со страной
рваный голос их книжки зачитанной слышится любите развалы книжные
дом на высоких сваях
на вешалке у двери пиджак выходной парадный
дверью не ошибись легко расшибиться и без толку
вывороченные поля ланиты кровавые у мотогонщика алые
книги любил и цепи кованы но вышел
из дома на сваях не в ту дверь надел бутсы меркурия не удержали
упал с герба птицей слетел и даже не смог подняться когда петухи гимн пели по радио в шесть утра
спать любил
а собака выла гулять просилась не встал забыли быстро
заставили
от силы не уйти попробуй от себя получится если очень попросят за героя сойдешь медаль повесят
смолчишь
квартиру дадут с удобствами
в доме с высокими сваями главную дверь не покажут запрут вовсе
в форточку дышать станешь радоваться что жив блевать захочешь
бери пример с тараканов к любой грязи привыкнуть умеют не плачут от тапочек бегают туши свет
ховайся не можешь другого придумать
сваи пилить не будут свои поймут если самих не придавит
дом на высоких сваях
Господи неужели

Рим

добрая светлая хочет любви десять минут прямо прямо по темени темноты
по его темечку вверх по улицам Рима
Рим ничей наверное
через десять минут начинай думать чейный или потерянный навсегда
навсегда навсегда вслед шепчу приди и приди и приди чтобы не уходить
чтобы песню сложить до конца порадоваться за Рим
про Рим который обратно ничей снова и снова свобода душа небо яблоко
весна весны весною думаешь одно говоришь другое делаешь делаешь
ничего не делаешь не получается потому что толку-то
кто его разберёт причину традиции разложит по полочкам
кто растащит по кирпичам
в зубах тебе принесёт тапочки газеты чистое полотенце
веки на глазах заплаканных вытереть соль с левой щеки тоже обиженной
весну разглядеть услышать что говорит прямо пройти подойти послушать
глядя глазами в глаза ясно
всё то же говорит всё то же
следы слезами следами пугает смывает путает
путает скачет в одном носке выкает выжимает платок плачет
оплачивает проезд платит
едет дальше передвигается дальше
дальше весной все мокрые вёсла кислые муравьи давненько не попадались
корабли из бумаги беги
беги догоняй свой Рим беги беги
лови отпускай
пускай забрасывает судьба
пусть рукой правой левой рукой машет не путай
хоть кружится голова хорошо уметь вертеться крутиться жить
весна всё та же мура Мурочка кошка с собакой дураки собаки дороги драки
фингалы носы кровь кулаки
слышали говорят скоро всё кончится
на размышления считанные минуты
скоро всё кончится насколько скоро зачем почему и почём наскоро
вперёд и вперёд и вперёд вверх и прямо
как говорят поют вслух заглушают глушат
глушат залпы салют фонтаны
весна май победа медали планки пиджак
по воле народа по полю грохочут танки
грохотали танки поэты кричали плакали
заходи залезай заползай мы все помещаемся в два ряда в три и больше
жить только бы
заходи будь моим гостем
всё темнее на улице всё светлее глаза
газа нет в фонарях огонь на улицах Рима
ясно темно ночь закрыты глаза и разбиты губы
засыпай слушай десять минут сирены любви напели
верь мне
только мою колыбельную слушай ушами пою голосом
вот
всё это было не то
всё это был не ты

* * *

дух дышит где хочет
дышит где хочет
спит где знает
ест что найдёт
по чужим садам гуляет
на тебя не глядит
не рассчитывает на тебя
сам будто справится
что-то не верится
повтори ещё повтори:
дух дышит где хочет

не гляди на него не гляди
надышишься ещё розочками
оботрёшься платочком
понесёшь шею свою на булавочках
колется чешется в вороте
это булавочки спотыкалочки
где хотят там и прыгают на скакалочке
выйди вон в этой считалочке
каждый охотник желает
на тебя не рассчитывает ни один
желает знать показать другим
как расправляются с духом
где хотят
где найдут
где на него набредут

Мокасин

всё предсказуемо не говорю про другое зачем ещё обойдемся без точек без запятых без тире потому что нахрен их ставить не надо говорить об этом лить воду растекаться по древу
так вот
чужие города и страны поворачиваются к нам ко мне спиной а то и задницей
ничего особенного
почему бы и не повернуться я бы на их месте тоже это не стоит нашего осуждения
идём дальше быстрее выше сильнее не стоим на месте
чувствуете пахнет сиренью ну дак каждый год пахнет сиренью этого не избежит никто
даже дед куролес в старых подшитых валенках в заплатных штанах было бы чего беречь
старатели найдутся кто бы чего ни говорил ни молчал ни падал тормашками отрубили электричество
электрические надбровные дуги чего уж выразительнее запомни их запомни их дорогой мой человек
вспоминай когда будет плохо сердце дождя кто его видел никто не видел не знает что это и зачем почему мы на горе всем селёдкам покупаем только водку
хорошо ли тебе девица спрашивает мой мальчик тепло ли тебе красная говорит паренёк в фиолетовой аляске блевотный цвет чего вы хотели от ублюдков цвета хаки маки куки-маки я индеец индейцево отродие индейский мокасин
меня хотели стоптать не стоптали
меня хотели сжечь не сожгли
меня хотели продать кому я нужен такой
меня хотели выкинуть не стали
вот и у тебя не получится патрикей не правда ли неправда сказал патрикей
и волосы его качались на воде кругами растекаясь и лицо его колоритного оттенка всё понимало но молчало
потому что бисер метать перед кем тут всё ясно и ничего не добавишь не убавишь ничего
не тормози на мне лоскутное одеяло не задерживайся потому что нету чего закрывать
ни кожи ни сраму хоть какого он завтра приедет и не узнает меня он завтра приедет и не поймёт отчего это кто бы ещё знал то ли ещё будет
почему меня обвиняют даже поспать нельзя даже маленечко восемь часиков даже нельзя
будет короткое замыкание надбровные дуги снова пригодились ничего у нас не пропадает ничего у нас не продаётся
родина слышит родина знает где её сын в это время ночует кочует хвастается новыми жёнами любовницами детьми
жалкое зрелище жалко их всех сына больше всего почему никто не скажет просто жалко и всё тут
как хорошо когда запятые не ставишь никого не хватаешь за пятку
хваткие ребята хваткие чего добивались не понять даже и не хочется не больно-то и хотелось слушалось тормозилось о землю лицом об асфальт курткой задницей глазами цеплялась за все кусты вертолёт получался взгляд помогал остановить
усвоили вы фашисты что просто так не возьмёшь
татары брали не взяли
французы брали не взяли
немцы брали не взяли
следующие пришли колобок колобок я тебя я тебе я тобой я с тобой от тебя холодно и голодно и совесть не велит крошить на ложке таблетки запивать капсулы чаем ставить подмышку градусник это такие болезни тяжёлых голов тяжёлой головы моей мозолистого языка мозгов заиндевелых
скоро весна скоро весна потом лето вот и дожили всё предсказуемо всё так как надо
это жизнь это жизнь эта жизнь так тяжела ты даже не вынесешь простой её радости я не говорю про другое
север нёс не вынес
юг нёс не вынес
восток нёс не вынес
запад нёс не вынес
вот и тебе не поднять среди земли стоящий алатырь камень болван
вот и тебе не понять земли

* * *

Уходят всё дальше и открывают рты, говорят:
вот кто-то движется мне навстречу,
вот кто-то движет лице свое к моему лицу,
встречу его достойно и ласково,
ласково буду его любить,
все говорят: буду любить,
хором и говорят, можно ли хору не верить.

А мы смеёмся и плачем глазами, и только,
ставим все запятые на свои золотые места,
на свои золотистые ядовитые лютики,
от маленьких запятых ничего не будет,
ничего от лютиков не убудет, не помнутся даже,
кролики лютики не едят, боятся,
надевай-ко своё жёлтое платьице, такого же цвета лютиков,
доставай массажку — и ну вертыхаться, ну задыхаться,
навстречу ветру причёсывайся попробуй,
главное не победа, правда ведь.
Правда ведь.

Снова не поставлен вопрос, не получен ответ,
просыпайся, поговори со мной,
мы тут остались хоронить мертвецов,
или не просыпайся, поговори со мной,
два слова, три слова на память мне,
назубок, на глаза, на музыкальный слух,
натыкаться хватает углов,
а сказать по правде, и некому,
кому как обойти запятые,
вопросы и восклицания в письмах, тире в стихах,
только точки. Правда ведь.

* * *

И вот тебе вся Эстония —
в нынешнем августе
будет так много вишен.
Первые дни ещё радостно,
потом — не знаешь, кому отдать.
Вишен много, поменьше моря,
народу мало, сидят на дачах,
думают о судьбе вишен.
Вот тебе трикотаж Беларуси —
первые пять минут ещё можно терпеть,
потом думаешь, как бы вылезти,
ни выхода и ни входа.
Куплено в тиши страны,
дешевле всего остального.
Вот тебе вся Америка,
сначала смотришь —
как будто бы можно жить.
Потом покупаешь беруши,
выкидываешь телевизор —
как много шума, и всё о боли.
И вот тебе заграница —
первые дни нормально,
можно ещё потерпеть,
но потом вспоминаешь,
что в этом году много яблок,
которые ещё подумаешь, кому отдать,
которые никто не возьмёт.
И вот тебе вся Россия —
в раз не узнать, не оглянуться,
кому-то вернуться,
а кому-то и не вернуться.