* * *

слезу после пущу,
вперёд кошку.
там в доме
Вы мной отоспались,
я Вами
выживаю всю зиму
крестиками по дням,
рубашку последнюю
лебединую,
громко-громко.
после первая не войду,
зная нашу
эту любовь
к животным.

* * *

на нашей фазенде
были обнаружены па́ры
подгрызающие корни.
на этом стенде
имеются фотороботы
и единственный, вроде бы
имеющий отношение носок.
видевшим просьба,
или не надо?
или приказ?:
не прикидываться
страусами,
просто песок
оглядывать
время от времени
вот шины, шины
они, видимо, на велосипеде
следы их ведут к морю
щёлкнем пальцами!
не исключено, что вскоре
на нашей фазенде
будут обнаружены коконы,
клевета о фотомонтаже.

время от времени обязательно
обязательно целое
целое побережье.

* * *

на первых порах
из воздетой мыши в банке
многое слышно,
а ты мучалась, мучалась.
из-за тебя она и задохнулась
на балконе
в июне
оставленная дышать.
на вторых порах, впрочем
то же самое.
может быть,
из-за мамы.

* * *

кто тут?
я поступаю в инститам вам.
я поступлю с таким баллом,
что пол и люстра и тополя, может,
          задрожат
и просядут так
безбожно, так безбожно
–
как я в кабинете истории
ножку на ножку
–
пото́м положила

* * *

кирпичик положу и спрячусь
помогаю, ночь, хоть глаз выколи
помогаю хоть спать
наутро ясные очи
круги от поплавка – ясное дело
летела-дудела бы, прохиндела
  но ночью ночью:
      пол с подогревом
      пол невнятный
      крыло с переливом

* * *

ночью по центру кентавры,
могут и подойти.
у меня ничего,
просто прогуливаю
битву и жатву.
потом обратно,
встретила палача-мишу,
поболтали.
и дальше по болоту,
как и хотела,
в зелёном пальто,
я примерно веду
себя и тебя, как шведа,
на чистую воду
в душевую кабину.
позолота сходит с бинтов.

* * *

  2 новых дырочки на ремне
          уже ненужные
расскажу я вам лучше,
что видала на королевском дворе
на лопатках:
правильно, там были кошки
–
    я подношу к губам зеркало
–
из горла пахнет прошлогодними
листьями

* * *

Меня преследует птица
С цельнокроеным клювом.
Он у неё не раскрывается,
наподобие шила и
какой-то бесцветный.
Чего ей от меня надо –
я не понимаю, ясно только,
что не прибить,
а в глазах такая тоска.

* * *

а под утро отравились
горлом кувшинным поцелуем,
теперь поцелуем
пол и балочное перекрытие:
нечего, нечего
с пылью пустите
хоть в полупуть
того парня,
за того парня
резались в карты
выпускники скульптурного отделения
за глаза его:
то мрамор, то гипс,
то мама на пристани, тугие косы
(меня ещё нету).

* * *

Видишь ли, мы вышли за тебя
с рисунками
морскими свинками, фигурой
предметами исторической
ценности
и не прошли дальше.
Мы бы вышли за тебя
в магазин
сражаться
согласны ли вы?
спросил кто-то
(мы – да, конечно...)
  и рванул кольца.
Всё раскрылось и взорвалось.
Мы так хотели выйти за тебя
из дома,
но нам сказали
Ваши свинки могут
изменить ход/выход
они скидывают с себя ночью
всё, кашляют
скрытые камеры

* * *

к дождям ясень спружинил
жёлтый лист.
по нему погадаем и пропадём,
ясное солнце, ясная перспектива
мы увлеклись и разоружились в танце
теперь за домом красиво,
но неизвестно
теперь мы сбиты
с толку с насеста
хотя было ясно сразу:
жёлтый.

* * *

лысый пепел, так не бывает
испугайте, кровь с молоком,
как страшно – Кустодиев, твоих девок мякоть
  Моя присыпка, дети,
  Моя присыпка, где?
      ужо вас
подколодных, безвредных
зачем злиться?
А была б погремушка
А была б (save me), струя с двух метров,
королевская кобура (save me!!!)
      Мы делили апельсин.
матрёшка оказалась бездонной
как страшно – твоих разрезанных девок
кесаревы игрушки, как страшно
  мне хочется – Целоваться
под обоями, маленького размера, нет, нет
не пылесосьте
                            не пылесосьте

* * *

никак не выходит,
может быть, потому что в латах.
кто обнимает книжные плечи
вырывает страничку, уходит куда-то,
приходит обратно,
странички нету.

* * *

бутылки многие пустые давно.
в которой белое поле,
её горлом
ловить ветер можно
невинный бар,
в котором можно гудеть,
если узнать верный угол
метод проб и пробок
годится
методфонд методфонд
здесь всё годится
для
методфонда
моих губ приклад
к тёмно-зелёной,
чтобы гудеть ниже, чем я
умею на самом деле,
кажется краденой,
не чтобы иметь,
а из интереса
когда невозможно
пробки проваливаются вовнутрь
какие-то пробы
и стоят в горле не пройти
так много пустых коллекций,
если много пустого места есть
по-моему нужно иметь маленький дом,
не чтобы иметь,
а чтобы не заблуждаться
звать небольшое количество,
каждому по пустой бутылке – квартет,
от силы квинтет Безмятежный Гудзон.
или в одного безнаказанно
стать в угол верный
заниматься прикладным творчеством
губ к самому длинному горлу
ниже,
чем на самом деле,
сдать в методфонд
в охотку снова
на свалку сходить,
найти сломанный флюгер
на вытянутой руке,
не про-,
а просто такая длинная
вышла
маленький дом стоит
спокойно легко
выйти (даже уехать).

* * *

руки дырявые,
это понравится контролёру,
синицу накличет
смеяться
и журавля с кувшином
      до братца,
что по грудь в землю вкопан.
мой хороший бедный
по радио передаст
мол, руки дырявые,
        ноги тоже.

* * *

зубы железные, магнитные бури
бабушка башкой вертит
говорит, мне судьба –
носить камень помнить
знаю – проходит
разворотив только мне поезд,
как миксером
я не поеду
спи, спи
поезда из железа, поэтому

бабушка говорит, как ветер с пылью,
проходит воду.

* * *

ко сну приготовлены инструменты:
спи через трубочку в другой город;
спи через медвежонка
куда-нибудь так давно;
спи через зеркальце глубоко-глубоко
в глаза в сердце, не сразу.
ах, не спится – 1
а инструменты приготовились:
трубочка, так хотела
в другой город;
медвежонок,
по-настоящему прижиматься;
а зеркальцу, кажется, ничего.
если б оно могло
треснуть от ужаса –
не выдержало бы таких улыбок,
зеркальцу – всё равно что,
ах не спится – 2.
инструменты приготовились,
прыгнули одновременно.
не успевая уснуть,
так давно,
в другом городе,
с медвежонком,
улыбкой, улыбкой.

* * *

бег по снегу, бок о бок
врач заврался, что твоя гадалка
сказала раньше
нам стал домик.
очи за ночь повыплачь:
что по звёздам, что за поездом –
нужны сухие
глаза, взгляды.
тонкие токи, мотки оных
наша упряжь, как парижанка
лениво сводит
собак вместе.
нога ногу нагонит
заплетётся, косая дитятя
захочет в сани
нам стал калым.
вот на свадьбе повыть бы
с лекарями, может, расскажут
про шерсть и старость
нам стала крышка.
недавно, но так давит
вот, мы его, милого, спьяну
тоже задавим
нам станет легче
врач развороченный на обочине
хохочет.

* * *

на каждую свободную творческую единицу
нужен добрый друг осиновый кол,
нужен один-отец для порядка
страха
разумных пределов
нужна омела,
на всякий случай,
доченька моя, гибкая-гибкая,
сколько нас?

* * *

вполне себе красота,
сбоку мальчик
и карандаш
простой –
простой
оборудования,
ноги уже
подкашиваются,
рука
не поднимается
наказать виновника,
мнёт скатёрку,
рисует в тетрадку
  хомячка.

* * *

ехала в халатике такая
здоровая
вроде бы
звезда
да и только
в троллейбусе.

ехала собака,
сама собака,
вышла у моста.
по-собачьи поехала, только
весь халатик

ехала в халатике тихо,
а заметили, обилетили.

* * *

если в следующий раз
вылечу добровольно –
обязательно загляну
в ваш офис.
может успею
стукнуть в окно сандалем.
а так починяешь
копыта паяльником
по бумажке
пополз знакомый
насекомый
на полночном печенье
здорово живёшь, образ.

* * *

показ не грандиозен.
но улыбнёмся:
с бабочками навыпуск,
под ремнём пингвинёнок.
лоб назад, Васёна была и круглый,
меня надували сильнее
как я считала в уме – калиткой
теперь, смотрю,
штырём из пионера,
как он болеет, обратите
в лапах сосновых морзе:
исповедь-решето
для спины в ванну,
газ, тормоз.
отец учил на поляне.
теперь от-ру-би – на здоровье,
вызывай свой наряд новогодний!
ёлочка чаще сосна.
и она годится
для спины в ванну
и её перевернём раз в два года,
перевернёмся –
неглубоко зарыты

Корыто, Корыто, мои глаза открыты
газ – тормоз, газ – тормоз.

* * *

сказочная отмычка
бьёт изо рта хлыстом,
если ключи
не подходят
стоят в дверях
траурные кусты какие.
тротуары до кучи
стой стой
надо поговорить
и отдых,
отдых
миллиметры порога
перешагни, а вот никак
многие считают –
плохая примета –
потом возьмёшь.
дома
котика
за шкимо
ни за что
и в глаза внимательно,
и за шторами,
и по углам.

* * *

мой вам совет,
ловите солнышко на закате.
как пернатый томат его
закатайте в банку,
но вдогонку предупрежу
будет такое
что вам же хуже.
вообще делайте
что хотите
я пошла
у меня стрела
на болоте.

* * *

стучу в дверь на улицу,
кто там?
там каштаны что надо,
расшатаны, как ракета
заглохла посреди лета.
только толкать, а толку?
это всё же каштан
несёт меня
несёт меня лиса,
кувшин что надо,
но мы несём блюдца
с головой от танца.
подсматриваю в руку,
как на химии,
а там милые мои,
чи вернулись?
прогуляла лису и
контрольную пулю
встречаю
их на крылечке
через дырочку в голове,
готовлю завтраки на траве.

* * *

задёрнули губы рыбы
я окунёк понял
рыбы мне сделать
в одной распашонке, такого
что ли с юлой в поле выти,
хватить косой Сашу
за Сашу
яб – плылаб
но островитянет мне
окунь в окне под ложечкой
подмигнёт
впору дом обойду
с умом в обойме
с окунем в трюме.

* * *

босиком осколки дразня
              и мелкий щебень,
каблуками – козлиные тропы,
прибавляется в шаг память,
где люди гуляли,
где дорогу строят,
где козлы меж собою бьются и не разбиваются,
такого вида.
вот повезло
          по шиферу
    спиной в сено,
на солнце письменном колком.
теперь под спиной мышь,
приходит в чувство.
    Мышь приходит туда,
хватается за лицо
  Крыса приходит посмотреть капитана
  Кошка приходит к миске и в холод
  Собака приходит,
а у меня ничего нет
следом в сердце без стука,
              родной кто,
а я прячу ноги,
помнить пытаюсь,
как что порежу,
как хорошо на солнце на крыше
с кульком черешни
  всё
затягивается,
пока не находит.

* * *

вечером что, сверчки.
своё получают,
правда, отчего
непонятно, но правда такая
и ой же с ними,
сверчками,
речками,
глазами!
утром встану увижу
дерево за ночь
придвинулось ближе.

* * *

рисовать хорошо:
на деревьях яблоки, грибы, бе́лки
на воде утки, кувшинки, крейсер
под водой русалка, водолаз, рыба
на небе солнце, луна, тучи, птицы, самолёт, вертолёт, ракета, Гагарин –
это первая ложь от радости, что знаешь,
от детского –
    потом исчезли яблоки с ёлок,
    потом у рыбок появились жабры,
    потом сами рыбки исчезли,
потому что они под водой и их не видно.

* * *

Пошли, АВИА,
мне в ого,рот
    сласть.
Пошли, оставь
камней горсть
            в торт:
я не смоглась,
я не спалось,
    – на старт! –
Я забивала
фундук в кадык,
      в оладушки:
      на весь мир,
я перовала подушку,
херург (!)

КОМНАТНОЕ АНКЕТИРОВАНИЕ

в этой комнате снег снизу идёт
сколько тебе лет?
а солнышко, когда есть, – будит меня,
но чаще – я его.
мои любимые таблетки глюконат кальция,
моя любимая кофта серая с капюшоном
здесь чаще всего тепло
у меня есть парень
его зовут не скажу
окна открываются и закрываются со скрипом,
но звук не пропускают, значит
на улице тоже никто не слышит.
твоё любимое блюдо?
сколько лет твоему парню?
твой любимый напиток?
здесь чаще всего никого нет дома,
есть телефон, в телефоне заяц, в зайце утка,
в утке – опять заяц
мой любимый фильм "Сны Аризоны",
я к нему привыкла
мой любимый напиток, раньше меня
написано кока-кола, – Кока-кола
повторюша – тётя хрюша
тётя утка
тётя заяц
в этой комнате снег снизу идёт
или синица стучит
синица снизу стучит, если сверху бывает шумно,
а сверху бывает шумно.
вы с ним целовались? ты с ним ходишь,
смотрели в глаза?
здесь можно прибраться,
сделать себе и людям
мы с ним ходим, целуемся,
нет, не смотрели.
пол постелен очень ровно, очень хорошо
твой любимый зверь? кошка
много лет назад, относительно много
панда лемур коала ягуар пума
мой любимый писатель Даррелл,
но не Лоренс, а Джеральд,
а Лоренса я не знаю,
в книгах он показался мне страшно вредным,
теперь мне, наверное, лучше любить его,
это лучше.
белый лебедь, белый пух,
кто полюбит, тот лопух

* * *

кошки    прялка
что ещё помнится
из важного
школьницы
курят в курятнике
желтки оранжевые

* * *

Защемили Тобу плачем,
        Из-за дерева везём,
      Полведра наплачем.
Бедный наш, двугорбый,
    Власоглавый,
      Власотелый,
    Власоногий Тоба.
Кто уж не ком,
Кто уж – полоса?
    Вторником
Намочились глаза,
На верёвочке оса,
На матросе ни труса́, что же тамо впереди?
      Тоба рвётся,
      Тоба рвётся,
      Тоба рвётся!

* * *

Вероятно, это день,
            и бел,
и семечек куль,
и мне дали пуль,
            и смел
до истерик тюлень.
И я к нему
      иду.
С карабинами,
с апельсинами
        во рту,
а почему –
не имею понятия.
          И тут
он стреляе́т
из писто-лет.
        Якут
сыпет проклятия.
Нюхает, словно дочь,
            бранясь,
зовёт жену и детей.
Они тащат меня скорей.
                  Меня
им хватит на целую ночь,

На полярную, долгую ночь.

* * *

Совочек до упада расписной,
а кошке очень просто
и очень – смешно
и просто – окопались.
Пугливые, замученные сыпью,
но даже там – чесать,
запрет и непрерывно,
плачут, плачут, плачут –
на поясе совочек расписной.

* * *

...мечта моя,
Камерун, Камерун жёлтый –
Не знаю точного цвета.
...и пришёл ты,
  и дышишь,
И даже ничто не задето;
  и цела (перемычка),
  и смычки (в канифоли),
  и лето!!!
...и Камерун, Камерун
Скоро настанет!
Я воспарю над Сахарой
  своим рафинадом,
  и можно
Суметь наследить...

* * *

  Смёрзлась щёчка,
    спит в трамвае,
спит некрепко.
Точка, точка, два крючочка –
            я-то знаю!
    Набок кепка.
  Набок кошка для котят:
            вот сосите,
            вот дорожка.
    Мне, наверное, простят
    Синий свитер.

* * *

Ныне сын тужит
          узлы на память,
          Мамка сядет и едет,
                сядет и едет.
Ныне дим бездымян ходит
      непревесомо, ни поводка,
ни повадок таких, как
  паводок тонких глаз
        на цыпочках
  подкраденным солнцем
  полнёхонек крокодил
Зелёный, Зелёный, Зелёный.

* * *

Выкошены о рыбе,
О бантик бумажный,
    Как он?
Лаком и на булавку.
  Уже можно.
Уже прошли пробы
Была не была ловко, и
Была не была небом,
            Рыбой;
            Трубой.

Ходит на волжском паводке,
И палку приносит,
И голоса́ подаёт.

* * *

Кричу полно́чи.
Не могу очнуться.
Мне снится, что я
      медведка.
Служу в разведке,
Упоённо и сосредоточенно.
И говорю друзьям:
"Не кормите
  меня на ночь,
а то стану плодиться
      и половодиться
жуткими медвежатками,
увидите тогда".
И улыбаюсь.
Но это как раз таки враки,
Это как раз таки происходит
на голодный желудок.
Мои ублюдки
Расползутся и подгрызут
  Их татарские,
Хрусткие корни,
И другие корни,
  И я где-то
Расскажу об этом.

Я кричу полночи.
Не могу очнуться.
Я медведка,
Мне снится тётка с лопатой.

* * *

Краем блокнота окровавила свой
нотный стан, тёплый
пальчиком перебираю, пока не видать,
а дядька – выть;
у него тонкий, музыкальный,
с каёмочкой рот.
Я пропела, я пропила
    свой ключ
в самом начале
Дяденька милый,
Магнитная лента,
              напомни.

* * *

однажды, стоя дома
и раздеваясь,
почему-то стала наблюдать
искры
от всей этой синтетики.
уже всё снято,
а я стою
и мну, мну
эти тряпочки,
и мне, мне –
так красиво стало.
разряды послушно сверкали
под пальцами,
а потом всё кончилось.
мне так нужна была
разрядка,
и вот я села на пол
(а до этого шёл фильм
"Сабрина" с Одри Хепбёрн)
и просунула
за пояс ладони.
эти джинсы были
великоваты,
когда мы брали их
у вьетнамки
на вьетнамском рынке.
я вдруг заметила
(или мне показалось),
что мой зад, пожалуй,
будет побольше, чем
у Одри Хепбёрн.
то есть, если поставить нас рядом,
то ещё как сказать,
но в пропорциях, по-моему,
всё таки больше.
я подумала, ну вот,
мой зад уже больше,
чем у Одри Хепбёрн.
а может, и вслух сказала,
вполне может быть,
но было приятно
ощущать это мягкое
у себя в руках.
может сложиться впечатление,
что я
очень долго стояла
и мяла свою задницу;
это не так –
я совсем недолго стояла,
потому что мне вдруг
пришла более тревожная
мысль про чудеса и трепет,
что я уже давно не думаю
о крошечных феях,
которые считают корабли
и живут под пристанью,
а им там страшно;
что я уже не помню
слова, которые надо сказать,
чтобы обратиться из кузнечика
опять в человека,
и что я уже не думаю
ни о кошках,
ни о собаках,
а вот цвет ручки
для меня уже важен
(например, всё это я хотела
писать красным, и пишу красным,
хотя ничего красного
в этих словах нет,
кошмар, я начинаю
предпочитать
цвет ручки!),
а что если
я больше никогда не буду
думать про крошечных фей.
так постояла немного
и решила прилечь на диван
и написать об этом
красной гелевой ручкой,
а вместо этого
начала писать
про свою задницу
да вот ещё
Одри Хепбёрн.
я, кстати,
так и не досмотрела тот фильм –
слишком уж там нечего понимать,
да и ночь на дворе.

но всё-таки,
какой зад
у этой Одри Хепбёрн!

* * *

Пыль на веко –
библиотека.
Спальники
вдоль стеллажей.
Вальяжно ли,
залиты краской,
что Книги,
что В таком положеньи,
что Библиотекарь
добрый, неброский,
никому не расскажет,
чего мы тут спим.

* * *

Ах! Громовых раскатов,
чёрных пёрышек!
Ах! 33 голубя за море –
– Приходи-приходи –
    видишь я,
видишь,
  сны считаю по осени.
Мятые персики слов,
    угловатые музы.
Как ключицы мои
    пресекают тонкое горло,
  так и я пресекаю
твою хорошую песню,
твои хорошие мысли,
      так пересекаю
    свою недо-любовь,
  как досадную рытвину,
  как лишнюю вену.
Но, ах! Приходи-приходи!
Ах, наступили на платье.

* * *

Я за ландышем
    в очередь
надо же лезу,
А ты мне:
  надо железу,
А ты мне:
надо в столицу,
и по лицу, по лицу.
А я полицию
  с собакой,
    с пулей
в помощь себе призову,
    и вот,
  приёмыш акулий,
ты упадёшь в траву.
С собакой и канделябрами,
    в траву.
Это я кверху жабрами
        рядом упала
    в золу,
  где мы дышим.
А за лан-
        дышем
    я опоздала.

* * *

Говорят: откопайте.
Говорят: с какой стати
Мы будем копать.
У меня по четыре
Заявления
С каждой из сторон.
Опять вскоре
Пойду покупать
Книжку по оригами.
Опять скажут:
Были,
Разобрали,
Должны привести.
365 фигур
всем тогда покажу.

* * *

Сидим в спаленке.
Пока мы спали,
  нам спалили
        валенки.
На снег надо нам.
  Теперь босыми
      колбасами
      радостными
    ног,
как щенок,
поскачем порошею,
      хорошие,
  словно бог,
невероятные,
  словно маг.
  Не веруя, не мы,
            а так.

* * *

делаю колесо
в пододеяльнике
                        а зашивать
вася пушкин      бабушка
  кручу рукоять
  не заводится
      не заводится

* * *

Семипроцентная сказка.
          Полчуда.
Линолеум в точку.
Мне
фиолетовый пистолет дали,
        решаться.
    Я максимум рядовой, Максимка.
    Я собираю цветы, если отбой.
Никто не знает, что я хорошо пою.

* * *

Голуби ножками
на железном коньке –
  Воркута, воркута!
Не улыбайся, не спи.
Натянулось небо над кожей
      Однако же,
какой ты гагажий
  Горошины-синяки
  моих слов турецких,
  душа моя серпоклювка,
все жилы,
  моё великое: ой.
Междометье дырочка
    из-под пули, которая
  в клён мне.
  Междуименье.

* * *

Сижу без воды тут.
Ты выдут
  шальным стеклодувом.
Задут ты
И пахнешь
печально
      пропольем
            пчелиным.
      С заду-то
            красиво
      лосиный
  загривок
Кусать.
Так хочется глаз,
но – увы.
Боюсь,
ты не повернёшь
  головы
И что-нибудь
  мне
  подмигнёт.

* * *

Прочтён
с бабочкина крыла
налёт
на свечку.

Паучок
позвонил из угла
наскрёб
на пачку...

* * *

Грести мне мои забавы.
Грести мне, пожалуйста, мои забавы
дятлячьи поделки, перья
разделки не там,
не эдем, не адам, не подам:
останусь в кольчужке,
в робингужей трикошке
остыну, осунусь. Кину
взгляд знатока на пень
понимать, где север, чтоб
не глядеть на небо
(неловко).
Плести меня, хотя бы что волосы
чистые и распущенные
на голове сплеч,
очень кстати.
Плести меня, пожалуйста,
если это не очень сложно
ведь я как раз выхожу
на детском рисунке
на негнущихся фломастерах
очень, очень далеко
очень, очень далеко
от дома.

* * *

дверь щёлкнула клювом
кажется выйти из комнаты
только не выйти из комнаты
какое-то время
странное
только пусть, пожалуйста, видно
кусок коридора.
дверь щёлкнула орешек
по моей просьбе
он оказался пустой
и хозяина не было дома
никогда что ли.
по моей просьбе
по моей голове
дверь щёлкнула, передёрнула
дверь, прости, прости

* * *

Я выбиваю сподвижников Екатерины.
Она была славной до, она была, словно
дом последний у поля.
Прям по башке стараюсь
тяжёлым, футбольным.

* * *

мои глаза
всегда направлены
немного насквозь того
что я пытаюсь рассматривать
скорее всего
основная причина этого
заключается в том
что мой друг фотограф
мы знакомы полтора года;
я хорошо получаюсь
иногда
в телефонных разговорах
он называет меня
–одна моя модель–
я думаю
у каждого в глазах
есть маленький встроенный
фотоаппарат
время от времени
он щёлкает
хотя человек может
не фиксировать это;
я стала бояться спрятанных камер
где угодно
даже в туалете
я не чувствую себя спокойно;
особенно если там одновременно присутствует
хорошая бумага
хорошая задвижка
ёршик
и большое овальное зеркало;
я начинаю думать о том
насколько красиво сижу
спина как-то сама собой
распрямляется
я понимаю
что это глупо
и смеюсь –
левый уголок
на 2-3 мм
выше правого
где-то на 98% я уверена
что существуют люди
онанирующие
на мои фотографии;
мне кажется
многих я знаю лично.

* * *

скоро-скоро дома буду
у меня в животе – аврора
на голове – сера
обернулась:
домик серый
автобус
козлик
серый
бегут меня забирать.
вижу-вижу кричит
маша
вижу в ракурсе
свои голени
вижу себя голой
на северном полюсе
и в Зимбабве
в Зимбабве.

* * *

На глазах багровая, нет –
пелёнка. Сжимаю в руках
распашонку,
с неручной работы маком,
умираю от плача.

Буду биться венозным тузом
за Георгия, за соболей,
за ламантина.

Чечёткой за москитьерой.

* * *

Навстречу жене, брату, прохожему
страстно прудовик
    волочит ножку.
Море любви, канава.
      Где-то слева,
        за краем глаза,
прудовики и рюкзак.
Ноги в икре лягушек
            третий день,
слушали Ника Кейва,
цвела сирень.

* * *

некто в блокноте в Питере,
куплен за 9-10,
вот именно что.
а кто и в Питер
из блокнота вползает
                          сладко
в какой руке
      теоретически
в спичечном коробке
возле кого лечь.
  одна нога взрослая,
  одна ещё пяткой на пятаке
держит ли меня кто, нет не держит
выдержит, нет потонет
  подержи пока я хотя б
    или сам языком
sorry-sorry-sorrinka,
  скорее напала,
попала в плен
не той ногой
долгая
прогулка
      в пельменную,
поскольку щепотка
на глаз
по вкусу –
    нереально.

* * *

спальный сом
до минус семи
проглотил
год спокойных
показаний
жаберного дерьма;
так дышится –
как сказано,
хорошо.

* * *

птица, когда двоится,
хватает рыбок одновременно.
      летит ровно,
ведь это не она.
  рыбки.
я где-то помню
птицы думали вены –
              черви
        и вырывали
      у полуживых,
      я надеюсь,
  весёлая голова,
было такое кино?
ну клюнь меня, ну

* * *

полная стольким подушка
сегодня злилась,
разлюбилась
на пол.
нолики собрались,
но не стали больше.
нам за это
должно присниться
святое дело,
а приснились
булошная
и вожатый.

* * *

суп с ними,
с лаврами,
вышел сам,
пошевелил мельницами
                из ключиц.
во все стороны темноты
куда ты зашлосьсердечко,
          а вышло чёрным.
        там камин
письмами топят
            и котят,
    и вода темна.
      и в помине, да
    пять-десять
      твоих имён.
я лучше книжку
тоже сожгу,
      а ты пока
на свободную тему
мели мели моё имя

на молекулы

на каникулы.

* * *

сто красот крадут
с пальца
заспанного
господина,
лупит себя утром
идут войной на,
а на улице на спине
автобус
в какую-то жопу
и осень

* * *

весёлой солью,
не волнуясь, без верха
порхнула и свергла
царя на море,
на горку плюнет.
за каплей капля
в песок по косам,
камень на камне
уедет скоро
неметь оставит.

* * *

скульптор лепил и подсматривал
сны той статуи,
    и за не мог
дальше
ничего
    ни киянкой,
пьяницей стал
возлюбил ближайшую
                        книгу
(как оказалось нашу)
(она безнадёжна)

* * *

комнату закурил,
видел вышел гость.
руки думали: так
да или пусть?
висят
  цветком на ту
  пору
    гудели шмеля,
ходили самолёты
          не улетали.
вышел тужит гость,
ужинает над ним
                  стриж,
    дождь скоро
один горазд
  ходит в гостях
      он для всех
      в послегороде
послепослегороде
        тоже асфальт.
  отпускали,
а он забыл,
запамятовал,
и поужинать,
    а уже над.

ПОЛУКРОВСКАЯ ПЕРЕЛЁТНАЯ

в плохо подметённом небе
маленькая кость.
нам высокая брюнетка
принесёт поесть.
а высокая блондинка
принесёт вина,
мы красивые картинки
будем из окна.

птицы пишут меньше больше,
север или юг,
чтобы не болели уши
нас научит друг.
солнце новое заменит
солнце что стряслось,
пролетит спокойно в небе
маленькая кость.

* * *

    толкнул окно,
где чуть ли няня
роняет слюни,
и не узнаёт за слезами
ни меня, ни почтальона,
  которого я пропускаю.
вот она выстукивает по ситу:
приходи приходи проведать
  и радости нет предела
  и радости;
она вся белая
        от муки́
подписалась
и засыпает себе
          в пустыне
на газете ру́ки.

* * *

предварительно, циркулем
осиновым очертя
голову подожди, пока бигуди
забирай фамильное серебро,
не подходи к колыбели!
там сушим чеснок.
вот тебе: чай с конфеткой,
голова с подсветкой, 2 батарейки,
честное слово мастера
на полный год!

крылушками в глаза лезут,
горят быстро.

* * *

мастер в термос
не станет
  я совсем ручной
тормоз.
ну-ка сани,
  давай наедем
порою ночной
  и всё съедим!
а что касаемо
чая – вечно,
только снимем ролики
  вечно
    снимаем ролики,
  про всё про всё,
перед самыми небесами
        внутрь колёсами.

* * *

Лети-лети Бэтман,
с портвейном
    в клюве,
        для любви
не названа цена,
    кажется,
я у окна
или балкона
      с арканом,
если понадобится.
    у нас уже,
мой сладкий,
ты не знаешь,
под ванной –
кладка!

* * *

...стояли пели,
а мне выреза́ли самолёты,
два здесь
и один выше.
один лишь на гвозде
наказанный кукловод плакал.
– а у тебя были самолёты?
– нет. ракеты.
мне выдернули
– очень больно?
– очень.
они как окуни,
больно глубоко.
а у моего друга
раз доставали поезда –
говорит ужасно сложно,
особенно пассажирский.
пока тепловоз
выманивали дровами
он несколько раз
рвался,
еле достали.
– а мне и не мешало
даже хорошо было...

* * *

паук из копчика
в затылок,
не расслышать что,
лишь кашель возвеличенный,
только галька
в уме голышом в ладонь
            с дивана
  из дурного сна
  под чистые потолки
  на палас,
и орошать подушку
каждый сам за себя,
        кесарево кому,
а в уме голышом в ладонь,
и только одну,
которая всё.

* * *

зимой, знаешь,
мазь нашу
лишь разузорит
по коленкам
сосенками.
там лунка у меня,
я в ней деньги храню –
это выдолблено
давно не больно.
я, веришь ли,
деревом –
придуривалась.

* * *

пальцем в небо
(а можно в пупок),
небо немного липко,
оно скукожено
выплюнуло пилюлю,
    прям в колыбель,
    где голяком сплю,
снотворную нерукотворную.
  и вот мне кажут диван,
где выбирают пупок,
нажимают, выгребают
  мелочь
пупок закрывается и
как обрывается плёнка.
кто-то зашёл, вроде бы дверью,
    этажом ниже.
мелочи-мелочи,
    а я не узна́ю дальше.
сволочи вы беспупковые.
грожу небу пальцем немытым,
    а это ему,
оно-то высыпается,
      то собирается
доченька с удочкой
                  куда-то
я снова сплю, да,
    нет, разницы.
небо пупок,
  глубокий,
как раньше были.

* * *

позарос астрами
понапрасну
сосёт во́рот,
учителя улетели
в ночнушках за город –
пропылесосить книжки
осталось
позвонить
в коридоре самому
найти кассу.
у Наты ноты
у Коли каша
у Маугли подошва
твёрдая как
коровий рог.
твёрдая как
коровий рог почему
почему как
коровий рог?
до Коли дошло,
до учителей нет
сигнала,
у Коли Киплинг
а с пылесосом
веселей
стало.

* * *

мне показалось целуясь
мы медузы
распадаясь
у самого края
полиэтиленовыми
по диванам
пока я тут
одиноко стрекаю
в тебя наверное
завернули
какую-то кильку

* * *

скверным чаем
ослабь нас
в должной мере
убавь как газ
а то мы нервничаем
как дома возле
атомные
полежать сложно
повидать нужно
побывать страшно

КАБИНЕТ

я была мала,
когда завела
пробы шрамов.
цены тебе нет
под кофтой
спрятаны за рукав
кости, шпалы –
добро пожаловать в кабинет.
каков твой метод
меня не заметить
в глине, полене,
окне автомобиля –
не поняла,
мне объяснили наедине,
да послали на водоём.
пока купалась я,
синие губы,
сказано было вылезь,
с чего бы и из чего бы?
хотя хотелось мне,
здесь я не получилась,
и всё забуду,
а там не вспомню.
и вот до воды
я закатываю рукава,
занимаюсь молниями.

голуби поют

голуби не поют, а издают довольно отвратительные звуки, мне и тебе
отвратительные, и кое-кому.

кабинет на воде

плывем по одному в омут –
больше не помещается,
всюду по пояс.
мы обычно плаваем,
следим по очереди за головой.
до китайцев как до Китая нам –
далековато.
ныряет один, второй разговаривает,
и так далее, по берегу животом.

* * *

когда по улице
(а на самом деле под одеялом
маленьким,
только ноги,
царапины подтверждают панцирь.
(а там же светит фонарь
и люди
вида скорей домой
не наступать на следы
и трещины на асфальте.
(в это время
размышляет подушка,
вклинивается.
про себя 48 раз:
"слон в зоопарке"
"слон в Индии"
"слон в реке"
спину жёсткую размещаешь,
веки натягиваешь на глаза
вкуса зелёное яблоко
и вкусно ве́кам.
(черепахи выползли
сидят под автомобилем.

* * *

как открывают плавники
вокруг лодки воду,
детей в ней находят
на дне каждом,
а чьи вы, дрожит леска,
уходит из дома,
тянет селёдки
сказать маме.

* * *

золотом облитая сахарница –
мой лоб растягивается,
  или глаза, как захочу.
made in china, вероятно,
  и я будто тоже,
или божок такой
              пятикопеешный
с животиком, типа япония.
  чтобы везло и богато.
    а вот и щеку повело
  а вот и сзади
    подходят..

* * *

искали до одури
из коридора вынесли
даже лыжи, мышеловку
слово, а только
слово вышибло и отшибло
в потолок
на нас просыпаясь
полетело 23
пустотелых командира
с рваными бородами
бреднями, бредом
у соседа мы укрывались
в спальнике
в шее и запястьях
тикали гулко
друг о друга
вшей мне запах
полыни в горло
бёдра ладони
кинь в угол
по команде пли
выпили и легли
а на рассвете как дети
как угли.

* * *

голова в телевизоре,
а ножки болтаются.
кошка заиграла меня
              за бумажкой
                на пианино,
почти собачий вальс
                      удалось
мясцо этого месяца,
удалось
выйти в открытое что-то
(было не заперто)

* * *

кара господня,
короткие одеяла.
Бабуин Джой
сегодня обедал,
    кроме того,
    даже более:
        запасной
Бабуин Джой
забежал в жёлтый трамвай.
    стой себе стой
  стой как стоишь
  стой как стоишь.
      дай сюда лапы,
дай сюда голос куда-нибудь.
это булавка чтобы не спать
  куда-нибудь,
Бабуин Джой
выставь губу,
      капает дождь
где-нибудь также
на бабу твою
и на трамвай.