Это ночь предназначенья
плелась по альпийскому лугу...
Я заметил на крутизне кремнистой,
измазюканной лунью и кизяком,
человечицу в чёрном.
Это ночь предназначенья...

Я целовал мой сон в нос.
По смугломраморной громаде
в упряжи из выщипанных бровей
изумлённые и закатные глаза
калмыка пронеслись цугом.
Я, мцыри, целовал их.

Не накинешь на чужой роток
ни платок, ни свои губы.
Вымолвит он: человечица в чёрном
не чемерицу - чистотел собирала,
приговаривала - не клади его в роток,
положил на пробу -

и пал в охмелье, как в парчовые левкои,
мне привиделись фонтаны-львята Италии,
vale carno! баркарола! Сорренто!
тронность мадонн в декольте,
вспененные складки младенцев,
тельца гиацинтов - но не левкои.

Моя, вина моя, вина. Мой скальпель
срежет кожуру сна насмарку.
И в сердцевине его, в полутёмной капличке
сухобородый епископ-мученик
страсти терпит в образе одной
из близких мне женщин. Mea culpa!




Заморочат мечталки:
улетучимся в Павловска кущи,
где благовония трав,
смуглый воздух сосущих,
и папоротников парилки
в сильвии лир балтийских.
Там нет моей треуголки,
а тело берёзы дорийской
окаменело, перехитрив
времени тёмного зайца, -
на пальцы античности надев
обручальные кольца.

Нет подруги нежной, нет прелестной Лилы!
Всё осиротело!

Песня Лилы

Среди счастливиц не резвиться,
Среди ленивиц не лениться,
По веткам ивиц только виться...
Кто не убивец?..
                              И я убивца?




Неба камушек отлучённый
катится вдоль Славянки,
не мигая глазами лани
вдовцу без половинки -
ведь россия осиротела,
мимолётной Лилы не стало,
в Элизиуме ей стелят
тени Кузмина, Парни, Апулея, -
они гонятся друг за другом
по зажмуренному кругу
отраженьями рыб-водолеев.
Мёд они зовут медью,
пустотой - любовь,
пустоту - любви формой,
и поминальную ладью
снаряжают нестись вплавь
до дворца кесаря Павла
в мотыльковой кирасе,
до моста с макетом кентавра,
до всхолмий струнного лада,
где беспечальны тисы,
и Аполлон с колчаном опустелым
стережёт свою колоннаду,
где разучивают заплачки
человечицы в чёрном,
собирая чистотела косички
в ликовании похоронном.

12 октября - 31 декабря 1990 года