|
ДРУЗЬЯ И РЫБЫ
Два интеллигентных молодых человека под музыку Гершвина курят марихуану перед аквариумом. Там медленно ходят томные рыбы, боржомный шип компрессора. Осень.
– Ты рыб давно кормил? – спрашивает один.
– Давно, – отвечает другой нараспев.
– А если они умрут?
Вся комната вдруг сереет, из щелей сочится запах кладбищенской гнили.
– Умрут... – отвечает первый, с ужасом глядя в глаза второму.
– Корм есть?
– Нет корма!
Молодые люди одеваются в спешке, выбегают на улицу, ловят такси.
Останавливается чёрная волга, внутри человек в чёрной паре и с бородкой Мефистофеля. "Умрут..." – шепчет первый, забираясь в машину. Ветер катит по сине-сиреневому асфальту мокрые, блестящие ярко-жёлтые листья.
В зоомагазине душно. Пахнет мокрой шерстью. Влажная, жабообразная продавщица долго, противоестественно долго заворачивает в газету живой, страшно шевелящийся мотыль. Первый думает о голодных рыбах, ему дорога каждая секунда. Продавщица протягивает ему свёрток. "Сука!" – говорит ей первый молодой человек. Товарищи поднимаются по крутым ступеням вверх, в дверной проём, и свежая, томительная, гулкая, словно огромный куб из влажного стекла, осень падает на них.
– Дунуть надо! – говорит второй.
Молодые люди отходят от посторонних глаз в красно-жёлтый хаос подмосковного неасфальтированного сквера, земля пахнет потом девственницы. Первый достаёт из кармана газетный свёрток, второй начинает наполнять беломорину веществом.
Какое-то время оба молчат, второй прислушивается к себе, прерывает процесс...
– Нельзя нам больше курить.
– Это ещё почему?
– Знаешь, по игле бывает, вены прячутся?
– Что случилось-то?
– У меня шала от штакета уползает!!!
СЕКРЕТ ОГУРЦА
Сцена I
Маленький, однако приличный овощной магазинчик. Продавец и единственный посетитель.
Посетитель: Любезный, дайте мне огурец, подлинней и в пупырях.
Продавец: Вот такой вот подойдёт?
Посетитель: А подлиньше и попупыристей нету?
Продавец: Знаете, сейчас ничего лучше предложить не могу, может, разве что завтра, после двенадцати...
Посетитель: Нет, мне сейчас нужно... Ладно, возьму этот... Вот вам полторы... (Кладёт на прилавок полторы тысячи евро сотенными бумажками и выходит.)
Сцена II
Трогательная, с узким диванчиком и плюшевым медведем девичья спальня.
На кровати голенькая, не слишком красивая и чуть перезрелая, но очень приличная девушка. Немного неуклюжее и слишком угловатое тело несколько сероватого оттенка.
Около зеркала в углу одевается давешний посетитель овощного магазина.
Девушка: Милый, у меня просьба, может, и неприличная...
Посетитель: Конечно же, оставлю.
Девушка: Скажи, я очень скверная?
Посетитель (напевает): Без окон, без дверей / Полна горница людей... (Наконец он заканчивает туалет, оставляет на столике полторы тысячи евро, улыбается девушке и выходит из комнаты, однако через секунду прибегает обратно.)
Посетитель: Как же я так чуть не забыл. (Берёт с тумбочки тот самый, приобретённый за хорошие деньги огурец и уходит окончательно.)
Сцена III
Дорогой салон по продаже иномарок. Наш Посетитель беседует с менеджером.
Посетитель: Короче, убедили вы меня, милейший, беру я этот саабчик. (Кладёт на капот полторы тысячи евро.)
Менеджер: Как предпочитаете платить?
Посетитель: Что значит как? Вот вам полторы тысячи, и до свиданья, давайте ключики от техники. (Протягивает руку за ключами.)
Менеджер: Но автомобиль стоит...
Посетитель: Чёрт побери, вот так и знал, не надо, пожалуйста, ради бога, будьте так любезны. Я, поймите меня правильно, считаю, что серьёзный человек должен иметь в жизни некоторую стабильность. Вот возьмите меня. Пить я люблю Хеннесси, женщины мне нравятся Иры, а плачу я всегда полторы тысячи евро. Неужели вы полагаете, что я по вашей воле изменю своим привычкам? Вот посмотрите. Эти запонки дебирсовские я брал за полторы; вот ручка, всё как положено, со стрелкой (достаёт ручку, кладёт на капот), тоже за полторы; вот огурец длинный и в пупырях (огурец ложится рядом с ручкой), хотя пупыри, конечно, так себе, однако тоже за полторы; вот Беретта девяносто вторая (достаёт пистолет), полторы тысячи евро как с куста... Вы до сих пор полагаете, что я не куплю этот сааб за полторы тысячи евро? Давайте ключики, и чинно разойдёмся. Или как?
Менеджер: Замечательно! Просто великолепно! (Отдаёт ключи и уходит за пределы кадра.)
ЛЮБОВЬ И КАРТОШКА
В комнате компьютер, на экране которого жёсткое порно, двое молодых людей лет двадцати пяти и женщина за сорок. Женщина покраснела, потупилась, очевидно, что это её компьютер и что её застукали за просмотром.
1-й молодой человек (к женщине): Что же это показывают такое, Настасья Леонидовна!
2-й молодой человек: Порнуха это, Сергей Николаевич!
1-й молодой человек (ко второму): Вас не спрашивали! (К женщине.) Какой жанр предпочитаете, любезная?
2-й молодой человек: Вы что, без глаз! Оргии с овощами!
1-й молодой человек (ко второму): Замолчите наконец! (К женщине.) И какой овощ Вам кажется наиболее эротичным? Морковка, бананчик, может быть, огурчик, корнишончик или, напротив, парниковый?
2-й молодой человек (к первому): Зри в корень, пошляк: картоха!!!
ДОВЕРИЕ
– Как вас зовут?
– А что такое?
– Господи, ответьте, пожалуйста... Неужели я похож на телеведущего или злоумышленника?
– Вроде нет.
– Может на социолога-аскера похож, или на попрошайку?
– Нет, почему же, вы очень прилично выглядите.
– Ну так и скажите мне ваше имя-отчество, фамилию можете не говорить, на что мне ваша фамилия...
– Ну Михаил Семёныч.
– Вот и замечательно, а меня Олегом Викторовичем зовут.
Олег Викторович протягивает руку для пожатия, Михаил Семёныч жмёт её, пускай и не слишком охотно.
– Вот, что, Михаил Семёныч, мы с вами вроде теперь знакомы?
– Вроде того...
– Познакомились мы случайно?
– Ну случайно...
– Вот и отлично... Знаете что, Михаил Семёныч, постерегите-ка мой дипломат, а я пока в туалет отлучусь.
– Это... А вы его с собой возьмите, туда пускают с дипломатами.
– Не в этом дело. Там пол мокрый и пахнет нехорошо, а у меня в дипломате деньги, двадцать тысяч евро. Обидно, если намокнут.
– Господи, и как же вы такие большие деньги хотите доверить незнакомому человеку?
– Отчего ж незнакомому, совсем наоборот, знакомому... случайно знакомому... А то, знаете, совершенно надоели эти, которые на весь вокзал орут, мол, "граждане пассажиры, не доверяйте свои вещи случайным знакомым", всё жизни нас учат, неходячки, это нас-то с Вами, мастеров бытия! Я сам, знаете ли, человек немного маргинальный, пусть и обеспеченный, люблю пойти слегка вразрез со стадом... Так подержите дипломат?
– Ладно уж, давайте ваше сокровище.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
В переполненном вагоне электрички, открыв полный пачками денег дипломат, Олег Викторович бормочет себе под нос: "Вот говорят, что нет трепетных людей, это вас нет, живоглоты, симулякры сраные". Справа в кейс с неподдельным ужасом и восхищением глядит старушка, шепчет: "Батюшки светы!". Олег Викторович поворачивает к ней ласковое лицо и голосом молодого, весёлого водопроводчика спрашивает: "Бабуль, хочешь денег пачку? Не стесняйся, бери..."
УЖИН И ВЕЩЕСТВА
Кухня. Сумерки. Осень. На выключенной конфорке электрической плиты лежит крупный кленовый лист. На полированном столе живописная лужа непрозрачной оранжевой жидкости, в центре лужи насыпан белый, похожий на остроконечную снежную гору островок сахарного песку. За столом трое. Зоя, Стас, Степан.
Зоя: Мне муж рассказывал... Недавно появился новый, совершенно удивительный наркотик. У них весь офис в восхищении. Невиданные новые состояния. Алёша охарактеризовал их как тёплый, дрожащий, розовый, кроличий пафос!
Стас: Очень интересно... И где всё это можно купить?.. А как готовить?
Степан: Глупости... Если хотите, я вам принесу вообще неучтённую канитель. Просто один институт синтезировал и насинтезировал... Для себя... Так чисто... Не по разнарядке... И представьте, я прихожу к вам и приношу такой децл, вообще полнаперстка... Мы его разводим, греем все вместе... И я вам его закапываю...
Стас: В глаза?
Степан: Нет, в нос! Только в нос! Это такая потеха, что можно её капать только в нос. А в глаза лучше не капать её совсем... Да...
Зоя: И нам всем сразу станет хорошо?
Степан: Как сказать. Красный туман перед глазами, менструальные боли в горле, даже у мужчин. Отнимаются ноги, слезают ногти и радужка... И ещё ужас... Холодный и детский одновременно, нескончаемый мистический ужас.
Зоя: Зачем же так?
Степан: А кто вам сказал, что наркотики – это хорошо?
АГРЕССИЯ
На вечерней оранжевой, мощённой брусчаткой улице молодой человек, имеющий интересное, умное, решительное, однако не без оттенка осознавшего себя порока лицо, избивает нечто трогательное, пушистое, совершенно беззащитное, дрожащее. При этом он страшно рычит, обещая жертве многочисленные телесные повреждения и суровое неприглядное будущее. Мимо проходит другой молодой человек. Высокий, сутулый, в сильных очках, оправленных безвкусно и нелепо. В правой его руке томик Поплавского. Левое плечо сильно опущено вниз, так, словно привык он носить на нём тяжёлую остопиздевшую сумку. Неприятно поражённый жестокой сценой, он останавливается, поправляет указательным пальцем очки и обращается к насильнику: "Извините, любезнейший... Если не секрет, чем вызвана ваша агрессия?"
Насильник на минуту прерывает своё занятие. Отвлекается, придерживая трепещущую жертву за воротник, вытирает со лба пот, думает и наконец отвечает: "Совершенно не мотивирована".
ДВЕ СТАРУШКИ
Две устойчивых, крепких, оттого добродушных старушки стоят возле зимнего заснеженного куста. Попеременно они поднимают круглые морщинистые лица, при этом рты их открываются, и вылетают оттуда вверх, к отороченной сосульками крыше струйки стремительно исчезающего пара и тонкие извивающиеся, застывающие стеклистыми спиральками на фоне сивого в длинных, сплюснутых облаках небосвода, слова. Правую старушку зовут – Мария Игнатьевна, левую – Анна Сергеевна.
Мария Игнатьевна: А ведь раньше совершенно всех и каждого крестили. Бывало, только он родится, маленькой такой, а уж его и крестят, крестят...
Анна Сергеевна: Непонятная сейчас молодёжь. Ходит, говорит, а куда ходит, что говорит, непонятно...
Мария Игнатьевна: А как покрестят, бывало, так положат где, он себе и лежит... А они уж другого крестят...
Анна Сергеевна: Мне и внучка-то, она у меня ещё молодая, говорит, бабушка, я пойду туда-то и туда-то, а я ничего не понимаю... И что пойдёт, и куда...
Мария Игнатьевна: А бывалоча, что одного уже покрестят, а другого не докрестили ещё, а первый возьми и начни писять... А то и другой писять начнёт, глядючи на первого... А батюшка, если растеряется по молодости, стоит и крестит, крестит... Первого... второго... второго... первого...
Анна Сергеевна: Так и сидим с внучкою до вечера. Она мне говорит-говорит, а я ничего не пойму никак. Уж к вечеру, как темно совсем, а по телевизору глобус, пойму уж, что она идти хочет, а куда, всё равно не понимаю... Да куда уж ей теперь, всё уж закрыто...
Внезапно наверху что-то грохочет, и словно на мгновение меркнет свет. Возможно, это громыхнула в высоте железная дверь, а солнце на миг закрыла небывало быстрая туча. Старушки замолкают и смотрят друг на друга с немым, неподдельным изумлением. Острое, как льдинки, опушающие замёрзший шиповник, понимание ходит в их влажных водянистых глазах. Старушки с минуту смотрят друг на друга с неведомым теплом и состраданием и симметрично уходят в соседние подъезды. Старушки пришли к себе домой, разделись. Анна Сергеевна села в кухне у окна, а Мария Игнатьевна в комнате, глядя на своё отраженье в экране выключенного телевизора. Мы видим всё это потому, что часть стены дома стала мягко прозрачной. Такая кинематографическая условность. И с того момента, как попрозрачневела стена, звенит везде тонкий, переливчатый приятный звоночек. Старушки качают головой, думают, и тут начинают говорить сами с собой.
Мария Игнатьевна: Вот оно как... Да... Непонятная сейчас молодёжь. Ходит, говорит, а куда ходит, что говорит, непонятно...
Анна Сергеевна: А ведь раньше совершенно всех и каждого крестили. Бывало, только он родится, маленькой такой, а уж его и крестят, крестят...
КРАСОТА И ТАРАНТУЛ
На широком диване сидит причудливая блондинка в черепаховых очках.
В её сторону по подушкам ползёт крупный тарантул. Женщина в ужасе.
– Немедленно, слышишь, немедленно убери паука! – кричит она в голос и жмётся в угол.
В комнате появляется молодой человек в немодном свитере технического интеллигента. Он ловит паука пальцами и сажает в небольшой террариум.
– Ты не любишь пауков? – задаёт он вопрос.
– Я красоту люблю! Мне рожать! – отвечает девушка.
ЗАВТРАК РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ
1905 год. Россия. Весенний южный город. Маленькое летнее кафе под цветущим каштаном. На скатерти мягкие бежевые пятна света, убаюкивающий ветер. За столиком двое молодых людей в мелкоклетчатых костюмах беседуют об изготовлении бомб. Из темы беседы и по некоторой оттопыренности правых карманов присущих им пиджаков мы понимаем, что это профессиональные революционеры. К столику цаплеобразной походкой приближается подслеповатый длинный юноша университетского типа. Одет он не по погоде тепло. Как-то кособоко, несмотря на чрезмерную аккуратность, причёсан. Он взглядом спрашивает разрешения присесть. Революционеры так же, взглядами показывают юноше, что в принципе он присесть может, в том случае, если будет вести себя тихонечко, не отвлекая серьёзных людей глупыми разговорами. Юноша как-то сразу бросается усаживаться, сперва роняет стул, но наконец всё же садится. Революционеры продолжают разговор.
1-й революционер: И что же, Виталий, вы действительно до сих пор динамит рашпилем шкрябаете?
2-й революционер: Нет, Петя, я его молотком мельчу, аки соль бертолетову!
1-й революционер: Я серьёзно, Виталий. Об рашпиль динамит сегодня пользуют только разве в тульском ремесленном училище.
2-й революционер: Осторожней, Пётр, я именно там и учился.
(Юноша поправляет сильные очки, кашляет от смущения, при этом оба революционера смотрят на него с изумлением, как на пытающийся заговорить шкап.)
Юноша: А зачем вы мельчите взрывчатку, друзья мои? Всё банки монпансьёвые в ходу? Можно ещё зубочистками плеваться. Возьмите шляпную коробку, или сигарницу, и не надо ничего... как это вы изволили выразиться... шкрябать. А вообще готовые, преотличнейшие бомбы знающие люди берут в Малом Лапатьинском у купца Смертюкова, или на Нижнем Тряпичном рынке у Насти Плоскомордой.
1-й революционер (ко второму): Виталий, как же так? Ты же мне говорил, что он лох?
Юноша: Нет, молодые люди. Я не лох. Я просто не понимаю, для чего в России революция.
БЕСЕДА С АНДРОЛОГОМ
Просторная комната с лепными потолками и кожаной мебелью. У стены ширма, из-за которой торчат две головы. Это головы холёных, интеллигентных мужчин. Тёмные с проседью волосы одного из них уложены с помощью бриолина. Крупное шаляпинское лицо его время от времени асимметрично хмурится, по рельефному лбу ходят густые серебристые брови. Голос этот мужчина имеет трубный, с рокотком, и пользует фразы так, словно это не фразы, а брюшки солёной сёмги под ореховым соусом. Другой мужчина – очевидный доктор. Это понятно как по его суженному книзу брудастому лицу, так и по стальному кособокому пенсне и тягучей, вязкой, нуговой слащавости речи.
Врач: Что же это тут у вас, Александр Константиныч? Это же крючки рыболовные! Да много как!
Мужчина (стыдливо морщась и тупя взор): Да уж, есть с фунтик.
Врач: А это что? Ведь явный, совершенно явственный след обморожения! Как же такое возможно?
Мужчина: Вот так вот, не уберёгся.
Врач: А эта жуткая потёртость! А порезов-то, порезов! Всё понятно с вами, дорогой вы мой, опять были в ледниках... (С укоризной.) Сознайтесь уж, ведь посещали ледники с известной целью.
Мужчина (вздыхает, с искренним глубоким стыдом): Посещал. Правда ваша. Не сдержался.
Врач: Но как же можно это, дорогой вы мой? Каким, я вас спрашиваю, это вообще возможно образом – в вашем возрасте еженощно ебать мороженую треску? Что, скажите, мне с вами делать?
Мужчина (с болью в голосе): Да что тут поделаешь? Такой уж, видать, я человек... похотливый и беспринципный.
ПИЛЮЛЯ ИСКРЕННОСТИ
Небольшой захламлённый рабочий кабинет. Такие случаются у директоров сетей быстрого питания и начинающих строительных подрядчиков. На мозаичном, с инкрустацией карельской берёзой шкафу стоит пишущая машинка "Роботрон" многолетней кремовой запылённости. В углу пионерским костерком сложены крупные и грязные ватманские чертежи. На переднем плане огромная хрустальная пепельница (в беспечной юности – конфетница). В центре её из груды окурков торчит печальная, растерянная "Nokia". В окно видна Сухаревская башня. За столом хозяин офиса. Из-за осанки и вялой небрежности в жестах мы сразу обозначаем его как генерального директора. Лицом он сходен с юным, холёным и загорелым актёром Збруевым. На нём серый, спортивного покроя, немного плебейский пиджак и такого же фасона (однако явно от другого костюма) брюки. В дверь стучат и тут же, не дождавшись ответа, входят. Вошедший – молодой, лет двадцати шести человек. Он сильно напоминает Сергея Бугаева, вот только глаза у него подёрнуты каким-то, что ль, земляничным мылом и суставы рук и ног излишне массивны и несколько вывернуты.
Посетитель (совершая едва ли не реверанс): Здравствуйте, уважаемый Алексей Константиныч.
Директор: Константин Алексеевич...
Посетитель: Что такое?
Директор: Костей меня зовут, грешным делом. Чем обязан?
Посетитель: Я пришёл затем, чтоб решить Ваши проблемы!
Директор: А Вы уверены, что я как-нибудь... того... сам не совладаю?
Посетитель: Конечно, совладаете! Только зачем же Вам утруждаться?
Директор: Что Вы, собственно, хотите? Но говорите максимально прямо, а не то выгоню!
Посетитель: Да, буду прям. Я желаю место Вашего секретаря.
Директор: Мне совершенно не нужен секретарь.
Посетитель: Вы не понимаете! Секретарь нужен всякому. Совещательный голос и заинтересованный взгляд – это тот камешек, который всегда оказывается краеугольным. Чаша весов неотвратимо летит вниз, а бизнес, как ему и полагается, идёт вверх.
Директор: Перестаньте юродствовать! У меня уже есть секретарь!
Посетитель (нагибается к столу, делает очень серьёзное лицо): А вы его... (Подмигивает и чмокает в зуб.) ...это... увольте...
Директор: Ну что Вы! Я так ни в коем случае не поступлю!
Посетитель: Конечно! И я даже знаю, почему!
Директор: Почему же?
Посетитель: Потому что Ваш секретарь – это Ваша супруга.
Директор: Похвальная осведомлённость... Я вроде не давал покамест интервью.
Посетитель: Вы просто не поняли... Точней, это я всё никак не могу ввести Вас в курс дела... Я ищу место секретаря. Мне оно необходимо! Точнее, мне необходимы деньги. Но я не прошу денег, я прошу места, и уверяю Вас, что могу быть чудо как полезен. И мне представляется, что, как человек благородный, Вы просто не сможете мне не посодействовать.
Директор: Это почему ж не смогу?
Посетитель: По причине Вашего врождённого благородства.
Директор: Всё, мне наскучило, уходите!
Посетитель: Сейчас я расскажу Вам что-то, после чего Вы не сможете мне отказать.
Директор: Попробуем. Валяйте! Рассказывайте!
Посетитель: Мы с Вашей супругой собираемся создать семью. Я сейчас не имею работы. Как только Ваша супруга сообщит Вам о грядущем неминуемом разводе, Вы её, понятное дело, сразу уволите. Любой бы так поступил... и мы оба, я и Ваша любимая женщина, останемся безо всяких средств к существованию. Неужели Вы допустите, чтобы она голодала? Конечно же, нет. Вы станете просто давать ей деньги, но она не сможет их взять, Вы ж её знаете. Вот я и осмелился предложить Вам решение неприятнейшей проблемы. Вы получите хорошего секретаря, мы – средства к существованию. По-моему, всё это сможет помочь всем нам как-то пережить трудные времена.
Директор (пауза, на протяжении которой директор долго и пристально разглядывает посетителя): Что ж... Я полагаю, Вы нам подходите... Однако... если Вы и в самом деле знакомы с моей женой, то должны знать, точней, она могла Вам рассказывать, что я человек со странностями и в бизнес свой ввожу людей с большой осторожностью. А тут ещё такие обстоятельства... Вы меня понимаете?
Посетитель: Что уж тут непонятного?
Директор: А раз понимаете, то вот... (Он лезет в карман и вынимает из него стеклянную пробирку, полную зелёных полупрозрачных пилюль. Вытряхивает одну пилюлю на стол.) Это таблетка. Совершенно безопасная, но не из самых приятных. Это тот самый "наркотик правды", который часто фигурирует в дурного тона боевиках. Съешьте пилюлю. После этого я задам Вам несколько вопросов, и мы заключим договор.
Посетитель: Я боюсь.
Директор: Чего, собственно?
Посетитель: Я боюсь, что Вы меня отравите.
Директор: Бог ты мой... Ешьте пилюлю или убирайтесь, вот и всё.
Посетитель какое-то время (не более тридцати секунд) размышляет, за это время директор успевает налить из кувшина стакан воды и поставить его рядом с пилюлей. Наконец, посетитель решается, двумя пальцами кладёт пилюлю в рот, запивает, глотает. Какое-то время стоит, прислушиваясь к себе. Хватается за грудь. Он в самом деле перепуган. Жалко, искренне, по-детски.
Посетитель: Вы меня всё-таки отравили!
Директор: Вы с ума сошли!
Посетитель падает на пол и реально откидывает копытца, с пеной на губах и прочими атрибутами смерти от яда кураре. Директор встаёт из-за стола, он искренне расстроен. Директор щупает посетителю пульс...
Директор: Пульс... Нету пульса. (Громко.) Вера! Веруня, у нас труп!
Входит Вера – жена и секретарь директора. Несколько небрежно и чересчур вычурно одетая брюнетка.
Вера: Отравился?
Директор часто, нервно кивает.
Вера: Что ты ему дал?
Директор: Рыбий жир. (Достаёт из кармана пробирку, показывает.)
Вера: Я вызову врачей и милицию.
Директор: Угу!
Пауза. Вера также щупает пульс, потом виски посетителю. Она расстроена.
Директор: А кто это вообще?
Вера: Это был мой РаЧО.
Директор: Это ещё что такое?
Вера: РаЧО? Разновидность "человека-оркестра".
Директор: Полезная штука. Надо себе подобное завести.
Вера подходит к телефону, набирает 03.
Занавес
ЧУДОВИЩЕ ЯСНОСТИ
Сценарий короткометражного, чёрно-белого и искусственно состаренного фильма
Сцена 1.
Большая полупустая кухня холодной подмосковной квартиры. За расшторенным окном серый дождливый ландшафт. Тяжёлая тоскливая серо-зелёная трава, тёмно-рыжий горький квадрат песочницы, кособокие ржавые карусели. Подле окна стоит аккуратный мужчина в крахмальной белой рубашке навыпуск и тщательно отглаженных брюках-дудочках. Обут он в огромные, пуховые с белыми помпонами тапки. Мужчина осматривает оконное стекло, попеременно наклоняет голову то вправо, то влево и чуть приподнимает, отводя от бёдер, прямые опущенные руки. Наконец он находит то, что искал. Это круглое, похожее на пулевое, отверстие на оконном стекле. Сквозь него в комнату с улицы заползает дециметровый, толстый, синевато-розовый дождевой червь. Мужчина следит за червём и вдруг берёт его пальцами и тащит в открытый рот. Жуёт. Глотает. Мы видим, как двигается его кадык. Хвост червяка свисает с губы мужчины.
Сцена 2.
Промозглый серый осенний городской парк. Жёлтые грязные листья в длинных лужах на потрескавшемся асфальте. Зачехлённые брезентом карусели, зелёные билетные кабинки. Над дальними деревьями поднимается огромное и ржавое колесо обозрения. В луже стоят двое мужчин, один из них знаком нам по первой сцене. Оба одеты с иголочки. На них параллельные брюки-дудочки и чёрные френчеподобные пиджаки с атласным воротником-cтойкой. Первый, уже знакомый нам мужчина стоит, склонив голову набок. Второй высоко подпрыгивает, поднимая в две стороны и опуская прямые руки. Первый делает страдательное и одновременно вопросительное лицо. Второй останавливается и показывает обеими руками себе в грудь, как бы призывая первого повторять свои движения. Первый замечает в луже под ногами огромного дождевого червяка. Оба мужчины разом и совершенно симметрично кидаются к червяку, они тянут к нему правые руки и сшибаются над лужей лбами. Второй мужчина несколько раз бьёт лбом в переносицу первого. Тот без чувств падает в лужу, подогнув под себя правую руку и левую ногу, лицом вниз. По луже, вниз по течению, из-под его головы бежит кровавая струйка. Второй мужчина победно поедает червяка.
Сцена 3.
Оба мужчины из сцены два стоят, слегка отведя от бёдер прямые руки, и попеременно вытягивают вверх худые шеи. Одеты они в те же очень чистые и отглаженные костюмы. На лице первого никаких повреждений нет. Неожиданно и стремительно в кадр врывается огромный волосатый мужик в кирзовых сапогах, зелёном, очень грубой вязки свитере и в плащ-палатке. На груди у него тяжёлый армейский бинокль. Штанов на мужике нет, только пёстрые семейные трусы. В одну секунду он хватает за горло второго мужчину и тащит его куда-то в дождливую бетонную даль. Второй мужчина нелепо размахивает руками и ногами. Первый мужчина с изумлением и грустью смотрит ему вслед, вытянув вперёд шею и широко открыв рот.
Сцена 4.
Высокий, дощатый дачный забор. На нём на корточках сидит первый мужчина. Он держится руками за кромку забора, шея его вытянута. Он смотрит вперёд и вверх, на что-то несомненно огромное и великолепное за нашей спиной. Кадр сменяется заставкой, на которой среди пышных виньеток, каллиграфическим, очень вычурным, но легко читаемым шрифтом написано: "Я петух! Я встречаю рассвет!".
ВЕСЕННИЙ СТОН ДВЕРИ
Надышавшись прохладной, сухой, ветреной, чуть дымной весной, тринадцатилетний школьник Женечка Бежин полез в карманы заношенного пиджака, принадлежавшего меньше недели назад ушедшему в армию старшему брату, надеясь обнаружить там сигареты, мелочь или же ещё какую поживу. Однако нашёл лишь крошечный бумажный свёрток и шприц. Развернув бумажку, Женечка тут же сел на героин.
Его девчонка, Ирочка Рощина, откинула со лба липучую мокрую чёлку и протянула Женечке бледную худую ручонку, предвкушая новый неведомый торч. В тот же вечер Ирочка села на героин.
Престарелый сторож-мингрел Орас Растадзе, проходя через парк, приметил в траве парня и девушку лет тринадцати. Они расхристанные и полуголые спали поперёк тропы, проблевавшись, опроставшись под себя и провалившись в сон посреди так и незавершённого траха. Сторож расстроился, пришёл в свою каморку и к вечеру сел на героин.
Алла Маслова, тёплая и ласковая женщина-билетёр, вышла на неметёную пепельную улицу, поскользнулась на липком разлитом по плитам тосоле и сломала левую ногу. В больнице, белая от боли, послушавшись соседку по палате, она села на героин.
Фима Маслова, дочь Аллы Масловой, томилась дома одна. Мамы не было. Немытая посуда. Тёмный немой нелюдимый дом. Фима впервые так надолго осталась без мамы. Мучимая немым жгучим неуютом, вечером она обнималась со своим мальчиком и ныла: "Мишаня, уныло мне, муторно!". "Ммммм... – задумался Миша, внутренне холодея. – Может, попробуем...". Тем же вечером они оба сели на героин.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Торговец героином и торчок, немец Саша Вердт, прозванный наркоманами Дверью за высокий рост и сутулую слепошарую немецкую квадратность, сделав себе укол, пересчитывал дневной барыш. Приход был втрое больше вчерашнего. Вокруг шептала, лилась пылью и тихонько звенела весна. "Если бы я только мог, – поперёк волн эйфории стонал Саша. – Если б я только мог вот так, как они все, как в первый раз, в горьком холоде обречённых глаз, впервые взглянув в будущее как в чёрно-синие, в последних бегущих оранжевых огоньках, складки сгоревшей бумажки, замерев сердцем от страшного раздирающего опустевшую вдруг грудь свирепого предвкушения, разом, пепельно-серым прохладным весеннем днём снова сесть на героин!"
УМЕРЕТЬ ЗА ОТЕЧЕСТВО
(Российским вооружённым силам посвящается)
Маленькая каюта на тонущей подводной лодке. Справа и слева железные двери в переборках с большими желтоватыми маховиками. На полу по щиколотку воды. В центре каюты железный стол, по обе стороны от него стулья. На правом стуле сидит мичман Пахомов. Он конопат, вихраст и в целом напоминает мосластого и глуповатого Есенина. Слева от стола стоит, опершись о столешницу, капитан Кравцов. Его мог бы играть Курёхин, если бы не умер.
Мичман Пахомов: Вот, капитан, и пришёл наш смертный час. По всем морям прошла наша 367-ая. Били мы врагов в ярких тропических и в серых студёных приполярных водах. Ни разу не посрамили русского флага. Никогда не видел враг нашего румпеля. Гордо жили мы и гордо умрём, как подобает русским солдатам, как подобает морякам.
Капитан Кравцов: Не раскисай, боец. Кто она такая, эта смерть, чтобы мы, сложа руки, ждали её прихода? Смерть тот же враг. А разве достойно солдата сидеть и ждать, когда враг одолеет тебя?
Мичман Пахомов: Капитан, вы знаете, что слово ваше всегда было законом для меня, и для прочего офицерского состава, и тем более для рядовых матросов. Но вот что я вам скажу. Смерть неизбежна! Над нами двести метров воды, двери заклинило, и у нас нет не только автогена, но и надфиля. Пустая надежда делает человека слабым и уязвимым. Мы должны посмотреть прямо в пустые глазницы смерти. Ведь умереть за Отчизну – это высшее счастье солдата, и морская пучина – лучшее кладбище для моряка, а родной корабль лучший гроб!
Капитан Кравцов: Ты упал духом, Пахомов. Из любого положения есть выход!
Мичман Пахомов: Капитан! Помните, вы читали офицерскому составу Кодекс Самураев. И там было о том, что всякий путь самурая – есть прямой путь к смерти. И, умирая, самурай не трепещет, как жалкий зеленщик или же портной, он весело смеётся и чувствует удовлетворение, ибо достиг конца пути. У меня есть динамитная шашка. Давайте взорвём её здесь. Устроим смерти свой последний фейерверк!
Капитан Кравцов: Засунь себе в жопу свою динамитную шашку. (Капитан, совершенно как Ковров из "Чародеев", проходит сквозь стену.)
Мичман Пахомов: Есть, капитан! (Снимает штаны, поворачивается жопой к зрителю и, кряхтя, запихивает себе в жопную дырку динамитную шашку так, что в результате наружу торчит только фитиль. Крупной бензиновой зажигалкой Пахомов поджигает фитиль. Несколько секунд фитиль тлеет. Всё заполняет взрыв.)
БАНДИТЫ И ЛЕСБИЯНКИ
Дорогой китайский ресторан. До неприличия дорогой, такой, что даже неприятно. За столиком юноша и девушка. Юноша – милый, с нервным осторожным лицом, одет в чёрную пару и шёлковую рубашку с воротником стойкой. Девушка выглядит куда как ярче. На ней ядовито-зелёное облегающее декольтированное шёлковое платье с тяжёлой аппликацией из водяных лилий в духе Моне, ярко-сиреневые туфли на дециметровой платформе, вокруг шеи несколько узких золотых колец. На макушке у неё волосы выстрижены в форме треугольника. То бишь на макушке оставлен треугольник голой кожи, окружённый изумрудными средней длины волосами. Это для связи с космосом. На столе две чашки кофе и пачка тонких сигарет.
Девушка. Мы тогда жили в Питере, в подвале. В глубоком сыром подвале. Мы были лесбиянки, и я брала у неё деньги. Она была старой, серой и скупой. Я захотела есть и взяла у неё гранатовый браслет. Мы с моим другом, бандитом обменяли браслет на устрицы и кокаин. Вечером кокаин кончился, и мы поехали к нашим друзьям бандитам... да, к авторитетам... взять у них ещё кокаин. У бандитов есть обычай, никогда не продавать кокаин друг другу. Мы сели к ним в мерседес, и я сказала: "Продайте мне кокаин!". Бандиты огорчились и хотели меня убить, ведь я обидела их, нарушила их обычай. Тогда мой друг и любовник, очень серьёзный авторитет, попросил у них денег. Бандиты никогда не убивают тех, кто взял у них деньги, и нас отпустили. Когда мы садились в наш мерседес, мой друг авторитет показал бандитам фак, и они погнались за нами. Моя любовница, лесбиянка, в это время искала нас, чтобы отнять браслет. Она настигла нас около ресторана, когда мы нюхали в мерседесе кокаин, и стала требовать браслет. У лесбиянок есть обычай, если одна лесбиянка лижет у другой, а та у неё нет, лесбиянка, которая лижет, не может требовать ничего у той, которая не лижет. Я ей так и сказала: "Ты лижешь, что ты ещё хочешь?". Тогда моя любовница вызвала милицию, а мой любовник достал пистолет. Тут приехали бандиты, у которых мы хотели купить кокаин. Они собирались отдать нам кокаин так. У бандитов есть обычай всегда давать кокаин тем, кто просит, иначе западло. Тогда моя любовница упала на колени и закричала, что сделает минет любому, кто отдаст ей наш кокаин. Тут приехала милиция. Бандиты сказали милиции, что хотят купить ресторан и что моя любовница – проститутка. Любовницу хотели забрать в милицию, но бандиты дали милиции денег и посадили мою любовницу к себе в мерседес. Когда мы чуть-чуть отъехали, бандиты снова погнались за нами, ведь мы обидели их, когда хотели купить кокаин, кроме того, взяли денег, просто так, и бандитам теперь было нужно с нами рассчитаться. Если б они не рассчитались с нами теперь, влиянию их в городе пришёл бы конец...
Юноша. Знаешь что, выходи за меня замуж! Мы поедем с тобой на Новую Гвинею, будем ходить голые в джунглях. Мои друзья покроют тебя татуировками и отрежут тебе правую грудь.
Девушка. Почему они отрежут мне грудь? Почему покроют татуировками? Твои друзья бандиты?
Юноша. Мои друзья и бандиты и лесбиянки одновременно. У бандитов-лесбиянок такой обычай, отрезать всем своим подругам правую грудь.
Девушка. Потрясающе! Какие мощные вибрации! А где мы будем венчаться?
Занавес
РЕШИТЕЛЬНЫЙ ДОКТОР
Кабинет платной клиники. Молодой благообразный врач, редкий красавец, с "лучиками"-морщинками в уголках глаз, качается на стуле. Стук в дверь. Входит белокурая, посредством перекиси водорода, пухлявая дамочка. На ней розовая с рюшами блузка и кремовые, потёртые местами лодочки. Синие джинсы обтягивают её гигантскую, бугристую колыхающуюся жопу.
Врач: Проходите... Присаживайтесь... На что жалуемся?
Пациентка: Знаете, доктор, чудовищная изнурительная бессонница, потливость, нервозность, головные боли, страшная сексуальная неудовлетворённость, и ещё мне кажется, что все воспринимают меня не как остальных. В любой, даже самой приветливой компании я ощущаю себя белой вороной.
Врач: Так-так... Вот что, дорогая, повернитесь-ка ко мне спиной. (С интересом ощупывает жопу пациентки.) Что ж, мне всё ясно. Крайне запущенная форма толстожопости.
Пациентка: Это опасно?
Врач: Не стану скрывать, это очень опасно. Однако ампутация должна помочь.
Пациентка: Как ампутация!?
Врач: К сожалению, это наш с Вами единственный шанс, полная и радикальная ампутация жопы.
Пациентка: Может быть, обойдёмся купированием?
Врач: Нет, дорогая моя. Купирование – это полумера. Через полгода снова нарастёт. Нужно уничтожить сам корень.
Пациентка: Ужас какой.
Врач: Ничего ужасного. И без жопы люди живут. И вот что ещё, давайте-ка я Вас в эту жопу отпердолю?
Пациентка: Что!?
Врач: Понимаете, Ваша жопа, она по-своему уникальна, ещё большую пикантность ей придаёт то, что не сегодня-завтра её отрежут. Я себе никогда не прощу, если не отпердолю Вас в эту удивительную жопу.
Пациентка: Что вы такое говорите? Я сейчас людей позову.
Врач (перепрыгивает через стол, мы видим в его руках шприц, полный ядовито-зелёной жидкостью, врач приставляет шприц к шее пациентки): Нет, не позовёте, потому что в этом шприце вещество, капля которого вызывает кровоизлияние в мозг. Если я сделаю Вам сейчас укол, Вы умрёте. Вот и подумайте, что лучше: умереть или дать молодому красивому мужчине.
Пациентка встаёт со стула, с трудом спускает до колен обтягивающие жопу джинсы и огромные кружевные трусы. Нагибается, опершись на стол. Врач пристраивается к ней сзади. Он колышет её жопу руками, чмокает языком, совершая резкие колючие фрикции. Пациентка постанывает. Наконец врач кончает. Переведя дух, он вонзает шприц с ядом в жопу пациентки.
Пациентка: Доктор, Вы меня убили?
Врач: Да, дорогая моя, жить Вам осталось меньше минуты.
Пациентка: За что? Я же Вам дала!
Врач: В том-то и дело. А вдруг Вы проболтаетесь, и люди узнают, что я ебал Вас в эту Вашу чудовищную жопу. У меня, знаете, репутация и жена-красавица. Так что уж почивайте с миром, милочка.
Пациентка умирает. Врач какое-то время играет с жопой мёртвой пациентки, после чего начинает натягивать на неё штаны.
Занавес
ПРАВОСЛАВНЫЙ ШТИРЛИЦ
Небольшой магазинчик в Мытищах, за открытой дверью мокрая осень, в розоватых лужах лимонные листья. На газонах болезненно изумрудная трава. Во всех тенях густое индиго. Красная Рыбка и Наттерджек купили бутылочку коньяку "Багратион" и теперь покупают тортик. К винно-водочному прилавку подходит изящный худощавый юноша. Тонкое нервное лицо дореволюционного пишущего интеллигента, небрежная шапка красивых волнистых волос. Единственная седая прядь. Бархатный чёрный пиджачок, узкие тёмные джинсы, в правой руке зажат томик Ходасевича.
Красная Рыбка. Смотри, одухотворённый какой да ладненький, а ведь тоже выпить, наверное, хочет.
Наттерджек. Как ты думаешь, что он купит?
Красная Рыбка. Хересу бутылку или крымский портвешок рубликов за триста.
Наттерджек. А я думаю, что возьмёт он ноль-семь "Арарата", есть в его профиле что-то такое... роковое, что ли...
Наконец появляется продавец.
Обсуждаемый юноша (обращаясь к продавцу). Чекушку Богородской и семки!
ЗА ФИГУРНЫМ КАТАНИЕМ
Два молодых человека сидят в мягких кожаных креслах перед домашним кинотеатром. На экране фигурное катание.
1-й молодой человек: Ты как считаешь, коньки в пизде – это оскорбительно для достоинства молодой женщины?
2-й молодой человек: Отчего ж, многие и велосипеды пихают... (Подумав.) Трёхколёсные...
1-й молодой человек: У меня была одна подруга, однажды она так возбудилась, что сорвала с торшера абажур и прям лампочку горящую к себе в пизду запихнула. Мышцы влагалища у ней соответственно сжались, лампочка треснула, и вольфрамовые нити...
2-й молодой человек: Молчи... молчи сейчас же... Я прям представил, что всё это со мной происходит... Только, соответственно, в жопе. И что потом с этой достойной барышней стало?
1-й молодой человек: Ну... Подёргалась полежала, пока её из розетки не выключили. Потом врачи пять дней из пизды у неё стекляшки выгребали. А потом я её бросил, узнав, что она колется.
2-й молодой человек: Стёкла в пизде остались?
1-й молодой человек: Да нет, она тяжёлыми наркотиками кололась. Я как-то сначала не замечал, а как увидел, что у ней торшер из пизды торчит, сразу всё понял.
2-й молодой человек: А почему бросил?
1-й молодой человек: А что мне оставалось? Знаешь, сколько вокруг вот таких вот, сексуально неудовлетворённых женщин?
2-й молодой человек: А чего ж ты её не удовлетворял?
1-й молодой человек: А когда её удовлетворять? У неё то полная пизда стёкол, то она обколотая валяется.
Молодые люди задумываются. Тишина. Только на экране под плясовую музыку вертится посреди ледяного поля лыдастый бабец в расшитом блёстками купальнике.
ДВОЕ И ЛЕЙКА
Сцена 1
Душный слепящий июль. Два молодых человека в периферийном цветочном магазине, где-то на Мамонтовской. Один высокий, полноватый, движется сановито, чуть медлительно, с барской осоловелой ленцой. Второй худощавый, несколько нервозный, с изобильной мимикой, периодически грызёт ногти. И тот и другой время от времени поправляют волосы. Одеты оба в цветастые рубашки навыпуск, выцветшие шорты и сандалии. За прилавком продавщица. В руках у неё пластмассовая лейка.
Продавщица. Так что? Будете вы лейку брать?
Худощавый мол.чел. Давайте, давайте, конечно!
Полноватый мол.чел. Возьми себя в руки! Зачем нам лейка?!
Худощавый мол.чел. Я тебе на улице объясню.
Продавщица. А здесь не можете?
Худощавый мол.чел. К сожалению, не могу!
Продавщица. Очень-очень странно...
Полноватый мол.чел. Это очень интимный момент...
Продавщица. Ой, я так заинтриговалась, может, всё же объясните?
Полноватый мол.чел. Только в том случае, если Вы пойдёте вместе с нами.
Продавщица. Я с вами?
Худощавый мол.чел. Да... Вы, нас двое и лейка!
Продавщица. Как жаль, что я на работе! (Отдаёт лейку, принимает деньги.)
Сцена 2
Те же двое молодых людей в густых кустах орешника.
Полноватый мол.чел. Чёрт! Как же я сразу не понял, зачем нам лейка?! У неё же носик, и дырка внизу!
Худощавый мол.чел. Вверху.
Полноватый мол.чел. (резко поднимая голову вверх) Что???!!!
Худощавый мол.чел. Дырка у лейки вверху.
Полноватый мол.чел. (резко поднимая голову вверх) Давай-ка мы эту лейку тут припрячем.
Худощавый мол.чел. Зачем прятать-то? Я её жене отдам.
Полноватый мол.чел. Ну да... До первого мента. То бишь такие мы, красивые, и лейка. Можно ещё на лбу чего написать, фломастером. (Достаёт маркер, показывает, вертикально держа в трёх пальцах.)
Худощавый мол.чел. И правда... А я не подумал как-то. В этом ты голова! Нелепо бы попалились. Смешно ж на лейке сгореть! (Прячет лейку в глубь орехового куста.)
Сцена 3
Те же двое в уютной подмосковной квартире.
Полноватый мол.чел. И всё же зря мы эту лейку в кустах оставили.
Худощавый мол.чел. Чего ж зря? Не с ней же было идти?
Полноватый мол.чел. Палево... Зайдёт мент в куст, например, приссать, а там лейка. Тут-то он и ага...
Худощавый мол.чел. Ну и что? Мы-то здесь.
Полноватый мол.чел. Ну он за собаками сходит и через полчаса тоже будет здесь.
Худощавый мол.чел. Чёрт! Может, нам в Мамонтовку вернуться, забрать её?
Полноватый мол.чел. Ну да... Такой ароматный куст. Тенистый. И лейка в нём. Будь я ментом, я б отовсюду засаду снял, а туда бы поставил.
Худощавый мол.чел. Что ж делать? И зачем мы с ней вообще связались?
Полноватый мол.чел. С лейкой?
Худощавый мол.чел. Да нет, с бабой этой, с продавщицей. Это ж она нам лейку впарила. Ты ещё её с собой звал.
Полноватый мол.чел. Так бы у нас хоть заложница была...
Худощавый мол.чел. (отодвигает шторы на окне, выглядывает во двор). Вроде пока никого... (Взгляд его падает на что-то среди цветочных горшков.) Чёрт!!! Пиздец!!!
Полноватый мол.чел. Что такое???!!!
Худощавый мол.чел. (медленно садится на пол, обхватив голову). Нам лейку подкинули!!!
Занавес
КОСТЮМЧИК
Сцена 1
Квадратная в сечении комната со сводчатыми потолками и без окон. Своды подпирают щербатые квадратные колонны, в дальнем правом углу тёмно-зелёный радиатор отопления. Стены грязно-голубые, покрытые островами надписей. Некоторые мы можем разобрать, например: "Седайко Кузызда!", "Марчоп страшило!", "Хочешь подтошнить?", "Салом по бункеру!", "Почку на бочку и в Кишинёв!", "Траулер и Краулер!". По каким-то неуловимым признакам нам становится понятно, что комната эта находится глубоко под землёй. В дальнем левом углу тяжёлый унылый учебный стол. Такими когда-то заполняли аудитории старых корпусов технических вузов. На столе, обхватив руками колени, сидит Блондин. Его ощутимо колотит. Он худ нездоровой худобой и бледен синюшной потливой бледностью. Иногда он открывает рот и несколько раз энергично вдыхает и выдыхает воздух. Тогда мы замечаем, что блондины в этих местах зубами не богаты.
У противоположной стены, ближе к нам находится разложенный диван-кровать советского производства, с порюханными подлокотниками, обтянутый тёмно-зелёной тканью, местами сильно вытертой. На этом диване Рыжая и Брюнет. Рыжая – симпатичная, но несколько рыхловатая девушка с конопатым лицом, пухлыми губами и короткими, густыми, белёсыми ресницами. Сидит на диване с ногами, в шерстяных носках. Из-под широко подвёрнутых джинсов видны полноватые голые щиколотки в жёстких белых волосках. На девушке малиновый мешковатый свитер, под которым угадывается большая мягкая грудь. Волосы у девушки длинные, вьющиеся. На лице и в декольте свитера характерное покраснение, по которому понятно, что минуту или две назад она плакала. Брюнет – среднего роста молодой человек в вельветовой рубашке и обуженных джинсах, лицом он удался в Клима Самгина или даже, скорее, в чуть располневшего Джонни Деппа, собравшегося играть Клима Самгина. Он гладит Рыжую по волосам, по груди, скорее всего флиртуя и утешая одновременно.
Напротив стола с Блондином белая высокая дверь. Дверь открывается, и в комнату входит Служитель. Внешним видом он напоминает студента-медика из общежития, проходящего практику в районной больнице. Волосы его несколько дней не мыты и лежат так, будто их пригладили сальной ладонью. Под грязноватым, женским, наглухо застёгнутым белым халатом виднеется неприятный и нечистый тёмно-синий спортивный костюм. На босых ногах его войлочные музейные тапки. Вообще от всей его внешности остаётся такое чувство, что в воздухе запахло едва ощутимым, но кислым и застарелым перегаром. Когда он входит, все присутствующие одновременно поднимают на него глаза, и по лицам их видно, что они давно и не без волнения ожидают известий.
Служитель: Ну что, ребятишки, дождались, собирайтесь. Есть два костюмчика. Кто пойдёт?
Блондин (дрожа, слезает со стола, суетится, заискивает): Я пойду, можно мне первому... ну пожалуйста...
Служитель: Хорошо, хорошо, пойдёшь... (Брезгливо отворачивается от Блондина. Делает ему ленивый знак дрожащей левой рукой, чтоб тот не мельтешил. Блондин замирает, облокотившись о стену, облизывает губы, мнётся, вообще делает массу нервических жестов.) Ребят, а из вас кто первый пойдёт? Вы, молодой человек? Или даму вперёд пропустите?
Брюнет (к девушке): Ты как? Пойдёшь?
Рыжая: Иди лучше ты первым.
Брюнет: Я не знаю. Я вообще не уверен, что хочу. А ты плакала...
Рыжая: Я тоже не знаю...
Служитель: Что тут знать, идите уж. Сколько ждали!
Брюнет: Можно я её... хоть провожу...
Служитель: Можно, отчего нельзя. Заодно посмотрите.
Все выходят за дверь. Служитель пропускает Рыжую вперёд, Блондин проскальзывает, трясясь, вдоль стены, следом за всеми уходит Брюнет.
Сцена 2
Маленькая комната с врачебной кушеткой вдоль правой стены и синей лампой под потолком. На кушетке лежат два костюмчика. Отдельно, свёрнутые, дутые оранжевые комбинезоны, отдельно тыквоподобно-чебурашечьи головы-шлемы с выпуклыми непрозрачными огромными мультипликационными глазами. Вокруг глаз и по периметру ушей на головах-шлемах расположены цветные лампочки. Сейчас они не горят. Подле шлемов сложены оранжевые, с жёлтыми вставками, карнавального вида, похожие на лягушачьи лапы перчатки. Длинные поролоновые растопыренные пальцы перчаток заканчиваются шарообразными утолщениями, на утолщениях тоже лампочки. В комнату входят участники предыдущей сцены.
Служитель (как-то светло и горестно улыбаясь): Ну что... одевайтесь потихоньку...
Брюнет (к девушке, кивая на костюм, поджав губы): Ну, давай... Не бойся.
Блондин лихорадочно, путаясь в тряпках, стаскивает с себя одежду, обнажая синюшное, прыщавое, неимоверно худое тело. Девушка осторожно трогает рукой костюмчик. Закрывает глаза руками, какое-то время стоит так, потом начинает медленно стягивать свитер.
Девушка (со всхлипом): Может, отвернётесь... (Твёрдым голосом, словно взяв себя в руки.) Ладно, не надо.
Наконец, и Блондин и девушка одели костюмчики. Более всего они напоминают теперь людей-покемонов из супермаркета игрушек. Мы видим, как в огромных, незрячих стеклянных чашках-глазах живых кукол перекатываются игрушечные пластмассовые зрачки размером с блюдце.
Служитель: Ну что, ребятишки? Адаптируемся? Теперь делаем так. Показываю.
Служитель начинает покачивать из стороны в сторону головой и водить попеременно вверх и вниз перед грудью ладонями с растопыренными пальцами. Блондин и Рыжая повторяют его движения. Так продолжается около минуты. Постепенно лампочки на их костюмчиках одна за другой начинают светиться, а потом и мигать в такт их движениям, в чашках-глазах постукивают пластмассовые зрачки. Наконец движения Блондина и Рыжей становятся не по-человечески ритмичными, лампочки разгораются ярко и начинают мигать с совершенно неуместной задорной резвостью. Служитель достаёт из кармана халата небольшой метроном, проверяет ритм.
Служитель: Ну всё. Вроде вросли. Пойдём, что ли?
Брюнет: Можно я ещё тут побуду? Мне как-то...
Служитель: Нехорошо? Бывает. Я-то привык уже. Хочешь корвалольчику?
Брюнет (кивает): Угу.
Служитель достаёт плоскую фляжку, отхлёбывает, протягивает её Брюнету. Брюнет делает большой глоток, возвращает фляжку.
Служитель: Ну что, пойдём?
Брюнет: Я ещё постою, можно? Попрощаюсь.
Служитель: Ну попрощайся. Только это... Костюмчик с неё не снимай.
Брюнет: А что будет?
Служитель: Умрёт. От шока. Или того хуже. Видел этого, беленького? (Кивает на Блондина.)
Брюнет: Понятно... Ну ты иди.
Служитель: Комнату-то свою найдёшь? У тебя люкс теперь... Я свет только выключу.
Служитель выключает свет, уходит. В темноте покачивают головами и руками, мигая лампочками, Блондин и Рыжая.
Сцена 3
Та же комната, что и в первой сцене. На диване сидит Брюнет. Тупо смотрит в стену. Дверь открывается. Входит Служитель.
Служитель: Ты извини, что так вышло. Я бы подождал третьего костюма, но очень уж беленького было жалко... И она день-деньской плакала.
Брюнет (сдавленным голосом, борясь с собой): Ничего, я как-нибудь... А сколько ещё ждать этого... костюмчика?
Служитель: Откуда мне знать. Костюмчиков, их как бы это... ну, свободных не бывает.
Брюнет: Ты тогда мне первому... хорошо?
Служитель: Конечно, тебе первому. Что ж я, не понимаю, как тебе здесь одному? Вот, я тут оставлю. (Кладёт на стол несколько таблеток.) Ты прими, не геройствуй. А завтра я тебе книжку принесу. Буссенара. Хочешь?
Брюнет: Хочу.
Служитель: Ну вот. Почитаешь книжку.
Брюнет: Только мне первому, хорошо?
Служитель: Да. Конечно, хорошо. Тебе первому.
Занавес
НАКОПЛЕНИЕ ПРИНЦЕСС
Действующие лица
1-я принцесса (тоненькая, бледная, чернявая, с сальными волосами, миловидная, сутулая, очень хрупкая девушка, словно с обложки "Гранатового альбома" группы "Сплин")
2-я принцесса (рыжеватая коротко стриженная девушка с откровенно толстыми бёдрами и попой, конопатая, с широким, скуластым лицом, но тонкими, слабыми и сутулыми плечами)
3-я принцесса (высокая сутуловатая девушка с практически идеальным телом, с красивым лицом, которое слегка портят несколько крупноватые надбровные дуги и неразвитый подбородок, волосы очень длинные, желтоватые с пепельными прядями, очень сальные)
Новенькая принцесса (практически дурнушка в сравнении с остальными, очень сутулая, прыщавая, с маленьким носом и лицом в кучку, всё время смотрит в пол и пытается мастурбировать от смущения. Остальные принцессы очень мягко и настойчиво жестами не дают ей этого, жесты примерно те же, какими родители не дают детям грызть ногти)
Вторая новенькая принцесса (чуть повыше первой новенькой девушка с жабьим бледным лицом. Очень костлявая. Возможно, с низким лбом)
У всех принцесс очень маленькая грудь, все, кроме новеньких, одеты в очень несвежие белые платья, местами в пятнах еды и другого всякого, новенькие выходят совершенно голыми. Девушки ощутимо неопрятны. Разговаривая, принцессы постоянно поглаживают, ощупывают и даже обнюхивают друг друга. Делать они это должны очень непосредственно, без жеманства, однако не без вполне осознанной взаимной похоти. Неплохо будет, если у зрителя время от времени будет возникать сомнение в сексуальной природе этой похоти, но тут же развеиваться.
Сцена первая
Всё действие происходит в большом с высокими окнами зале, напоминающем спортивный зал типовой средней школы брежневских времён, только стены не зелёные, а грязно-рыжие. Зал уставлен панцирными кроватями, на которых и возле которых сидят, лежат, стоят, редко ласкают друг друга остальные, принципиально неважные для нашего повествования, девушки в нечистых белых платьях. Если сие изобилие статистов затруднительно для постановки, можно поместить действие в угол зала, ограничив таким образом пространство и всё остальное. Одна стена в зале полностью отсутствует. За ней серый, пришибленно индустриальный, наподобие подмосковного ландшафт, там холодно, мокро. В противоположной ландшафту стене больничная дверь. Оттуда появляются новенькие. Первая принцесса сидит, сгорбившись, на скомканной постели и клюёт губами в шею третью, обняв за спину и положив ладони ей на коленки. Вторая принцесса стоит спиной к двери, согнувшись и опершись локтями и подбородком о спинку кровати. Дверь открывается. Из неё появляется Новенькая Принцесса.
1-я принцесса (подняв голову). Новенькая! Новенькая!
2-я принцесса (участливо подбегает к новенькой, подталкивая новенькую кончиками пальцев под ягодицы, обнимая и поглаживая, ведёт к кровати). Пойдём, новенькая... пойдём, маленькая... пойдём, псинка...
1-я принцесса (слегка нервно, с грубоватым надрывом и хрипотцой). Погоди ещё облизывать, дай посмотрим, что у неё...
3-я принцесса (подходит к новенькой, строго на неё глядит, протягивает руку). Дай! Что там у тебя?
Новенькая принцесса молча и отрицательно крутит в ответ головой.
2-я принцесса (грубо дёргает новенькую к себе, потом трясёт новенькую за плечи, визжит с омерзительной рыночной истерикой). Что там у тебя! Покажи, сучонка! Покажи!
1-я принцесса молча встаёт, разжимает кулачок новенькой, достаёт из него какой-то бесформенный мятый бумажный клочок, разворачивает, рвёт на части, кладёт на ладонь, сдувает обрывки с ладони.
2-я принцесса (садится на кровать, обхватив руками рыжую крупную голову, трясёт волосами, выдыхает с облегчением, запрокидывает голову, складывает ладони рупором, счастливым, полным какой-то особенной весенней искренней радости голосом кричит). Наша!
1-я принцесса (целует новенькую в макушку, вдыхает запах её волос, пытается сдержаться, но всё равно плачет, искренними скупыми слезами). Наша!
3-я принцесса (забирается на кровать с ногами, садится, ссутулившись, закрыв коленки длинными сальными волосами и прижавшись поясницей к животу 2-й). И так понятно было...
1-я принцесса (откидывается, опираясь на спину 2-й, заведя руки за спину, обхватывает за живот 3-ю так, что касается её живота тыльной стороной ладоней). Как же это хорошо всё-таки... когда наша!
3-я принцесса (деловито). Ладно, давайте уже... Холодно...
Третья принцесса приподнимает край матраца и достаёт оттуда аккуратно сложенное чистое белое платье. Все три принцессы несколько минут с пронзительной нежностью одевают новенькую.
Сцена вторая
Там же. 2-я и 3-я принцессы сидят симметрично на кровати, согнув колени и прислонившись плечами к кроватным спинкам. Новенькая принцесса полулежит вдоль кровати, так что ягодицы её находятся между ног третьей принцессы. Третья принцесса засунула обе руки в лиф платья Новенькой, и через материю видно, как она достаточно жёстко теребит Новенькой соски. Иногда она больно щиплет новенькую за сосок, та пытается вырваться, но 3-я всякий раз, резко краснея в области ключиц и потея, зло и с усилием возвращает её в прежнюю позу. Ступни новенькой скрыты под платьем второй принцессы, при этом Новенькая постоянно шевелит ногами, судя по тому, что вторая принцесса иногда залезает рукой себе под платье, направляя там ступни Новенькой, Новенькая, скорее всего, мастурбирует 2-ю пальцами ног. 1-я принцесса ведёт себя несколько нервно. Видно, что она ревнует. Она ходит вокруг кровати, присаживается то с одной её стороны, то с другой, трогает, а то и мнёт ступни то второй, то третьей принцессы, время от времени она вдруг залезает рукой под юбку к Новенькой и тут же выдёргивает руку обратно. В какой-то момент кажется, что она взорвётся, однако вместо этого 1-я принцесса садится на край кровати и, глядя на то, как шевелятся руки 3-й принцессы в лифе Новенькой, нервно и словно стесняясь зрителя мастурбирует себя.
3-я принцесса (к Новенькой): Ты что-нибудь помнишь?
Новенькая: Про что?
3-я принцесса: Про то, что там было.
Новенькая: Где там?
3-я принцесса: Можно подумать, ты где-то ещё была! Там, за дверью.
Новенькая (краснеет, начинает вырываться): Не помню.
3-я принцесса: Сиди, вонючка, не дёргайся.
1-я принцесса (несколько истерично): Всё её манда помнит!
2-я принцесса (поправляет у себя под платьем ступни новенькой, томно, запрокинув голову): Девоньки, не мучьте её. Никто ж не рассказывает.
Новенькая (не сразу, но успокаивается. Расслабляется, наконец начинает потихоньку тереться прыщавой мордашкой о грудь 3-й. Тихим голоском): Лучше вы расскажите.
1-я (ощупывая пальцами обтянутый платьем лобок новенькой): Что тебе, девонька, рассказать, что ты, хорошая, знать хочешь?
Новенькая: Что вообще тут у вас? Зачем вот это вот всё? Что вы тут делаете?
2-я принцесса (наигранно низким бабьим голосом): Принцесник тут у нас, а мы принцессы... вонючие... (1-я и 3-я смеются.) Что делаем? Ну что? Кушаем. Ссым иногда. Дрочим. Принца ждём... А зачем всё так? Этому разные причины есть... исторические есть... есть и экономические...
1-я (обегая кровать, садится с другой её стороны): Ой, девчонки, а можно я расскажу!
3-я принцесса (к 1-й очень агрессивно): Что ты расскажешь, дура, блядь, ссаная! Сядь уже на жопу, чмошница! (Ко 2-й деловито.) Давай дальше, что ль.
2-я принцесса (наигранно низким бабьим голосом): Сначала принцесс было мало, потому что принцессы были хилые и сраные, а лекарств и жратвы не хватало. Мужики у принцесс отбирали жратву, а самих принцесс пиздили... ногами нахуй, так что из пизды кровь... и кровохарканье. (С наигранной истеричной суровостью.) Поняла, блядь? (Новенькая в ответ часто испуганно машет головой.) Принцам на всех принцесс не хватало. Они готовы были любые бабки за принцессу платить, а тех принцев, которым принцессы не хватило, мужики чморили, вафлили всей тусой и убивали нахуй, потому что кому, блядь, такие пидоры нужны! Принцесс стали выращивать, ведь это было выгодней даже, чем ткать гобелены или шлюх держать. Сначала кустарно. У кустарей принцессы выходили аккуратненькие и очень красивые, потому что был индивидуальный подход, и каждый кустарь старался создать ёбаный шедевр, чтоб больше бабла отсосать. Он не мудохал принцессу, не вафлил по пьяни и кормил всякими вкусными марципанами. Правда, принцессы всё равно у кустарей дохли, от болезней или от лишней изнеженности. Всё потому, что не было научного подхода... Теперь же принцесники – это большие хозяйства. Всё тут делается по науке, нас выращивают в серьёзных объёмах, отмечая тенденции и купируя недостатки...
Новенькая (тихонечко): А принц?
3-я принцесса: Чего принц?
Новенькая (ещё тише): Он сюда придёт?
3-я принцесса: Ты совсем тупая? Ну представь, если сюда придёт принц! А мы вот такие вот, сальные все, потные, вонючие, лежим, сука, дрочим?
Новенькая: А как же?
3-я принцесса: Сейчас рынок принцесс совершенно насыщен. Уходят в основном только элитные экземпляры, ну или экстра. Нас же практически не берут.
Новенькая: А зачем же нас разводят?
3-я принцесса: Нууу... мы рождаемся, потом нас сортируют... Экстру в одну сторону, элиту в другую, нас сюда. Потом контроль проводят, кое-кого отсюда в экстру забирают, кое-кого из экстры сюда. Одну суку от нас прям в элиту перевели.
2-я принцесса (протягивает к лицу Новенькой ступню): Чем на принца дрочить, на вот лучше, пососи. (Новенькая начинает сосать большой палец на ноге 2-й принцессы, та отбирает у неё ступню, бьёт кончиками пальцев ноги Новенькую по лицу, снова протягивает ей ногу, капризно.) Нет, средние пальчики... (Более томным, довольным голосом.) И потом, это же культура... Накопление принцесс – это элемент высокой национальной культуры. А в ней идут своим чередом процессы. Мода меняется. То худые жопы идут, то толстые, сейчас модно, чтоб пизда кошатиной пахла, а от нас псиной тащит. А вот лет пятнадцать назад на нас, на сук мода была. Но и сейчас некоторые принцы хотят принцессу именно с сучьей пиздой... Короче, разводят, потому что прибыльно. Да и государство сейчас на принцесс большие дотации выделяет. Кроме того, мы ещё и носители этой их культуры. У остальных (машет рукой в направлении отсутствующей стены) времени хватает только на пожрать и поспать. Они ж за жизнь борются всё время, пока мы тут дрочим. И генетически мы – надежда нации. У нас же тут особенный, контролируемый отбор. Вот и выходит, что мы – главное, а те живут, только чтобы нас кормить. (2-я принцесса выгибается, стискивает зубы, лицо её краснеет, на лбу и плечах проступают полоски пота.) Всё, девки, хочу не могу, держите мелкую!
1-я и 3-я принцессы наваливаются на Новенькую, прижимают её руки и ноги к кровати, вторая принцесса ползёт по кровати, задрав подол, к Новенькой, видимо, зачем-то хочет сесть ей на лицо.
3-я принцесса (к Новенькой): Рот открывай! Не слышишь? Ссальник свой раззявь прыщавый!
Сцена третья
Там же. 3-я принцесса сидит посреди кровати по-турецки. 1-я расчёсывает ей волосы, иногда зарывается в них лицом, вдыхает запах. Новенькая сидит, тихо забившись в дальний угол кровати. 2-я принцесса лежит на подушке, положив толстые ноги на колени 3-й.
2-я принцесса: Совершенно ужасно скучно. Хоть еду бы принесли, штоль.
3-я принцесса: Только что жрали!
2-я принцесса: Эх...
Новенькая (тоненько из угла): Может, подрочим.
2-я принцесса: Вы слышали?! Эта опять дрочить. Сколько ж можно. Я об твои прыщи всю пизду стёрла. Охоча ж ты до пиздятины! Первый раз такую вижу! Если замуж возьмут тебя, изведёшься небось с мужиком-то?
Новенькая (со вздохом): Кто меня возьмёт... прыщавую...
2-я принцесса (к первой): Почитай лучше нам стихи.
1-я принцесса: Стихи? Сейчас... (Встаёт в изломанную позу, вытягивает губы, морщит лоб, вспоминая, начинает читать.)
Как хруст фарфорового нимба,
Как ветер тронувший фольгу,
Ночная, тонкая маримба –
Движения молчащих губ,
Как первая живая влага,
В июльской сладкой духоте...
Груба, суха, пуста бумага,
И тусклы мордочки детей.
Но вот уже бегут мурашки...
Открывается та же, что и в первом действии, дверь. На пороге появляется Вторая новенькая принцесса. Она стоит на согнутых ногах, совершенно голая, руки у неё спрятаны за спиной.
1-я принцесса (подняв голову): Новенькая! Новенькая!
2-я принцесса (участливо подбегает к новенькой, подталкивая новенькую кончиками пальцев под ягодицы, обнимая и поглаживая, ведёт к кровати): Пойдём, новенькая... пойдём, маленькая... пойдём, псинка...
1-я принцесса (слегка нервно, с грубоватым надрывом и хрипотцой): Погоди ещё облизывать, дай посмотрим, что у неё...
1-я Новенькая (очень мягко, вкрадчиво улыбаясь, молча и медленно подходит ко Второй Новенькой, протягивает к ней руку, хочет потрогать): Какая смешная...
3-я принцесса (подходит к новенькой, строго на неё глядит, протягивает руку): Дай! Что там у тебя?
Вторая Новенькая выставляет вперёд сложенные лодочкой ладони. В них крупный алый бутон розы. Все три принцессы отшатываются. И бросаются врассыпную, визжа.
Общие крики и визг: Чужая! Пиздец! Мамочки! Девки, накройте меня! Что делать, блядь! (И прочее в таком же духе.)
Гаснет свет. Ужасный, душераздирающий, всё время нарастающий визг постепенно переходит из женского в животный, а потом в механический. Так визжат Чужие в одноимённом кинофильме, так визжит тормозящий перед взорванным мостом обречённый поезд. Вспыхивает свет. В зале осталась только Вторая Новенькая принцесса. Где остальные, непонятно: может, спрятались под кроватями, может, убежали через дыру в стене, может, ещё что. Вторая Новенькая принцесса стоит, протягивая к нам окровавленные ладони. На лице её, которое также в кровавых пятнах, обиженное детское выражение. На принцессе ярко-алое, почему-то мокрое платье, босыми ногами она стоит в тазу с густо-красной жидкостью.
Занавес
СЕКС В ОФИСЕ
Небольшая аккуратная переговорная. За столиком менеджер по работе с клиентами. Высокая, крупная, немного нескладная дама с миловидным, но бледным и анемичным лицом, в чёрном платье с декольте, в котором видны мягкие обвисшие бледные груди, с мощными бёдрами и крупными ступнями в лаковых лодочках. Напротив неё сидит соискатель. Это изящный яппи, похожий на хакера Нео. Он одет в дорогой серый костюм, на ногах английские ботинки из мягкой кожи, на лице улыбка, одновременно выражающая уверенность в себе, внимание к собеседнику и легчайшую ироничную снисходительность.
Менеджер: Не скрою, нас очень заинтересовала Ваша кандидатура. Потрясающий послужной список, великолепное портфолио, отличные характеристики. Результаты теста на профессиональную пригодность просто поражают воображение. Вы, несомненно, высокий профессионал и, уж простите мою прямоту, яркий, харизматичный человек. (Девушка-менеджер краснеет, сначала краснеют ключицы в декольте, потом щёки.)
Соискатель: Огромное спасибо. Я искренне рад, что мне удалось произвести на вас впечатление. (Он улыбается девушке нежной мальчишеской улыбкой.)
Менеджер: Однако есть один вопрос. Вряд ли ответ на него повлияет на решение руководства, однако не задать его, наверное, тоже было бы неправильно. (Менеджер берёт со стола трудовую книжку соискателя, тот смыкает руки на коленях в замок, лицо его становится сосредоточенным.) Тут, в вашей трудовой, указано, что с предыдущего места работы вы были уволены за секс в офисе. Не объясните, каким образом следует понимать эту формулировку? (Ключицы девушки становятся кирпичного цвета, в ложбинке между её грудей обозначаются морщины.)
Соискатель: Это стоит понимать достаточно прямо. Я занимался сексом в офисе.
Менеджер: Очевидно, у Вас случился служебный роман, и вы использовали офис в нерабочее время для интимных встреч?
Соискатель: Ну что вы! Я убеждённый противник служебных романов. Кроме того, я никогда не стал бы совершать каких-либо действий за спиной руководства. Это, понимаете ли, принцип, выработанный за годы успешного продвижения по карьерной лестнице.
Менеджер: Вы хотите сказать?..
Соискатель: Да... да... да... Я хотел сказать, что я был уволен за секс на рабочем месте в рабочее время в присутствии высшего руководства.
Менеджер: Но зачем?..
Соискатель: Исключительно для блага компании, для повышения лояльности перспективных партнёров по бизнесу! Вот вам нравится заниматься любовью?
Менеджер: Ну... я....
Соискатель: Я уверен, что Вы обожаете заниматься сексом. Вы производите впечатление очень сексуальной женщины. И знаете, мне ни разу в моей жизни не приходилось встречать человека, который не любил бы заниматься любовью. Хотя многие, я хочу это особенно подчеркнуть, очень многие утверждают обратное. И самое страшное, что утверждают так, как правило, именно люди, которым очень, просто невыносимо, хочется заняться любовью, но у них нет такой возможности в связи с низкой сексуальной привлекательностью. Доставьте такому человеку интимное удовольствие, и расположение его к Вам не будет иметь границ. А расположение к Вам означает расположение к Вашему бизнесу, к Вашей компании. Скажите, Вы много общались с бизнесменами высшего уровня? С теми, кто стоит у руля отечественной или даже мировой деловой жизни? Вы представляете, как выглядят эти люди? Как правило, это полноватые, дряблые, совершенно непривлекательные сексуально пожилые мужчины. Они тратят огромные средства на продажных женщин и молодых людей, лживых и вороватых существ. Всякий такого рода человек, к которому кто-нибудь проявит искренние сексуальные чувства, останется благодарен. А благодарность к персоналу – означает благодарность компании, не так ли?
Менеджер: Вы хотите сказать?..
Соискатель: Именно так. Я хочу сказать, что во время заключения крупной сделки на уровне совета директоров я приблизился к представителю партнёрской компании, уполномоченному заключить договор, и с огромным удовольствием, совершенно искренне и страстно занялся с ним любовью.
Менеджер: С ним?
Соискатель: Конечно. Такие должности, как правило, занимают мужчины. Видели бы Вы, как он брыкался, сопротивлялся, вырывался из моих объятий!
Менеджер: Он вырывался?
Соискатель: Естественно. Это же было для него такой неожиданностью. Кроме того, вы не представляете себе, до какой степени закомплексованы большинство руководителей высшего эшелона!
Менеджер: Вы, наверное, понимаете...
Соискатель: Что Вы шокированы? Конечно, понимаю. Разве я произвожу впечатление глупого или же непонятливого человека? Искренность шокирует. Я это знаю. Однако этот шок проходит, когда вы узнаете человека, проявляющего искренность, получше. Вы хотите узнать меня получше?
Менеджер: Каким образом?
Соискатель: Интимная близость! Только она способна сделать двух людей близкими практически мгновенно. Кроме того, как только я займу место, на которое претендую, интимные отношения со мной станут для Вас залогом успешного профессионального продвижения.
Менеджер (совершенно возмущённым тоном): Знаете, я просто не представляю себе, что может меня заставить меня совершить... это... тем более с вами... тем более здесь...
Соискатель: А я знаю!
Менеджер: Вы знаете? Это отвратительно! Нет! Это возмутительно! Что вы можете знать?! Что вы такое знаете?!
Соискатель: Ну хотя бы вот это! (Соискатель щёлкает пальцами. С потолка сыплются розовые лепестки, и приятнейший голос исполняет песню "Only you". В переговорной гаснет свет.)
Занавес
ОТВЕТ ГЕРМИОНЫ
Малометражная тёмная кухня съёмной квартиры в брежневском сиром доме. На обеденном столе компьютер, пепельница, рассыпаны конфеты. Среди конфет лежит аккуратная остроухая левретка. За лишённым занавесок окном, в свете фонаря, идёт крупный сталинский снег. На табуретке сидит, опершись локтями о столешницу, симпатичный, худощавый, субтильный молодой человек лет двадцати. Волосы его вьются. На лице мушкетёрская бородка. Молодой человек, картинно наклоняя голову, разговаривает с собакой.
Молодой человек. Да, Герри, да... Они меня звали... и вчера, и сегодня звали опять. Но я не пошёл. Я не смог пойти. В таких отношениях... ну ты понимаешь меня, Герри, есть плотоядный бесстыдный ужас. В обычных привычных человеческих отношениях всё медленно, длинно, как снег, как луна, как соната. А в этих, в моих отношениях, всё по-другому... Ты понимаешь меня, Герри? Нужно словно обнажиться... Словно вдохнуть азот... Словно сесть на лезвие... А я не могу. Я уже столько раз садился на это лезвие. Я сплошной шрам. Я боюсь этих ощущений, я хочу медленно... как шаль... как чаинки... как плющ. Но мне нужны именно ЭТИ отношения. Ты понимаешь меня Герри? Завтра они снова позвонят, и я снова скажу, что занят, что не могу... Ах, Герри, отчего ты не можешь ответить мне?
Левретка (низким бархатным, очень женственным голосом): Почему ж не могу? Могу.
Молодой человек: Герри!!! Что? Ты говоришь, Гермиона? Ты умеешь говорить?
(Левретка молчит и грустно, умно смотрит большими выпуклыми глазами.)
Молодой человек (гладит собаку, ласкает её, трогает уши, лапки): Гермиона! Ну скажи что-нибудь! Ну ещё хотя бы словечко! Я с ума сойду! Гермиона, я умоляю! Хочешь, я на колени встану? (Встаёт на колени.) Герри! Милая, милая, милая Герри, пожалуйста, поговори со мной ещё хоть разочек! Один раз! Один! Просто чтобы я поверил... чтобы я понял... Сука! Говори, сука! (Бьёт левретку по острой мордочке, та в ответ кусает его за руку и убегает из кухни. Некоторое время молодой человек сидит и недоуменно смотрит на следы собачьих зубов на ладони.) Господи! Ну почему? Почему так? Почему я всегда так? Ведь она... она делала это... Я слышал. А я её... Она же больше никогда... никогда... (Молодой человек издаёт длинный, раздирающий душу, одновременно пронзительный и жалкий вой. За окном медленно падает крупный сталинский снег.)
ОЛЯ И ТРУСЫ
Маленький магазинчик женского белья в крупном супермаркете. Единственная симпатичная, хотя и несколько полноватая продавщица. В магазинчике душно. Бельё продаётся здесь очень дорогое, отчего покупателей практически нет. Продавщица скучает, вытирает со лба пот, украдкой чешет промежность. Входит покупатель. Мужчина. Продавщица замирает. Какое-то время мужчина рассматривает бельё, наконец обращается к продавщице.
Покупатель: Здравствуйте, мне нужны трусы.
Продавщица: Извините, но у нас магазин женского белья.
Покупатель: Так мне и нужны женские трусы.
Продавщица: Трусики... женские трусы называются трусики.
Покупатель: Ах, извините, конечно, конечно, я, поймите меня правильно, первый раз женские трусы покупаю... трусики, да, именно трусики.
Продавщица: Какие трусики Вас интересуют?
Покупатель: Знаете, я совершенно не разбираюсь в этом предмете, может быть, вы мне поможете...
Продавщица (некоторое время роется на полках): Вот посмотрите. (Протягивает мужчине что-то голубое, кружевное, по конструкции нечто среднее между профессиональной альпинистской обвязкой и сачком для ловли головастиков.)
Покупатель (какое-то время вертит в руках полученный предмет, ощупывает, мнёт, нюхает, наконец возвращает трусики продавщице и разочарованно произносит): Ну извините... они же свежие.
Продавщица (забирает трусики): А вам какие нужны?
Покупатель: Мне нужны... ну как бы это... ношеные, и чтобы... это... запах был посильней.
Продавщица: Извините, но мы не торгуем ношеными трусиками, может, вам лучше в интим-салон обратиться.
Покупатель: Я там уже был, меня к вам направили. Сказали, что вы мне сможете помочь. Вас Надей зовут?
Продавщица: Нет, я Оля. Вот же, на бейдже написано.
Покупатель: Оля, да, Оля... А Надя где?
Продавщица: Надя завтра будет после четырёх.
Покупатель: Завтра... после четырёх. Извините, Оля, я не могу так долго ждать. Может, Вы мне сможете помочь?
Продавщица: Чем это?
Покупатель: Ну, на вас же есть трусики... У вас очень приятный запах. А я вам дам 500 рублей.
Продавщица: Я сейчас охрану позову.
Покупатель: 1000 рублей.
Продавщица: Вы меня в краску вгоняете, уходите!
Покупатель: Две тысячи.
Продавщица (краснеет, задумывается, наконец, сильно смущаясь, говорит): Вот что, так и быть, я вам отдам то, что вы хотите, а вы мне за это купите вот этот вот комплектик, за 3000 всего. Согласитесь, не могу ж я без трусиков домой прийти.
Покупатель: Три тысячи? Договорились.
Продавщица уходит в примерочную, покупатель технично и бесшумно собирает с полок самое дорогое бельё, прислушиваясь и быстро, как ящерица, озираясь. Набив сумку, покупатель уходит. Из примерочной появляется Оля с трусиками в руках.
Занавес
ИНТЕРЕСНАЯ ВИКТОРИНА
Ведущий: Итак, Алексей Тутко из Минусинска! Выбираем тему...
Алексей Тутко: Бухло 15.
Ведущий: Отлично! Бухло 15! Вопрос: "Кто из великих людей любил по пьяни накласть в бутылку?" Варианты ответа:
1. Артист Радж Капур
2. Наш русский первооткрыватель Беллинсгаузен
3. Грузинский артист Вахтанг Кикабидзе
4. Монгольский полководец Тамерлан
5. Литературный персонаж Гулливер.
Алексей Тутко: Я думаю, что это наш великий русский первооткрыватель Беллинсгаузен.
Ведущий: Правильный ответ: "Литературный персонаж Гулливер любил по пьяни накласть в бутылку, однако ни разу в жизни этого не сделал! Почему?! Почему литературный персонаж Гулливер ни разу в жизни не наклал в бутылку? Потому что Гулливер не пил!" Следующим выбирает тему Сергей Топтыга из Новоуткинска! Выбирайте, Топтыга!
Сергей Топтыга: Попец 5!
Ведущий: Вы выбираете "Попец 5"!
Сергей Топтыга: Да, я выбираю попец! Попец пять!
Ведущий: Отлично! Вопрос: "У кого из великих людей была самая толстая срака!?" Варианты ответа:
1. Литературный герой Кот в Сапогах
2. Наш русский поэт Борис Рыжий
3. Иностранный циничный миллионер Онассис
4. Индийский поэт Рабиндранат Тагор
5. Иностранный писатель Жорж Санд
Сергей Топтыга: Я сначала подумал, что это наш русский поэт. Потом я подумал, что это циничный иностранный миллионер, потому что богатые много кушают. А потом я подумал, что это иностранный писатель Жорж Санд, потому што созвучно, что ли.
Ведущий: Правильно, дорогой вы наш Сергей Топтыга! Самая толстая срака была у иностранного писателя Жорж Санда, потому что этот писатель был бабо! Вы получаете главный приз! Главный приз нам предоставила клиника пластической хирургии "Чик-Трак". Этим призом станет пластическая операция по перемене пола одной ноги стоимостью 17000 евро! Сергей Топтыга, вам нравятся красивые женские ноги?! У вас будет очень красивая женская нога стоимостью 17000 евро!
Сергей Топтыга: Я хочу позвонить маме! (Вынимает мобильный.) Мама! Мама! У меня будет красивая женская нога стоимостью 17000 евро!
Ведущий: Что говорит мама?
Сергей Топтыга: Мама счастлива! Она плачет!
МАЛЫЙ КАСКАД
В звенящей сверчками бальзамической тени под разлапистым можжевельником, после быстрого, проскользнувшего ужом промеж событий орального секса, задумчивый молодой человек и ленивая женщина потребляют из горлышка тёплый коньяк "Борисфен". Кроны деревьев вдруг начинают двигаться, словно вовсе без участия ветра, и вправо, к горе, по изобильной, вопящей острым стрекотом траве убегают крупные, плоские и слепые солнечные зайцы. Внутри и снаружи плывёт светлая соловая истома одного из считанных вечеров сладкой, пустой, животной, богатой купаньями, горными пешими прогулками и мимолётными сверкающими опьяненьями жизни. Жизни, лениво идущей вверх по откосу, обернув вокруг бёдер полотенце, навстречу майскому беспечному дурацкому солнцу. Длинная загорелая голень и белая длинная пятка, вставшая над потрескавшейся кремовой босоножкой. Длинная струя гравия по длинной высохшей промоине вниз, к жёсткой траве. Длинный томный текучий день с изумлённо усталым, растекающимся извилистыми малиновыми пахучими тенями вечером в завершенье. Треск горящего плавника, запах жареного мяса и тёмная бликующая лужица недорогого коньяка на дне пластикового стаканчика.
Но это вечером. А покамест коньяк потребляется из горла в дикой траве, и шевелящаяся, пришедшая на лицо тень можжевельников вдруг пронизывает всё тело от копчика и до плеч тончайшим ацетоновым холодом.
Женщина. Как называется это место?
Молодой человек. Малый каскад.
Женщина. Интересное название. А откуда оно?
Молодой человек. Жили под Херсонесом в восемнадцатом веке два брата-каскадёра, так вот, младший...
Женщина. Это ложь.
Молодой человек. Но во спасение.
Женщина. Ладно, давай зайдём с другой стороны. Если здесь Малый Каскад, то где большой?
Молодой человек. "Большой каскад" – это система подземных тюрем под Мурманском.
Женщина. И какое отношение эти два каскада имеют друг к другу?
Молодой человек. Ты действительно не знаешь или притворяешься?
Женщина. А почему я это знать должна?
Молодой человек. Ну хотя бы потому, что ты уже восьмой год находишься в заключении в Большом каскаде. Четвёртый уровень, камера сто сорок два. Год назад на четвёртом уровне сменился надзиратель, и с тобой стали совсем уж скверно обращаться. В результате из-за нервного истощения ты начала периодически впадать в кататонию, находясь в которой, ты галлюцинируешь и не переставая мастурбируешь. Галлюцинации у тебя презабавные. Впрочем, что рассказывать, оглянись вокруг.
Женщина. Замечательно. А ты тогда кто?
Молодой человек. Угадай с трёх раз.
Женщина. Злой надсмотрщик?
Молодой человек. Ну вот! Обидно, знаете!
Женщина. Пёс надсмотрщика, приходящий полизать меня между ног во время галлюцинаций?
Молодой человек. В каких это тюрьмах собак в камеры к молодым женщинам пускают?
Женщина. Палец, которым я мастурбирую?
Молодой человек. Близко.
Женщина. Ладно, три раза было, сознавайся, кто ты такой.
Молодой человек. Как ты называла в отрочестве свой клитор?
Женщина (краснея и холодея внутренне). Ну Вовочкой.
Молодой человек. Я вроде бы тебе уже представлялся. Как меня зовут?
Женщина. Владимир Владимирович Вагин.
Молодой человек. Может, прервём сеанс психотерапии, а то гляди, инсайт случится.
Женщина. Нет уж, нет уж, жуть как любопытно! И что, со мной в самом деле плохо обращаются?
Молодой человек. Плохо – это мягко сказано.
Женщина. Меня бьют жгутом телефонных проводов и заставляют вылизывать мужские задницы?
Молодой человек. И это тоже.
Женщина. Они поставили кровать посреди комнаты, привязали меня поперёк неё и принуждали заключённых три дня подряд насиловать меня в рот и в задницу, при этом не кормили и не давали спать?
Молодой человек. Да, всё было именно так.
Женщина. А потом они приготовили баланду на моче, бросили туда кусок дерьма и я всё это съела?
Молодой человек. И после этого впала в кататонию, которая продолжается у тебя уже неделю.
Женщина. А я вся такая измождённая, платье в горошек изгажено дерьмом и кровью, лежу на бетонном полу без сознанья и, широко разведя худые в синяках бёдра, не переставая дрочу, содрогаюсь в оргазмах каждые три-четыре минуты, стремительно теряю от этого силы и, скорее всего, умру в ближайшие сорок восемь часов?
Молодой человек. Ты очень живо и талантливо всё описала.
Женщина. И за что они со мной так?
Молодой человек. А то ты не довольна?
Женщина. Это другой вопрос. Но, согласись, я имею право знать, за что меня бросили в этот бетонный ад.
Молодой человек. Так Женечка захотела.
Женщина. Какая Женечка?
Молодой человек. Женечка Меньшова, сучка малолетняя. Дочка попечителя лицея, четырнадцатилетняя текущая всеми возможными жидкостями подленькая манипуляторша. Она залезла под юбку к преподавательнице истории, практикантке-идеалистке. Та, понятное дело, поняла, чем всё это закончится, и рассказала родителям об инициативном поведении подростка. Женечку лишили карманных денег и отправили в папин совхоз на лето перебирать клубничку. Там она и сочинила всю эту смачную историю с тюрьмой, пытками и говорящим клитором. Понятно, что прообразом заключённой послужила не возжелавшая пубертатного тельца учителька. Теперь всякий раз, когда ей лижет молоденькая прыщавая агроном папиного хозяйства, запуганная до полусмерти дохлой крысой в ящике трюмо, она себе все эти безобразия воображает.
Женщина. Знаешь, я бы с этой Женечкой познакомилась.
Молодой человек. Затруднительно. Она ж, как и мы, фантазия эротическая.
Женщина. И чья, если не секрет?
Молодой человек. А ты не догадываешься?
Женщина. Моя, наверное.
Молодой человек. Нет. Женечка – это моя эротическая фантазия.
Солнце садилось стремительно. Задул сизовато-пурпурный ветерок с оттенком дыма, коньяк кончился, и любовники отправились к своему постсоветскому, висящему над откосом деревянному с уютным крылечком островерхому бунгальцу. Они не знали, что в этот самый момент на вечерний пыльный Харьков упали первые болгарские бомбы.
Занавес
|
