Когда Сталин умер, то Сталин очень горевал и велел натереть его мылом и положить в мыльницу. Он положил его письмо под подушку и всегда помнил о нем. Сталин дал тогда клятву. Там были такие слова: "Сталин – это Сталин сегодня".
Его усы были добрые. Он много поубивал сталинских врагов и любил детей – дети его усов совсем не боялись. Речи его были, как тосты на пиру. От них много добра шло простому человеку. Он был строгим отецом народам. С ним народ всегда побеждал.
Когда пришел немец, Сталин нанес ему десять сталинских ударов. Взял Берлин и был таков. Народ за то дал ему ласковое прозвище: генералиссимус. Он за то дал народу А-бомбу, и народ стал весь как непобедимаястальнаяптицасмоторомпоющаяпеснюосолнцевсемисвоимивинтикамигайкамииболтами.
Когда Сталин умер, весь народ сильно плакал, потому что до него у нас никто не умирал. Поначалу его тоже положили в мыльницу, но из него все время текла кровь, и тогда пришлось его закопать под стеной, по соседству, где не так видно, потому что стенка и без того вся красная, непощекатуренная.
Нового Сталина народ не очень любил, потому что он был не в мундире с лампасами и лысый, а лысый человек – благоненадежный.
Был он хитрый. Он выменял у американцев кукурузу на кузькину мать и возил ее атомными ледоколами. Но мы ее все равно не ели. Наши животы привыкли к овсу да репе, и от кукурузы нас только пучило. Отчего часто случались конфузы – даже и на международном уровне.
Жалко, что мы тогда на них не напали – у них всего много! Этого ему простить нельзя.
Еще он изговнял предыдущего Сталина, и хвалил того, что был до него, и этим сбил народ с панталыку. Он обещал, правда, прижучить тех, чья кукуруза, и всех закопать, а нам – бесплатные завтраки и городской транспорт. Но тут есть стало совсем нечего – а обещанного, как говорится, лет двадцать ждать, – и потому народ с облегчением вздохнул, когда этого Сталина отправили на пенсию.
Сделал это новый Сталин, когда у него выросли брови.
Было это так: как только у Сталина выросли брови, он отправил Сталина на пенсию – и правил сам.
Он многих арестовал, а некоторых запустил в открытый космос. Этот позвал итальяшек, и они наделали для нас личных автомобилей, отчего пошла страшная порча в народе и разброд, потому что никто не захотел больше ходить и работать, а все захотели ездить и носить медали.
При нем мы попросили выхода к Индийскому океану – потому что летом на нашем теплом море яблоку негде упасть. Но они нам не дали. Тогда мы объявили Олимпиаду и напали на них.
Этот Сталин любил очень слушать анекдоты про себя.
Когда он умер, весь народ очень горевал.
Новый Сталин был тоже очень хороший, но очень быстро умер. Он много чего хорошего обещал народу, народ за то очень его полюбил. Но собрались жидо-московские экстрасенсы и перерезали ему ночью ментальную нить. Этого народ им никогда не простит. Мы уже для него и почку импортную достали, и кровь свою предлагали – ничего не взял. Ушел – как сбитый самолет за горизонт. Стихи он писал. Фамилия ему была: Человеков.
Тогда выбрали нового Сталина. Но он тоже очень быстро умер, потому что был стареньким.
Тогда выбрали совсем молодого Сталина. Он сказал, что нам нужен Настоящий Сталин. И всех распатронил прежних. Народ его не любил, потому что у него была очень красивая жена. Такой красивой жены не было ни у одного Сталина. Народ ее не любил за то, что лазала по телевизорам в жилищах рабочих и крестьян. Что недостойно.
Этот опять позвал итальяшек, и они научили нас делать макароны, но очень скоро они перестали у нас получаться, потому что муку мы воруем.
Но главное, что историю нашу героическую при нем распатронили и над славой народной надсмеялись – без чего и одеколон не в радость. Газетами опасно стало подтираться.
Кооператоры грабят на каждом углу.
"Фронты" какие-то на всех окраинах заполыхали.
И сколько нам ни повторяй: Сахаров, сахаров! – сладко от этого во рту не станет.
Ну и жидов, конечно, много.
Но народ терпелив. И он дождется еще такого Сталина, какого достоин, наш великий народ.
Продолжение книги Игоря Клеха
|
