Бог некогда – вместо, чтоб спорить с Иовом – показал ему своих собаку-кошку: Левиафана и Бегемота – и тот... понял.
Ведь загадка человека и загадка животных суть одна загадка. Отчуждение человеком зверя в себе началось и шло путем приручений – меня, в данном случае, не интересует их прагматический характер. Вот человек в доме своем и хозяйстве, окруженный великолепной свитой качеств: отлитыми в совершенные сосуды – скоростью коня, силой вола, тучностью коровы, верностью пса, плодовитостью – а также арифметикой и геометрией – овечьих стад, идеей водоплавания, идущей от гусей и уток, петухом, что с временем накоротке, и недалекими его женами, которым дано каждое утро сносить по обмазанной пометом вселенной, вот голубь – делитель пространств и доартиллерийский снаряд – сокол, подтекающий под добычу, подбрасывающий ее и вспарывающий на лету отлетным когтем, как пишет Даль.
Теплокровные были по-человечески понятней ему, но во власти его было заставить трудиться на себя и рой пчел.
Завершая круг приручений, человек впускает в свое жилище кошку – существо бесполезное, означившее лишь, что сам он наконец покинул царство необходимости и не принадлежит больше целиком миру животных. С появлением кошки человеческий мир приобретает сложность, внутреннюю конфликтность – крадучись, входит в него тайна, умаленная до талисмана. Приручение кошки выводит и женщину из круга домашнего скота.
Началось со спора о первородстве, с того, что старейшее из прирученных и приближенное к хозяину животное – собака возненавидела незаконно проникшую в дом и обольстившую хозяев кошку.
Но здесь нет прямых соответствий. Мужское и женское, песье и кошачье – это четыре, а не два географических и два магнитных полюса. "Мужик да собака на дворе, баба да кошка в избе" – наружу – в мир, и внутрь – в дом, на самом деле это мало что говорит.
Пес – аналитический отстойник человека.
Отучив собаку убивать, человек научил ее брехать, и с тех пор выход из роли у нее только в бешенство. Четвероногий друг неспособен к предательству, и это страшно понижает его преданность, его любовь-обожание.
Человек же, как меньшой божок, выдумал породы применительно к климатам и нуждам, без излишней рефлексии приурочил живое существо к своим потребностям. Разнообразие пород, их размеров и вида, интуиция наивно-хитроумной биоинженерии поражает и сегодня.
Кошка приходит из Египта, из Царства Мертвых. Она – нубийка с высокой грудью и горячими ножнами, вложенными в промежность. Ей всего шесть тысяч лет. Египтяне изображали себя в профиль в виде птиц и к нагретому богу-Солнцу обращались: "Ты – Великий Кот, мститель богов". Когда умирала кошка, в знак траура все в доме сбривали брови. Кошек уважал и Рим, в отличие от псов "canis domesticus", – за независимый нрав, самообладание, за текучую царственность движений, в отличие от суетливого сервилизма псов, бесстыдства их соитий и жадности в приеме пищи, – культура сластен и гастрономов против обжорства лестригонов.
Собачья смерть – смерть без покаяния, без погребения.
Кошачья смерть? До нее еще надо добраться, она по счету девятая. Собачий нос – и кошачий глаз, точность хватания – и цепкость удержания (матрос Кошка, прыгающий с мачты на все четыре лапы, хвостом – как большим пальцем – показывающий: все о'кей!).
Кошка ведет дневник, собака писать не умеет.
Кошка – статуэтка рока. Когда хозяин гибнет, она поворачивается на четырех лапах и уходит, оставляя тело непогребенным. Собака воет трое суток на луну и ложится рядом со своим господином. Всегда заглядывает в глаза. Говорит: мой господин! Кошка мурлычет, как молится: дай мне! – трется. А собаке: сука!..
Черепа их вмяты и сплюснуты пальцами Творца, неполнотой воплощения, на них больно смотреть. Собака-пустобреха – и кошка-пустомойка, – как ни моется, все равно воняет, воняет и псина, особенно в дождь. Это и не удивительно. Они животные. Часть собак рождается сразу в шинелях, и таких берут на военную службу. Танк пускается наутек при виде собаки, обвешанной гранатами, – роняющей слюну. Собака была Павлову милее, потому она слетала с его Родины в ближний космос, и там, как и подобает псу, геройски погибла. Кошка завидует этому и отыгрывается на мышках – этих маленьких подземных собачках.
Оба, без сомнения, телепаты. Оба – хищники по происхождению. Собака – кошкодав и кошкодер. Но победить друг друга они не в состоянии. Ведь они внутри единого замысла.
Так Грозный был песьеголов, а Петр – котообразен.
Продолжение книги Игоря Клеха
|
