После нескольких гудков трубку подняли и Мишин голос сказал: "Аллё".
- Аллё, - заторопилась Ирина, - это я...
- Аллё, - продолжил Мишин голос, не слушая ее, - Миши нет дома, с вами говорит автоответчик. После гудка можете оставить сообщение. В вашем распоряжении минута.
Ирина как-то неуверенно положила трубку на рычажки, та болезненно звякнула, как больные зубы о здоровые. Ирине нечего было сказать автоответчику.
"Как странно было Мише, - подумала она, - когда он записывал текст. Он говорил о себе, как о ком-то другом. Но ведь не скажешь "меня нет дома". Как все-таки странно..."
К вечеру Ирина обдумала сообщение на минуту, обкатала его во рту. Еще бы записать на магнитофон, подумала она. Вот это прогресс.
- Аллё, - сказал Мишин голос. Ирина ждала.
- Аллё, аллё, - повторил Миша уже сварливее. - Я вас слушаю.
Ирина, позабыв свое сообщение, повесила трубку.
Можете считать это пунктиком, но она совершенно не могла звонить Мише, не зная, кто подойдет - он или автоответчик. Так постепенно ее звонки сползли на рабочее время. Автоответчик приветствовал ее с неизменной благожелательностью, потом Ирина оставляла сообщение. Начинала она примерно так: "Голубчик, передай Мише..." Причем она вполне понимала, что Миша не расспрашивает автоответчика, кто звонил и что просил передать, а непосредственно слушает запись, и что юмористический оттенок такого косвенного послания, может быть, и годится на один раз, а потом надоест и будет раздражать, но обращаться к автоответчику напрямую, называя его Мишей, Ирина тоже не могла. Окрестил бы он его как-нибудь, думала она.
Ни в ком из знакомых Ирины не было той ровности, которой отличался Мишин автоответчик.
Однажды весной он сказал:
- Аллё, Миша уехал в горы, будет в конце месяца, - и добавил, помедлив, в каком-то непривычном тембре, - Ирина, это ты? Приезжай...
Она выскочила из дома в сарафане, схватила трамвай, как такси, он мчал и мчал по своим плавным зигзагам, потом она подходила к Мишиному дому, и ветер гнал по асфальту пыль, обтекал виски, мешая сообразить что-то главное, свести концы с концами, - она мельком взглянула в окно - там отсвечивало, но ей показалось, что кто-то, кажется, в очках, стоит за стеклом, опираясь на подоконник.
Миша никогда не носил очки.
Когда он спустился с гор, Ирины в городе уже не было. По слухам, она вернулась в свою родную Ялту, вышла замуж за немолодого художника, у нее родился странный ребенок. Впрочем, если верить слухам, так в Ялте вообще пришли к власти анархисты.
Мода на автоответчики прошла, и Миша его аннулировал. Он снова отпустил бороду и стал на самые невинные вопросы о жизни отвечать с ужасающей бодростью, как врач смертельно больному.
|
