Сегодня вечером я нажарю семечек, целую миску, и, предвкушая двойное удовольствие, усядусь перед телевизором смотреть футбольный матч. "Спартак" будет играть с "Динамо", и я, не в силах оторваться от экрана и сыпля скорлупками мимо тарелки, буду с замиранием сердца следить за игрой. Я буду отчаянно болеть за "Спартак", но выиграет "Динамо", и мне настолько понравится классная техника "динамовцев", что совершенно не будет жаль проигрыша любимой команды. А когда Пеле забьёт третий гол в ворота "Спартака", я даже поперхнусь семечками и буду долго кашлять, надувая щёки до красноты и слёз и брызгая слюной.
        После матча я начну звонить своим друзьям – таким же, как и я, преданным болельщикам "Спартака"; но их жёны все как одна ответят, что они уже спят, хотя будет только девять часов вечера. Тогда и я лягу спать, а когда проснусь, то не стану завтракать, а наскоро оденусь и побегу на улицу, где будут ходить взад-вперёд сонные, но уже весёлые мужики с транспарантами "Спартак!" и "Спартак – чемпион!"
        Я присоединюсь к ним, немного похожу с ними по улице туда-сюда, а потом скажу кому-нибудь из них, что "Спартак", конечно, забойная команда, но я ценю прежде всего мастерство и зрелищность, а не имя команды, и "Динамо" победило вчера в честной борьбе.
        И тогда ребята посмотрят на меня как на идиота и скажут мне, что вчера я перепил водки, а сегодня ещё не похмелился, а "Спартак" выиграл со счётом 3:0, иначе чего бы они ни свет ни заря повыпирались на улицу как малахольные? Я им отвечу, что они именно малахольные, а я уже третий месяц в рот не беру спиртного, даже пива, и по праздникам тоже ни-ни, и своими глазами видел, как "Спартаку" вжарили всухую, а вот они точно ещё со вчерашнего не просохли и глаза позаливали с утра пораньше.
        Ребята скажут, что они вчера все вместе перед телевизором сидели и помнят каждый гол, вмантуленный в ворота "Динамо", а у меня бе́лки повылазили на почве алкогольной недостаточности. А мой давний неприятель Сергей, у которого я когда-то увёл жену – хотя, честно сказать, никого я у него не уводил, я вообще удивляюсь, как с таким козлом кто-то может жить – скажет, что это у меня глаза неправильные, а не у них залитые, но если я хочу, то он мне может их поправить. Я отвечу ему, что нечего искать в чужом глазу соринку, когда у самого рога прядями свисают на лоб и мешают видеть.
        И зря ему так скажу, потому что у него под сто килограммов живого веса и он бывший боксёр, а во мне и семидесяти не будет. И, конечно же, Сергей потащит меня на стройку, подальше от жилых домов и милиции, а я буду размахивать вхолостую руками и упираться. А на стройке он начнёт бить меня ремнём по глазам и говорить, что выиграл "Спартак", а не "Динамо"; но я-то знаю, что не в "Спартаке" или "Динамо" дело, а в его бывшей жене. А когда я упаду на землю и моя кровь, смешавшись с песком и цементом, станет крепче бетона, он ещё несколько раз ударит меня ногой, стараясь попасть по лицу, но голову я буду крепко прижимать руками к груди, и он попадёт разбитыми грязными туфлями мне только по рёбрам, а зубы у меня останутся целыми.
        Его потом оттащат ребята, но он ещё успеет вырваться в последний раз и, выхватив у одного незнакомого мне парня плакат "Слава Спартаку!", скомкает его и засунет мне в рот со словами, чтобы я это сожрал. А когда Сергея отведут на достаточное расстояние, я вытащу плакат изо рта и крикну, чтобы он сам его сожрал и что он козёл и ублюдок, и вообще буду долго материться и кричать, что "Спартак" – самая хреновая команда в мире. Но что самая лучшая команда в мире – "Динамо", кричать не буду, а выкрикну что-нибудь нейтральное: что лучшая команда в мире – это "Металлист" или "Арарат".
        Потом я ещё некоторое время посижу молча, перебирая в руках твёрдые камешки бетона, которые ещё недавно были моей кровью, и, отбросив их далеко-далеко, сначала разглажу и распрямлю, а затем сложу в восемь раз плакат "Слава Спартаку!", чтобы он уместился в карман, и подумаю, что это – вещественное доказательство. Бумага, твёрдая и жёсткая, будет еле гнуться в руках, и я подумаю, что я вряд ли съел бы это, а когда я это подумаю, мне жутко захочется есть, и я вспомню, что ещё не завтракал.
        Тогда я встану и побреду домой, пытаясь понять, кто из нас прав – я или ребята. По дороге я остановлю девочку и спрошу, кто вчера выиграл – "Спартак" или "Динамо". Но девочка ничего не ответит, а испугается меня и убежит. А старенький дедушка с собачкой и палочкой скажет мне, что вчера со счётом 5:0 выиграл "Спартак", и чтобы я шёл домой и умылся, потому что у меня всё лицо в крови.
        Я подумаю, что весь мир свихнулся, потому что я уверен – нет, даже не уверен, я точно знаю, голову даю на отсечение, что выиграло "Динамо", и буду удивляться всем вокруг, тому, что они городят: или телевизоры у всех неправильные, или все специально придуриваются, потому что не хотят признавать поражения "Спартака", ведь весь наш городок от мала до велика болеет только за "Спартак": Ринат Дасаев из второй запасной команды – наш земляк, так за кого же нам ещё болеть? А может, им так хотелось, чтобы победил "Спартак", что они просто не захотели поверить в победу "Динамо" и убедили сами себя и всех вокруг?
        Я приду домой, но есть не буду, а позвоню маме – ей я верю – и спрошу: кто вчера выиграл? Мама ответит, что "Спартак", и скажет: "Поздравляю!" И я скажу себе тоже: "Поздравляю!" – потому что я сошёл с ума. Но скажите: зачем мне сходить с ума, когда я хотел, чтобы выиграл именно "Спартак"? Совсем мне незачем сходить с ума из-за "Динамо", тем более, что я "Динамо" никогда не любил... "ЦСКА" ещё куда ни шло, но не "Динамо" же, в самом деле. Для меня "Динамо" – ей-богу, как "Пахтакор".
        И ещё я подумаю, что глупо сходить с ума из-за "Динамо", и жалко, что вчера утром от меня ушла жена, которая до того ушла от Сергея, потому что она-то мне точно бы сказала, кто выиграл. И мне станет так обидно из-за того, что я совсем один, совсем один сумасшедший, а все вокруг нормальные и уверены, что выиграл "Спартак", а я, как дурак, убеждён, что выиграло "Динамо"; так обидно за себя и невыносимо одиноко – как сейчас, когда я пишу всё это. Ведь я ненавижу семечки – и жареные, и сырые – и совершенно не интересуюсь футболом. И в моей жизни никогда ничего не происходит, и с людьми не происходит тоже ничего. Я не живу, а просто хожу на работу и читаю. И не били меня никогда. И мамы у меня нет. Вот только жена в самом деле ушла. Сегодня. Навсегда. И хочу я из-за этого сойти с ума, а не могу, ничего не получается.
        Правда, до этого она никогда не была женой никакого Сергея, и вообще ничьей. Она всегда была только моей.
        Всё-таки обидно, что я никогда не увлекался футболом. А то бы никогда не признал победу "Спартака", даже если бы меня избили или убили вовсе.