* * *
я учу наизусть имена и ряды с номерами
может кто-то другой возращается щастливы вроде бы
или нас но мирами другими отправят на родину
где ни дома ни дерева чтоб присягнуть на коране
я учу наизусть как пропитаны по́том под питером
эти новые литеры власти какой да не ссыте вы!
и колотятся наши сердца под студенческим свитером
где светила несытые вертятся рядом с юпитером
эти по́туги пыточной патоки без толку все-таки
мы увидимся с вами куда же мы денемся с каторги
где кровати перины ни пуха на вате высокие
и кровавые лишь бы не по́ небу стелятся скатерти
ХАРБИН
В мужестве певчем целованной флейты
птица уже не споет мотылям
только на смерть уходящий ефрейтор
молча кресты пришивает к нулям
что тебе девочка дочка не спится
сладкая паприка рыжих волос
кружатся парою тонкие спицы
чтобы тебе потеплее спалось
там где в леса уходила бригада
там где я баловень сам не бывал
юная флейта военных парадов
венского вальса качает права
где-то в провале не помню права ли
песня про валю из окон неслась
как застывали в последнем овале
траурным мрамором мокрая вязь
стройся моя колыбельная лейся
спица в руках дирижера летай
пусть тебе снится покинутый крейсер
желтая родина белый китай
ГАННИБАЛ
1
Плыл
сам себе
вода и рыба
и гад морской
я плыл себе навстречу либо
смотрел с тоской
как сморщилась однако быстро
на берегу
моя
надеялся что пристань
не сдам врагу
2
а вы меня
родного языка и звука
пламени дурного языка и звука
племени и снова языка мясного
времени покудова пока
разлука стремени и семени стрелка
что теме не оставила сынка
– строка –
и внука
пустые памяти посты и ностальгия
простые пятые персты и спят другие
где в ожидании звонка
слуги и знака
звук языка его пока
забыт на пробу
– однако –
оба
она меня анамнезу а мне
стеклянный оловянный все едино-
утробный настоящей тишине
которая как я
непобедима
обещанные бедному обед
и вещи обязательно с вещами
я сам себе
стрела скелет и щавель
где лавра нет
3
как растопырила галера
дешевым веером плавник
я помню меру я
империи
прилежный вырос ученик
кому не причинишь любви
и нежности запретной выше
чем вид на родину анфас
который на знаменах вышит
я помню вас неторопливой
туземной прелести кусок
когда вода по грудь залива
лицом в песок
4
вот и приплыли времени на обрез
платья знамени тоги савана
и чем дольше лезвие ножен без
нарисовано то же самое
нужен берега край и далее
нужен с гор его бой у города
дорогая моя Италия
блядь как дорого.
5
забудем каменную кладку
чужой стены
мы будем долго жить и сладко
смотреть на край волны
украдкой
деля не поровну а каждый
вернуться где
чтоб месть моя остыла дважды
в одной воде.
КИЕВ
1
времена когда мы
ездили на метро
имена когда нас
звали а ну не тронь
что облатка облака твоего
сладкая оболонь
2
нет проще удали земной
чем выйдешь голая на площадь
где ведьмы голосом полощут
над головою полотно
где строй дивизии болотной
неплотно челюсти сведя
смотрел цыганову молодку
да медведя
3
а еще я в детстве
хотел сестру
чтобы вой сирены
ломал кору
что причастие частника твоего
крещатика поутру
4
а теперь я кажется
дожил до
коли вчетверо можно сложить деля
где анафемой плещется
твой подол
в ожидании москаля.
5
то ли гул динамо забило гол
то ли мне спалось поперек волос
только вьется по ветру мой хохол
золотой
авось.
САМСОН
1
Сон в руку
зубами льва
сам себе
собирая вещи
повторяешь слова разлуки
кое
либо
нибудь
едва ли
сон окажется вещим.
2
Может
львята чужой тоски
цвета моей земли
мне недолго лежать в пыли
разглядывая пески
называйте вещи своими для
всех уводя в поля
именами вещи своими
или
памяти короля.
3
И когда невещие
снятся сны
если есть еще
для своих один
то судите не с высоты седин
а с длины его седины.
4
От
далеких его берегов Борей
до
костров моих егерей
и скорее я до твоих ворот
чем ты до моих дверей
и охота льву
на охоте льва
повторять слова от каких живу
чем длинней глава
тем короче грива
особенно наяву.
5
Не красота из пустоты
а просто
ты
горишь кустом
а это дом в котором дым
густой
в котором дом.
6
От уголька твоей печи
закурим вражеской травы
где молодые львы в ночи
следят полет совы
я сам себе пророчил сон
и гибель волосам
меня не рыжая сдала бойцам короче
по обе стороны лица слепого пса
цепного впрочем.
7
Ветер пустыни и тот наощупь
снова колышет сад
к старости мясо заменят овощи
бросят соседи от страха ссать
ветер пустыни срывает крыши
вражеским городам
сон был вещи собрал и вышел
тише травы когда
дальних его
берегов Борей
догонит моих зверей.
МОЙКА
не долго осталось прожить по-хорошему
чтобы морошку у челяди ныть
учи ледяные на ощупь горошины
белое крошево семя луны
бакенбардами было да бабами гордое
время которое мерили мы –
мерина тыкали мятою мордою
в только что выпала карта зимы
ты исповедуй истерику терека
что довела до неволи невы
до
синевы уходящего берега
дальше америки
слаще халвы
вспомни когда-либо вроде бы родина
голоса голого сотовый мёд
как на ладони чернеет смородина
ягода гадина волчий помёт
РУССКИЕ СКАЗКИ
1
для Линор
снежная королева страдала артритом и малокровием
ей было страшно лежать и думать о нездоровии
встать пойти накрошить узоры стекла в салат
перестроить скрипку стропила на новый лад
потому что ей было кого вечерами ждать
и к приходу набело вьюжить пол
путеводная льдинка моя во тьме
сделай так
чтоб когда и ежели он наконец пришел
и был бы он новым под стать зиме
как unknown суставов моих хрусталь
как этого льда и снега не ведающий самец
как не знающий устали бил кистень
когда мы водили посохом по кустам
и уводили топить детей
туда где лежала белей листа
моя неприбранная постель
2
для Мити
не сиди илюша в печи кремля
а сиди и слушай в ночи костра
как орет сестра твоя дура выпь
и возьми да выйдь поутру в поля
а ты выйди в поле уйди в леса
там где нет без идолища куска
там где дети мои навсегда в ошметках
в розовых лепестках
и над ними пялится в небеса
потемневшая рыба луны треска
не спешит илюха с печи сползать
у него растут черенки в глазах
у него до уха разорван рот
и до паха белой рубахи вонь
это твой и пока он зовется воин
избранный мной народ
набивай карман
доставай гармонь
только его не тронь
3
Колыбельная
нет ивана степана и прочих
только юные баловни дрочат
только юные барышни клавиши мнут
остается пятнадцать минут
нету времени больше и сразу
нету воли у вовы и коли
нету воинов кроме застывших на стреме
от польши до владикавказа
до исподнего позднего летнего
засыпай все пройдет перебесится
только детское месиво этого месяца
будет сниться тебе до последнего
ГАГАРИН
1
ты жива еще
словно течет река
как пшеница лопается в руках
как синица срывается с языка
и еще
как
2
ты смеялась
ела
пила лимон
обманула ну его облака
отражение множит себя само
наблюдатель в небе плывет пока
видит глаз его орлий
картину вниз
где завис у краешка тишины
только сны его имени лишены
только сны его ой ли не объяснишь
3
я и сам пока что
теку рекой
я и сам покачивая башкой
улыбаюсь временно чудесам
я и сам еще
обернусь плащом
я и сам
4
поехали с тобой
когда на край
где рай в натуре плавится и плещет
я точно помню вещи собирай
отправимся с утра
нехай клевещут
поехали с тобой издалека
где берега песка морского кромка
где смерть уже близка и похоронка
а чайка громко
кроет рыбака
5
о мастерстве поэзии на той
обратной стороне планеты
о мастерстве поездили на кой
поехали когда
махнул рукой
махнул рукой товарищам
и нету
между америкой пока еще
и светом
который можно выключить строкой
БОСФОР
Как просто умереть в Стамбуле
на дне канала
не дожидаясь пули
ибо
жара достала
и с высоты его мечетей
кляня погоду
сбегутся маленькие черти
задернуть
воду.
ПАЛЕСТИНА
1
замри
пока
пройдут
цари
да их поводыри
слепые
смотри на золото зари
где географию лепили
аж на ладонях
волдыри
я точно помню
пустыри
в клубах ближневосточной пыли
где мы на "бах" и "пли" застыли
по счету три
2
когда меня разбудят голого
свое последнее мерси
забыть отрубленную голову
еще владевшую фарси
я буду вышивать иголками
рождественскую ель знамен
когда меня не будет
долго ли
забыть имен
3
где плывут острова
посторонней реки
ты права дорогая
с потерей руки
ты не думаешь меньше
о городе том
где клыки крепостные
белеющим ртом
где стою у стены я
4
а стрекозы на бреющем
мимо щеки
я развею еще по ветрам
языки
иноземные
вдоволь заученных слов
занесло меня экая невидаль
в дом
где с утра
только вдовы
5
замри в положенном формате
посеребренной целлюлозы
когда нам хватит сна в кровати
запущенным цветком цирроза
мираж на оба наших глаза
на оба наших сна и крова
когда меня разбудят
раза
не дай второго.
МИХАИЛУ ГЕНДЕЛЕВУ
война
когда смотреть со дна
ее
на ладана разводы
не так уже страшна
раз вот она
а просто холод с бодуна
как безупречно сложена
в колоде к верху полустертой
рубашкой или гимнастеркой
когда на ложе на лафете
на постаменте на века
напишут золотом по ленте
черновика
я буду жив еще калека
на оба клапана тоски
где лекарь мекка и медина
иди
найди
не хлеб единый
а в чистом поле колоски
я буду жив еще коллега
по делу слову брани друг
когда мы вынуждены бегать
с неполной выкладкою круг
уже пройдя до половины
казалось нашей высоты
чтобы смотреть войну с вершины
в кривом эфире где
спляши нам
эх я
блочко
куда же ты
посередине переправы
и глубины ее на треть
со дна войны
смотря на славу
для тех кто выучился плавать
красиво
можно умереть
РЯЗАНЬ
1
пока не выросла корова
из жил которой тетива
пока не скошена трава
которой крову загореться
а чернобровая царица
милее грации из греции
и пахнет яблоком с корицею
на покрова
2
а не то слово
татарин жгуч
и монгол его
разводил мангал
что гонец до блева
избит толпой
заголосит на углах слепой
и ворота плача его
любой
отпирает ключ
3
как слепому
не
избежать углей
только стонет он с каждой верстою злей
только станет верста
тяжелей креста
если пройти полста
4
половина стаи
на костылях
половину стали
попы достали
и ту
по монастырям
а что вы скажете матерям
ткать на сажени матерьял
который будет сначала бел
а с ночи ал
где же мой сыночек
голову потерял
5
а вот это пауза
перекур
пересвет и в рот его челубей
чем длиннее речь тем она слабей
это мой народ и его культур
это чисто поле его конкур
который только
пройдя пешком
с молоком кобылицы
и вещмешком
где неволя доли
и небылицы
где у горла родина
точка
ком.
ЕМЕЛЕ
нашу жизнь над бубликом колдовали
нашу жизнь на публику цифровали
и фривольное наше письмо едва ли
разберут на цитаты
я бывал в индии, афанасий,
я бывал где вынь да положь деньгу
ни хрена себе рифма
носил серьгу
и ходил в солдаты
а еще я любил тебя восковая
что неласковая вставая
а в ночи недобрая
и
кривая
выводила куда ты
мы считали барышень барышами
овладели мышью и малышами
мы лежали сами себе с ушами
в одном – караты
ПУШКИН
1/1
когда поземкой занесен
двор до войны отштукатурен
когда пойдем-ка выйдем вон
когда ну хорошо покурим
смотри подросток
в два очка
на уходящую эпоху
где в небесах ни облачка
где по хуй в рифму два бычка
когда ни жалобы ни вздоха
в таком дворе
всю жизнь назад
из матерной кровавой зимней
впервые отворил глаза
где створки те что принеси мне
где детским жемчугом слеза
1/2
когда тебя догонит речь
своей рождественской балладой
крахмально-сизым ленинградом
которого не уберечь
когда пройдешься вдоль надменной
считая приступы волны
считая мелочи разменной
считая дни читая сны
читая надписи на стенах
нештукаренной войны
где я ходил пиная ранец
сопля салага и засранец
а первый мать его афганец
уже не чувствовал спины
1/3
тогда со мной поговори мне
на устаревшем языке
моем
о настоящей рифме
и об устойчивой строке
подъем
зари велосипедной
лесов балтийских синева
и безасстенчиво победной
не вспомнить автора
слова
1/4
Храни меня мой то ли сам
то ли архангелы на стрёме
где нет имен и прозвищ кроме
служить почтовым адресам
петь небесам концы падежных
смотреть весной на ход воды
храни меня пустой надежды
страшней беды
2/1
в упрямо крепдышиновой стране
на фоне не небес которых вовсе
которую покинуть приготовься
которая во всей своей длине
красе косе базальте и граните
которую на память сохраните
или пошлете весточкой жене
2/2
смотри родная зимних пейзажей
прощальную пустую череду
которую имей в виду и даже
которую имей куда прикажут
туда введу.
2/3
пускай меня согреет телогрейка
теплушка тепловоз и теплый стан
пускай меня последняя еврейка
до пристани проводит перестань
у трюма вы мои язык и море
угрюмые мои старик и горе
от бес ума охотничьих историй
тургенева и тютчева листай.
2/4
когда тебя безденежье догонит
то в поисках о господи рубля
иди к вокзалу, юноша, на фоне
которого снимались дембеля
которым очевидно не перечить
долой очки до инея ресниц
во всей красе покинутых границ
тебя накормит родина при встрече.
3/1
Был день которого
тень в двенадцать
хлопнет в ладоши стрела часов
где
не следует ошибаться
видел жаворонка и сов
помнил удали молодецкой
зуд руки поперек курка
без
пoправок на окна детской
черно-белые как тоска,
3/2
где качаясь
доска висела
треугольником разделив
мир
на мама чего мы делаем
и на весь остальной залив.
3/3
смотри
непомнящий советов
на тектоническую зыбь
нам не дано увидеть это
в повторном блеске бирюзы
как рассыпается на доли
страна где жизнь тому взаймы
чему нас научили в школе
тому и мы.
3/4
как нам хотелось родниковой
над входом гнутые подковы,
земеля, будущие вдовы
не растеряли красоты
меня волнует участковый
из града проводы петрова
и где найти не то второго
хотя бы первого как ты
3/5
когда смотрю на индевелый
навеки замерший в окне
что хочешь ты
со мною делай
что хочешь не.
САН-МАРКО
Смотрел с венецианской башни
на
шашни города с водой
смерть не такой казалась страшной
как до.
ШАМИЛЬ
1
Волчье семя
не знать лица
в полумесяц прицела
наше дело
шмелиный полет свинца
а мало ли мимо!
наши прописи
мелом
осталось стен
это мало мылу осталось тел
мама вымыла милу.
2
Какие две большие разницы
воспоминаний о войне
длинней чем борода врага
когда
мы пили накануне праздника
или победного парада
стоит пехота
– тварь и падаль –
вокруг мясного пирога.
3
А еще меня ждали дома
и не голосили
меня с повинной
когда меня заносили
не до конца знакомым
на верхнюю половину
красная тряпка угла у бога
богиня победы моей из плена
дура!
лучше ее не трогай
ниже колена.
4
Когда мою последнюю жену
и ту
вдовою
за голову свою же
– ну –
когда вознаграждение удвою
и росписью по лезвию листа
какая красота
считай мария
над мертвой головой моей
до ста!
как долго мы с тобой не говорили
в Париже
под вечернее лю-лю
сидели да курили
антр ну
мадмуазель
я
выиграл войну.
5
Салют над городом
вчера
я ел с ножа такую фуагра
которая
не снилась королю!
6
Какая сладенькая власть
от стен его до гор
откуда ты вообще взялась
меня смотреть в упор
какое шоу
дважды в час
ракеты с воем режут часть
где мы стоим
сейчас
7
это Кавказ
губернатору слава
олово и лавэ
слова сворачиваются в приказ
и плавают в голове
рыба
темным рулит хвостом
лужа моря сопливый берег
без истерик прошу
потом
пусть историк звонит вдове.
8
Какие две большие дразнятся
могли бы дочери мои
пока мы накануне праздника
еще двуногие стоим
не потому что наши стены,
которые посмей залезь!
мир потому казался целым
что в перекрестии прицела
спокойно
помещался весь.
ПАРМА
мой рыбий бог
из тех что боком о бок
из тех чей срок
на родине истек
я между строк
каких не помним оба
от бабушки и дедушки убёг
ни девушку ни вдовушку корми
стены и седины не замечая
и нос не отличая от кормы
прими мои последние в перми
сухим листом закрученного чая
в ворота покосившейся тюрьмы
какого рода памяти солдаты
стоят на страже сна и сыновей
какого хрена горечи утраты
послание кончается
и даты –
зажми рукой от пуговиц левей
и омуту тумана – мата атом
покуда брань
не трогает броню
я брата свата совести расплаты
и все твои регалии храню
в италии
где озеро у рощи
последнее пристанище леща
которое не далее чем щас
а все уже закончилось
наощупь.
ЛЕБЕДЬ
1
а ты не трожь
траву полынь
на блюдо выплюнь конопли
и белены когда остынь
куда ни брось
ни кинь гранату
так помянем его пернатым
каким запомнили
аминь
2
не мне блядь лебядью белеть
над полинялым да исподним
какое дело мне сегодня
какого озера балет
едва ли минное прошли
на е-четыре стороны
на ё мое войны и хны
на обе пряди седины
что на параде
со спины
фасона ради
3
не
погружай лицо в коран
вас
точно именем храня
смотри
чужих ворот баран
меня
на выкате огня
когда
мне жизнь сама
до фени
держи равненье рядовой
лечу не лебедем
а феникс
над запрокинутой главой
над замиренным приднестровьем
над бес ее небес москвой
накрою
бешенством коровьим
4
короче выпьем за здоровье
за день его сороковой
5
какое дело мне спою
на до конца не позабыли
родную речь зимою или
немой речушки полынью
какое дело мне стою
где только памяти улов
пока она запеленает
клянусь запомню имена и
последних слов
САВЕЛИЮ ГРИНБЕРГУ
1
а ведь был недурён
господин стиха
и твари словесной куриный бог
когда пускал
облакам поддых
хорошо если красного петуха
а не пару пойди полови гнедых
оба в яблока потрохах
2
хоть и шел ему
девяностый год
ибо все идет подлецу к усам
и Усамы рот ему пел осанну
и он видел сон
не по сану
вот
3
и он видел сон
не по сану сам
требуху покуда
еще живой
отнеси на потребу дворовым псам
нараспах до паха его живот
смерть шарадам
и ребусам
4
так умрет один
господин спустя
рука
валенка поперек
до последней его ломоты в кистях
то ли сон младенца
за хрен берет
то ли тонет пса
осовелый вой
5
и взойдет савелий
на небеса
с запрокинутой головой.
ПУ И
1
когда нас переименуют
на
хороши и далеки
так что плевать на остальную
на
поднебесной языки
еще
дрожащие под нёбом
с налетом кори да пыльцы
перелицованные оба
еще
птенцы
цвели шанхайской позолотой
и
неощипанной тайгой
ищи меня потом
пилота
купи подержанной серьгой
смотри же как
превыше сосен
растут владения твои
как мир несносен если осень
и
нет Пу И.
2
всю
имератора власть
впомни случайно
от моря до моря
лежит палас
made in china
чай не дура была губа
чья
раскатана до стены
где бы
нового взять Пу Я
накануне войны.
3
а женщина
гля́дя луну с тоской
сука лисица
от нечего делать
пойдешь
с такой
повеселиться
пойдешь
с такой
спой же за упокой
Пу И
куда только смотрит моя милиция
4
спой
на пять золотых ладов
как ладонь покрывая язвами
что мы только с тобой
не празднуем
в ожидании холодов
из тех которых
нет в запасе
на черный день который сгинь
когда надень
эпохи цинь
который вместе перекрасим
5
когда нас переименуют
поверх
брони и чешуи
начертят логику иную
к чертям
Пу И
который возле
который набело
замри
когда опять взлетим на воздух
как
пузыри.
АМУР
за темное оружие в поту
за то что нам отгружено в порту
за тайное клеймо турецкой порты
за то что мы чудовищны вдвоем
зато когда слезится окоем
мы никакой объем любимая не портим
за розовую горлицу ангин
за разовую горницу богинь
за то что сгинь
но сразу возвращайся
за то что счастье делится на два
за то что птица все еще сова
любимая
за то что все слова
закончатся простым немецким Scheisse!
за то что устоим у алтаря
за то что приживем нетопыря
и растопыря мокрые ладони
никто не потревожит якоря
на эту геометрию миряне
наметя реки тающие льдом
когда еще китай еще нагрянет
и поделом.
АНРИ ВОЛОХОНСКОМУ
1
на память об анри
которого не будет
быстрей чем я вернусь
туда где языком
считается моим владеют люди
на память об анри
с которым не знаком
ни словом знаком росчерком письма
я раскажу тебе загадочных прелюдий
весьма
2
а ты целиком
пахла моим белком
неродившимся сосунком
который
уже бы закончил школу
троечником
3
на память об анри
где тьма уже топорщит
пустые рукава
над створками дверей
где жид еврей паскудина наборщик
на память об анри
которого быстрей
чем новая нагрянет татарва
учите наизусть в уста наощупь
слова
4
а ты иногда
пела про города
где ты видала как увядало
дерево от плода
5
а теперь любимая
без анри
только дым останется
там где дом
я уже и бога люблю с трудом
и щербатая пялится с высока
и стоит раскосая
у двери
из руки не выпустив косяка
АГАМЕМНОН
Во-первых, плакали.
но не печали от
какое полчище отчаливало к Трое!
второе. на гвоздях ее ворот
я буду вас иметь, когда откроют
повешенными задом наперёд
или опущенными прямо перед строем,
короче, кто не вырвется в герои,
тот геморрой себе приобретет.
Понятно? Если золота не счесть
то честь надолго впитывает пятна,
поэтому советую прочесть
молитвы, что в дороге сохранят нас,
от лишней битвы или лишая,
и чтобы зря не двигать на попятный –
иначе уничтожу лично я.
А мятный вкус,
и ароматы лавра
достанутся не каждому, боюсь.
храните боги временный союз
от этого убогого кентавра!
и эта стерва
курва
лярва
прорва
рва
надеюсь – не окажется права
и мы вернемся
полные добычи
как это нам велит обычай птичий
на острова
и полуострова
ВОСТРЯКОВО
а просто нечего смотреть
какого рода смерть у входа
я вывожу из оборота
на треть старинного ключа
и долгой памяти плеча
забыли мытые ворота
а мы ли набело и я ли
как на краю паралича
я видел родину в гробу
когда вокруг нее стояли
политкорректные рояли
откинув верхнюю губу
мы семя дикой полуроты
уроды прежних тираний
смотри сынок не урони
ни чести совести породы
пароли явки огороды
заводы заводи запруды
труды и дни
каких осталось
покуда
девичья течет
вода по черному металлу –
одной руки наперечет
когда на веки пятаки
еще советские положим
и тихо шлепая по лужам
кому везде у нас почет
ГЕЙНЕ
Tебе
подарившему речь
целому по колено
морю успевших лечь
смотреть на морской закат
чистое полоскать
белое вышивая
тебе
подарившему речь
не только слова и
связки таки
опухли от сквозняка
где мельницы ветер вращает свастику
слетевшую с языка.
ТРАФАЛЬГАР
1
на площади которая имен
так много поменяла что не знаю
ни адреса ни номера страниц
на площади где лестница резная
так мало несклоняемых времен
моя хранила память на хрена им
на площади которой падать ниц
под если б золотым дождем даная
ты просто ждешь автобуса иная
уже бы дожидалась колесниц
2
а там
как принято вовнутрь
за тридевятым океаном
уже петлей подать до внуков
– куда нам
куда нам деть себя под вечер
когда вдвойне иноязычны
мы пьем столичную
и млечный
сулит больничный
3
на площади которая и днем
не набело отбрасывает тени
не надо бы жонглировать огнем
на площади которой проще денег
слезу ронять на каменный простор
чем ждать когда придет таксомотор
который никуда тебя не денет
АРКАН
1
Когда меня лизнет шершавым
над закатившимся белком
перед лицом моей державы
и перед белым потолком
тебе
дешевая свобода
на оба берега смертей
течет вода мужского рода
из новостей
2
Так
на первый-второй
на последние два
где в прицел часового видна голова
где уже часовая поставлена
на
половину второго
3
Так
не чтя борозды ненавидя родню
на казенную форму натягивал ню
4
Так
заморенным гадом по небу летя
то шутиха што тихо замочит дитя
то летяга што тяга слаба
и слова
на заморевой мове шестая глава
5
Целлюлозно-бумажная юность моя
где у праздника порохом потрох наружу
и где югославия
авиа
я
а в седле подхорунжий
6
А я бывал с тобой в Вероне
где перевод назад тому
нас вряд ли вместе похоронят
придется спать по одному
во сне горящие балканы
и говорящие балконы
и право славные иконы
когда
в полуденном дыму
ты задохнешься от икоты
работы каторги блевоты
от бесноватых огнеметов
под хохлому.
7
когда
окна́ за долгой шторой
двух океанов берега
пурга на оба-два которых
когда пускаешься в бега
когда
последнего узора
кладешь на белые снега
когда
меня лизнет шершавым
шерше меня в шалмане шалом
где раньше родина лежала
ни очага.
ВАНУНУ
1
ну и где я тебе возьму
родину напрокат
лепестка огня ли
в одну седьмую
ядерного цветка
что отняли даром
теперь саму ее
держат за мудака
2
или где моя белая колыбель
где подохнет сука твоя кобель
где летит заоблачный журавель
обгоня-я-яблочного коня
где горят дрова лубяной избы
где из бывших делают
без резьбы
ну и где мне взять для тебя судьбы
выходного дня
3
no woman помнится no cry
нам с тобою нынче приснится край
где отчизна значит моя отчизна
it is not your business, my friend, it isn't
за которым нет никакого рая
за которым ест караван-сарай
4
ну и где скажи мне
тебе возьму
то ли брата свата кумы кузьму
далеко за городом
спрячь до лета
тень кота ракиты хвоста кометы
или краба короба рака крови
на котором не
разорвать тесьму
БОЛИВАР
1
Поскольку ночь внутри и рядом
смотри последней моды ткань
наряда
лучше чем мундиры
не импортируем
пока
я стану частью языка
а чтобы родина простила
я разделю ее просторы
на четверым не взять
куска
2
я стану частью языка
испанского прошу
который
переживу наверняка
задернув шторы
генералы
всегда боялись сквозняка
гораздо больше чем
металла
и пьедестала
и плевка.
3
Ты часто говорил едва ли
нас любит кто-нибудь и хвалит
поэтому давай отвалим
в четыре дня уйдя на юг
на этом пьяном карнавале
тобой освобожденной швали
нас никогда не узнавали
и можно спать пока дают.
4
В своем разодранном мундире
да в зеркалах от ада эхо
да это мы не проходили
от а до яда не доехал
и только лег на спину голым
в своей не подобрать могиле
как совершенного глагола
похоронили.
5
я стану частью языка
зверька пушистого в загоне
твоих борзых и шавок
но не
с губы шершавой матерка
на склоне лет и гор другого
неделю плыть материка
мой генерал не мой ладони
в последний час когда в лагуне
ни ветерка.
ОДИССЕЙ
помни меня рядовым
и до
золота лычек
с девичьим фото моей вдовы
куражится посейдон
война не ближе его кавычек
а нам негоже менять привычек
пока я тебя до конца не вычеркнул
помни меня родовым гнездом
помни меня рулевым
детдом
манная кашица
мало не кажется ежели трое
щурятся под окном
война не ближе его полотен
и тот бесплотен кого колотим
уже прокисли сидеть в болоте
в молоке козла твоего
парном
вспомни нас
молодым зерном
воля каждого
доля где ж его
до угла козла твоего медвежьего
что
за бабу ему вернем
что
зовёте меня пронырою
что
забавы последний грех
где агукала наша поросль
легкой смертью себя премирую
там пускай похоронят порознь
с видом на́ море
ехал грек
* * *
кому ты золотце скажи о серебре
ценой в непропеченую буханку
когда тебя пацанку брал в охапку
в охотку брал нахалку во дворе
чтоб после в отрывном календаре
чтоб возле лампы лимфы вульвы плевры
когда соседка светка сучка стерва
с мигалкою наколки на бедре
кому ты сладкая скажи о молоке
которое свернется под десною
и в поднебесное в неместное в мясное
на люльке лодке ладанке лотке
когда он привстаёт на локотке
на том локте что жизнь спустя весною
повис над паханами и шпаною
где до сих пор висит на образке
