* * *

освещенные птичьи каморки
отдаленной зимы всю ночь напролет
(дело къ истерике погоды)
с кем ты сегодня
на весь ландшафт пустыхъ окон
мы одни                вздрагиваетъ ребенокъ (во сне)
ветер шумит в мокрых голых ветвяхъ
чадит ветер в верхних этажах Года долго
слышны далекие
далекие теперь шаги
по окраинамъ ночи

* * *

sky asylum                        so high above
the ripping spaces
of the chaotic autumn water
the drug-store sense in this room
making us children
frightened & unknown
these real things of our freedom

* * *

... вот в чем загвоздка          руна

Д.Д.Мориссон

          Т.П.

леворадикальное сердце восстание (кто
звал этот город по имени
только вчера?)
дождливая ночь стебелек пепла
уже пустил корни
вовнутрь фильтра отпустите меня
говорит эта маленькая женщина
кутаясь в промокшую куртку
проводя рукой по волосам
с которых стекает вода
медленно ступая по дождливым рунам

* * *

крылья Твои Господи нам с ней нельзя
вечерами                 хуй чернильный октябрь
слово за слово тонкие сухие
тетрадки за три копейки
утренние дожди белые птичьи стаи
и ебанись и те же холодные слезы
и нельзя и шестичасовой скорый
нам себе гонит огонь сквозь осень
как капельница                        оттуда
сюда

* * *

я бы сказал еще                н а д о    б ы т ь    т е р п е л и в ы м и
я в детской                                    в кроватке                        тихо                        ночью
кто спит                     не слышит.                кто высокий
ко мне                поднимается по лестницам                     "одним смешком"
листва шумит                                                   а в детстве ведь
вдвоем с тем                                 кто еще любит, а Вы
не забыли меня еще, равви, меня
с горячими и потными ладошками, с Вашей ко мне
любовью я                                    только в детстве
совершенно один                       в обнимку с заводным щенком
один                         в кроватке где Солнышко
закатилось за леса                       за моря за высокие горы я всё
терпеливо забыл Вас, равви.

* * *

здесь весь город
чужое хлёбово на полустанках суток
непрочные шаги по ночным голосам метро
вечера дней межсезонья кружащихся
так медленно Господи
что это маленькое кровавое тепло
еще длится

FASTI

Т.П.

месяцеслов мой надиктованный моими
вчерашнее утро уже нигде                              но если
зима околоплодных вод
моих близка          еще, то это также
словарь синонимов, иначе - "сонник"
для толкований в жанре диалога
моих с тобой под утро февраля                   в дальнейшем,
напротив, речь идет о слухах
моих с тобой на темной половине
едой пропахших общежитий
где холодно зима и скудно спится
с рассветом отступает полостная
вода и обнажает дно стакана;
зима моих с тобой, твоих ли
со мною ангелов, неважно, -
равно простуженных и грустных
неважно как насквозь прожить
главу "февраль" месяцеслова

* * *

оттого
что прежнее прошло
и больше не будет его
так похожего на расплавленное детство
вдруг плеснет
обжигающим предсмертным светом
когда ты обеими руками возьмешь дневное пламя
со словами больше никогда ничего не произойдет
теперь мы сами стали временем

* * *

говорила воде
любовь вода захлебнулась нефтью (темным
небесам говорила)
всю ночь кричали от страха
шевелились друг в друге говорила
мне
над кипящей единичной рекой зимы (белизны):
будь моим.
так и вышло

* * *

в Валгалле сквозняки в городе похолодало
двое ходят между собой
на разных уровнях (этажах), восточный ветер,
последняя сигарета, - давно, в Валгалле;
осенняя верхотура, два моих
ветерка, опаздывая, бегут навстречу в механизме часов это мы
делаем погоду, мы сделали так, что похолодало
сквозняки гудки скворечных ключей Валгалла

* * *

остановка сердца москва далее все набормотать
(дымящиеся сутки, аритмия) любовь -
ходит неслышно по квартире
дневного света чтобы
всем хватило и никто
не ушел назад и порознь далекое
чужое (шелест дождя шепоток
хаоса) врозь со мной аритмия
пустеющие вагоны метро
Август Иезекииль в четыре
семипалых крыла                   отдающий мир на свободу

* * *

в холодную пору между
медведем и волком карусельные фигуры
зябнут от близкого снега в заброшенном парке
тянущие нить огонек
вчуже с норнами кто
перетянет меня на ту сторону сна

* * *

все ее платья
(одинокий Господь на кухне,
продлевающий эпоху)
и все возможно
пережить, преодолеть
(но недолго осталось детству
быть вспоминаемым) скажи
последнее слово любви,
вступая в пятое время Года

* * *

теперь я снова провожу
по тонкой кромке языком
заклеиваю письмецо кладу
его в пизду оно родится снова
все будет заново ребенок
себе письмо ребенок будет
поздно и сентябрь          уже́
сентябрь

* * *

таня маша говорила
ну пойдем мячик достанем из вод
измудохалось лето воевать идти
скоро уже бабушка говорила,
череп йони возвращайся ты на дерево
свое пока не поздно муравьиный мед
в чреве твоем сука
ходит с цветами там
на небе высоко везде
женщина птица-летица блядь
бабушка говорила умерла умерла тьма таня
маша

* * *

внутренние игры далекий
чай для двоих слишком
дождливая (ранняя) зима          в отсутствие защиты
(потерянные разъехавшиеся к ночи дети
осенние звуки) тусклые дни
делающие видимыми
ранние внутренние игры (утром
следы медяков
на веках спящего)

* * *

где ходит сердце (бесконечный часовой)
по мокрому отсвечивающему асфальту
склянка с марцефалью стоит на столе,
освещенная холодом души
горят фонари камень отталкивает косу
шевелится грифон над подъездом театра
в парадном целуются два персонажа* и ветер всю ночь
город играет с тобой в атональные шахматы
-------------------------------------------
* два персонажа целуются как бы
    между ладоней
    руки чудовищно терпеливы
    и не время еще
    ждать перемены мест, поздно
    и пора уходить
    но руки                    чудовищно терпеливы

* * *

осень
маленькая девочка
тихо отчитывающая нас по псалтири
над какой-то новой
невиданной еще темнотой

* * *

радуйся крошево междометий темнеющие реки
путешествия зрачков здесь собрана
вся дрожь и опрокинута навзничь да лицом вниз
в темноту где уже пора где море ветра

* * *

верхние нижние уровни городского центра
склеены ноябрем канцелярским Клее:
штриховые фигурки, бегущие по проводам
рахат-лукум, замешанный на                         дожде, на
голубином чернеющем никотине, мосты
насквозь; всё насквозь, на просвет сосудов.
путаница уровней                       прицельные перекрестья
метрономных стекол, мишень, ее
прочерк                       "пробел"                        вперехлест                 насквозь
исцеленный коронарной мушкой ружья "Roer"
в предместьях в сердцах                                  прицелов фрамуг
других дней,                       "стоя по сторонам"

* * *

зажав в кулаке цикаду с женским
лицом, уехать в темноту в Весьёгонск
до времени

* * *

слева стоит ли тратить даль стоит ли приближаться
это слева это мальчик бежит по берегу ночи
на голос страха на огонек сигареты страха оставляя половину
времени за собой моросит дождь теперь
день прошел снова слева так тихо
что музыка слышит листву немецкую речь сквозь стекло
едва слышно что мы говорим это слева утром
запекшиеся раны детских площадок муть облаков резкий
запах капель и еще
теперь ты уже просто мое сердце

* * *

утром
плыть по течению моря смотреть в высоту
где облачность делает свое дело где дует фён
в доме, где живут разговоры
раскрыв карты дня
разгадывать направления впадин и глубину ветров
в доме, где живет Господь
любовь побеждает смерть

* * *

        1

небо корежится в его маленьком зябком тельце
разъедая последнее сердце
(над равниной все равно ты сердце равнин)
окунай в кислоту (в ахейскую темноту) эти
старческие руки страха (окунай в тишину)
солнышко мое
встает над равнинами             (самодива-осень)

        2

если бы стать сестрой
солнышка война
закрытых глаз белое воронье любви
над равнинами (Господь детей)

* * *

        1

пятилетие
оступающаяся зима
гаснут и исчезают предметы фонарь
вызволяет из темноты половину переулка
наступает вторник сегмент времени это
всё из каких-то книг что снег падает
в ветер это наш дом
ветхие страницы "Альмагеста"

        2

в ночь на двенадцатое
рождается гололед твое
глухое летание
крохотными крыльями одиночеств

        3

к пятой неделе
elle превращается в aime;              сигареты,
сотворяется твердь, снег
идет в степях высоты идет теперь
можно созвать сюда все пространство

        4

как будто белые листья рисовых библий
разлетелись по улицам я еще раз иду
к тебе (сегодня по радио, утром) по
дождливым улицам всегда
иду к тебе          (всё еще приближаясь)

памяти предметов

темные корабли
медленно проплывают над домами
теплое время года эта зима говорит угольщик
значит мы одержали победу

памяти предметов

япония

всю зиму утамаро
расписывает маленькую церковь в Эдо
на берегу холодной речки утром
выпускает птиц с листов хокусая
растирает краски в правом приделе
вечером смотрит на звезды на падающий снег
читает Иоанна Златоуста

памяти предметов

Волоколамск

С. и С.

девушка-администратор дремлющая
в пустынном    гостиничном               холле
в центре маленького ночного города зимой
напоминающего Волоколамск и дальше
к Западу - нелетная погода
до самого Берлина они танцуют
так близко друг к другу она
кладет голову на его плечо но мало уже
осталось времени так близко утро
и кто-то еще поет
так пронзительно
так долго
в довоенном хаосе вселенной

памяти предметов

мама

О.П., Я.В., Т.С.

здесь можно быть маленьким очень маленьким мальчиком
и весь день дожидаться прихода мамы
маму          видеть во сне
медленно раздевающуюся перед зеркалом
женщину по имени Аннемари
ее одиночество в окнах дней грохот товарных составов
на окраинах красноярска
и многое другое
можно сочинять стихи о маленьких военных такие
обереги от смерти и многого             другого
голосовать всё мгновенное в слюдяных крылышках лето
на железных дорогах и многое
когда всё
все вещи мира
расставлены в сумерках так с любовью
и очень часто снится мама

памяти предметов

школьные звонки

на карте школьного утра
проступают полусонные окраины грохот заводов
пустые комнаты
свернувшийся белок дневного света
он еще собирает ласковые имена
высыпанные на белую
зимнюю бумагу
невообразимо далеко
к вечеру
огонек сигареты наконец гаснет

* * *

ты думаешь сто́ит
скакать на Запад, в Абренскую волость
плакать там от страха стоя перед теплящимся
огоньком постоялого
двора      стоять плакать
мертвого зайца             охотник, ты охотник
говорившего тебе о путах Грейпнир
под дождем    на болоте
посреди Трансильвании
приторочить к седлу, медленно
Снорри Стурлусон утром в Нью-Йорке
пишет статью о боснийской
войне для воскресного
приложения             медленно
ехать на Запад
по сонным артериям хайвэев
пока не кончилась зима

* * *

рассвет
фрамуга своей белизной обещает
всё какие-то встречи в казенных домах
и короткую память лишь мы
в этом месте рожденья лекарствами пахнущих детств
недотыкомки страха стоим
а они говорят угадай угадай
в какой руке спасение

* * *

по утрам страшно                        но вечером невозможно
когда она плакала, или по крайней мере
в раннем детстве                   плохой сын

* * *

всё по памяти и холод и если все время
в одном троллейбусе дышать всю зиму
на стекло               так и останется туда любовь
подглядывает                           в наше прошлое

* * *

итак все
мы еще выйдем под небо
где пасмурно и неподвижно где калена
стрела где преклонили колена идет снег
и зима на всех четырех фронтах дело
к ночи               иисус навин,          когда кем
выросли твои дети?

* * *

дрожащие лицевые мышцы встретились медленно
дробится в приемнике боссанова               травяная соль
женские недомогания у любимой сердце -
прозрачные пластинки дагерротипов
замерзшие прохожие движение флюгера
слепит глаза               одень перчатки, иисус навин

* * *

придет еще декабрь кровь мешая с лимфой
слезами моцартом               линеечки в тетради
приструнивают сказку          приближают хороший
конец позавчера (а женское лицо -
как бабочка присела на подушку)
снег и шум на экране, наутро vita
nova не будет так больно, как было дальше, в сказке
безостановочная анестезия
дети устали и спят, ночница
всё плачет себе да, говорит отец, мы из того же
вещества, что наши сны.

* * *

как божок деревянный на душу положит
красного мяса и сулемы поставит запить и
гляжу:
Свет Божий Ангел летит; смажу ему
губы творогом и скажу:
сделай меня дитем малым,
чтобы не так стыдно было всё время плакать

* * *

to do away        with the air movements
by breathing hard               all winter long
to make three or four photos
of the town centre                    when the day
is dull                    to enter
the daytime innervisions
of too early (rainy) winter,             your heart
pulsing flabbily
inside the cinematographic rain - as becoming
apparent (steamship hooter, old
black and white movie flashing far
away) master of
inner changes               looking at you
from the TV screen
evening wind          heaving
outside in the trees               love itself
like a hitchhiker               without defense
without sleep

АВТОБИОГРАФИЯ

Я.В. и двум другим действующим лицам

днесь жить - равно что дыбу
изловить на мове - украденной, запрещенной,
на лжи и скудоумии моих, на вервии Дидоны,
обвившем шею патриота,
критянина, чье нутряное
закопано в сердцах-корнях
логического древа опознаний,
где ложь созрела и уложена в амбары,
чтобы прожить семь лет, пойти учиться в школу,
шить днесь пеленки, распашонки,
а по ночам носить под сердцем
ребенка опухоли, чтобы
он появился на свет в начале июля

* * *

с начала месяца
идет расследование                    и я вожу
у меня четыре сердца всё что я знаю навсегда:
мама и папа старше меня
и умрут раньше               у меня четыре сердца я из тех,
кого еще называют перемещенными лицами
кто из них раньше умрет, тот и я.

* * *

как качаются фонари лестничные пролеты суток
опустели                                  перед снегом

* * *

нож ищет женщину
намазать хлеб ржаной
ее грехом и мукой о ребенке
заржавленным и одряхлевшим,
да и не лезвием уже
размазать медный звук по векам
трубы ли... горнего мальчишки,
как в детстве, трогая ладонью
плечо, сказал:
я спрятался как бы промеж
еще двоих недостающих ребер
монеты у тебя во рту
спрятался               ты теперь
виноват.

* * *

вся наша надежда                    на вас
на то, что вы
ну, в общем, сами всё понимаете
и когда мы официально объявим о начале Армагеддона
вы сами
перекроете воду               газ, аккуратно запрете квартиру
ключ поло́жите под коврик да и                      еще
НЕ ЗАБУДЬТЕ ВЫКЛЮЧИТЬ ТЕЛЕВИЗОР!

* * *

стрела    пробивает хитин Тэмучжина
адриатика обрастает светом в дальних покоях
дряхлого дворца седой арлекин
склоняется над шахматами для гаданий
сверчок верещит с неба валится снег
ветер слепит, зима, смеется картограф
январь линии электропередач крепкий чай
январь ветер крепчает Господь спит

ДЕТСКИЕ СТИХИ

выйду из дверей в осеннюю мглу заскрипит колесо
мир на подводе уедет в Архангельск
стану перекрестясь стану ждать сяду в плакун-траву
буду смеяться весь день               сердце мое
маленьким стану               вернусь               высоко навсегда
в небе сожгли колесо вернись
выпей черного молока архангел вот принес
нет мама                это птица просто
осень конец и всё

        *

вечно холодно в темном осеннем пальтишке
прошлым январем, всех
нелюбимых хотя бы раз
в год водят в кино на вечерний сеанс
с шоколадной конфетой в буфете - "счастье",
как говорит незнакомая девочка
подъезжая к окну                                     снег падает, зима

        *

вот убегу от вас на небо говорит мальчик
стану ласточкой                спрячусь в соседнем мире                            никто
не найдет никогда                            девочку-ласточку встречу
несколько лет                                      дети
молодые воспаленные небеса                               так

        *

жили они вдвоем                                детей не было
нечего и рассказать жили                   умерли врозь
пустой дом раскрытая книга
сигаретный дым на кухне под вечер                           телевизор. в восемнадцать
сделала аборт                                 было очень больно                                 летом
всегда ездили на дачу. к морю? да нет, не было таких денег
никаких проблем с путевками в пионерлагерь
с двойками в школе                                 мальчиками девочками
неудачным браком                                 не на кого обижаться, что не звонит
родителям.                                                                     после его смерти
как ушли гости присела                                 на угол табуретки
полотенце в руках                                    подумала                                    дети
и на похороны не приехали не позвонили                                 дай Бог счастья
дай Бог счастья, Господи, дай Бог счастья

        *

кто охраняет пустые границы?
а я бессилен                                 потерял сердечко
женщина плечи                                 укутаны в виллайне
у заклеенных окон в темный
индустриальный воздух почти европа а я
не могу ничего                                    за окнами ветер
птица летит                                    война будет я
боюсь                                 из минска
радиомаяк скликает с Запада тьму Господи
я так боюсь                                  а женщина в платке любовь
ребенок молоко пропало                                 ни единого
выстрела на границах
сумерки еще сутки                             и всё                             а я
ничего не могу                         сердце мое, Господи где брат мой Каин            не успел

        *

вот книжка для маленьких о том
как ничего не было, очень
любил ее                                 мертвого родила                                ребеночек
слезы на губах не обсохли

* * *

душа облаков говорила: смотри,
даже малая птаха
хлеб печет к Рождеству, значит неправда,
что заплутают волхвы, что чужой стрелок
расстреляет журавлей - вот что снится
стареющему Леониду в захолустной
гостинице "Фермопилы" и нет
сил как халат запахнуть окно
всякую боль зашептать, лицо повернув к Востоку
зашептать зашептать Гомер пустоты муэдзин

* * *

в сердце тебе:                               темные сигаретные блестки
в сердце тебе: отгадай, отгадай
старая любовь твоя                    хрустальная осень
в сердце тебе                                незаконнорожденный свет
дождь осенней ночью вот что в сердце тебе
ветер тебе старая твоя любовь
двойник твой тебе ветер, сквозняк
губы запекшиеся                         утром белый снежок
сердце-солнышко                       дымящаяся чашка с кофе
лето в сердце тебе,                                       короткое довоенное лето
в детстве, в ласковое тебе сердце                                 один, два, три
такта в Божье тебе лето когда
первая любовь последняя                                 в сердце тебе

* * *

осенние леса в неких местах
нигде, к северу отсюда
шепчущие, вздыхающие, все те вещи
обычно безмолвные                                           и случайные, так
что ты должен считаться с ночью слепой
озябший птенец Ковчега в обломках
скрипичной скорлупы глубокой ночью
кочующий по северным морям                                 Готланд
провинциальный мир накануне зимы ветер
вздохи бормотание шепот                                     в другом месте
всё, вероятно, повторится                       когда наши дети вырастут
нам придется с этим считаться

* * *

прокуренное небо, облачность
и ветер, снотворные зимой привычные
размолвки                                     изо дня в день
хмурое утро                                  те, кого я предал, серп
зимы, разгрызающий ятра, серп                                      прокуренные
легкие небес пусто                      и холодно в сердце этим
утром как                                       на непроявленной фотокарточке с которой
они еще улыбаются в то солнечное лето,
те          кого я предал

* * *

О.П.

утро поживает зимой благодарно
пока всё кончается хорошо или плохо
как поживает утро зимой спросила меня моя
старенькая мама взглянула
в зеркало и заплакала еще
мы становимся старше -
беспомощно и надолго
пока всё кончилось хорошо или никак
утро    недолго живет зимой одна из железнодорожных
ветвей по ту                                     сторону окна
качается маятник хочет в меня                                     вместо души
хорошо                               плохо                               или никак
и сколько лет кукушке и все стареют
любимые плачут, меняются, умирают
такое спокойное                                     зимнее утро, в зеркало
глядит моя заплаканная
старенькая мама                                     скоро закипит чайник
как-то так вышло, что все мы поживаем
хорошо                               плохо                               или никак

сердце: часы

город в этом сезоне напоминает клепсидру
мелкие капельки легко
сквозь все перипетии буквального перевода
понижения в чине
проникают в новогоднее сердце невесомая
летящая иллюминация
несет меня к тебе
выше

* * *

А.Б.

                          влюбленных четверо в четыре сердца
                          стучат в четыре двери
                          четыре двери                                    Запад Юг
                          Восток молчи                                    безветренная ночь
                          те кого любят они не спят мы же
                          всё любим их вокруг
                          циферблата по кольцевой             линии нас
                          снова стало четверо нас было десять тысяч
                          в безвременном огне в октантах
                          они не спят не хотят уснуть всё та же
                          без четырех глухая ночь в четверг
                          глиняные свистки холодное солнце
                          в патроннике, позавчерашнее семя,
                          прицельный стук в четыре дня
мама кто они те кто не спит когда мы все спим и ты
и папа и я кто они мама те кто спят четверо бессонные
врата четырех

* * *

с легким сухим треском
рвется паутина февраля

кто-то маленький
выдумал себе Европу
чтобы в ней жить
но так и не пожил
потому что смерть не спит
всё оглядывается на твой дом
и мяукает как кошка

* * *

одни                                    сторожевые стаи равнин, да
                                             осторожные                    как мама
незнакомые выстрелы      в дождь
на опустевших ночных полигонах                                     чужие страны там
у кого                    одна только медленная любовь
обратных лет

* * *

a teaspoonful
of my snow-white heartache
in your morning coffee

* * *

ни в одном падеже языка на котором
хочется говорить по утрам
вместе где мучаешься от жажды
где ты без тебя
бредешь по уменьшенным листьям бессонниц
нет и не было рифм
где во сне без меня качается
качается света кораблик
кто-то всё время плачет
никак не может успокоиться
где зима еще где комната
где тоска живет

* * *

небеса измятые переполненные снегом над
любовью над безмолвной зимней
Америкой лежащей вокруг много выше стропил
сигарета, дрожащая в твоих пальцах, бессонный
снег повсюду    и снег без сна.
ни единого слова любви, индустриальный
европейский ноябрь молчащие двое
в комнате
в военной тишине комнаты

* * *

две зимы одного года внутри
похожи на две сигареты
без огня раскуренные друг от друга, но
ничего не бояться, научившись видеть
как минутный воздух
стареет вечером в легких, - зима
одного года и в небесах небесных
впрочем Бог внутри и с изнанки шитья
мы похожи на нескольких разных
людей совершенно разных похожи как дважды
двое зеркал эти ангелы амальгамы мокрые ветви
день вседержитель кровотечений ветер Шеол

* * *

их окружают
десять тысяч вещей
неизвестных обоим
для них ночь - вода
а день - молоко
они танцуют и двигаются там, в темноте
они еще ничего не знают

* * *

Т.П.

мальчик-арп господин тишины
слушай меня говорит нож
сею свет смерть и ветер
медленное лето        ветер ничего
не слышно
мальчик-арп владелец души
теперь уже живущей
в нигде
ловит птиц и молитва маленьких рук
в лимбе где травы и солнце
страницы страниц
все дни                         любовь

* * *

ногтями по сердцу серпом светом снега, волки
страшные волки гадких упрямых
непослушных детей, уносящие их
за далекие зимы морей за всю темноту в напрасной
глупой надежде спрятать укрыть
от стареющих взрослых с серпами в руках, от кары дряхлых
взрослых с сердцами в огромных ладонях
правых рук от которых некуда убежать
спрятаться ключиком завести второе
сердце свое как подобие прежнего дома
ибо ребенок ребенку
не человек и серп твой заточен и быстр
и      о т с е к а й      ж е
ибо правое сердце мое соблазняет меня

* * *

задумчивый мальчик в очках
склоняется над разрезанной кем-то
картой, терпеливо
соединяя края тридевятых стран
ничего говорит он ничего
вскоре мир снова обретет целостность

* * *

холостая стрелка застряла в зимнем
нидерландском аверсе с озябшим
до состояния двойки орлом, быльем поросло
холщовое спиртное предпрошедшего года, ночная
осенняя паль на дворах норманнов,
накинутая на несколько лет
петелька, как бы налет спиц,
спящих царевен кто в женский мех
кутает селезенку.                                     друзья
старинные друзья снова вместе
в телефонной полости кроветворной связи.
письменный реверс Асперна, скальпель в прожилках
порастающий будущим.                    ветер в ивах,
вор в ночи, безуспешно пытаясь
безусловно вырвать набрякшие сквозь девичий мех
кровяные ходики, птичьей стаей
набежав в прореху или еще один,
не приладив руки, кому наипаче
плачется утром - сырой голландской слезой,
нидерландской стрелкой, ползущей к лету:
ни один еще ни один не стрело́к
еще чего доброго сигарет                                     никто
намертво кто-то встрявший что дело к ночи
ни один в полтора часа кромсающий верх
кромешный грифельный верх холостой
твердой монеткой с угла квартала

* * *

дождь всё время ходит впотьмах
по узкой тропинке капели
хлеб изгнания из твоего государства
ничем не пахнет
черствеет к утру

* * *

снег падает торопись падает снег
звезда горит торопись горит звезда
так любовь безымянна и невесома
что и дело в сумерках загорается свет
и булавкой английской в суконное сердце
что ни вечер соскальзывает звезда
мы еще узнаем себя и друг друга
по вещам, комнатам, именам
но любовь безымянна.          и вера зовет во тьму
но счастливого Рождества тебе удачной охоты
долгого детства, счастливого тебе Рождества

* * *

                    Кошка говорит. Что кошка говорит?

        1

ты оборачиваешься
медленный день как потухшая сигарета
не умирай маникюрные ножницы боли
состригают волосы с лобка
в теплой еще постели

        2

маленькая марика рёкк у окна
нагишом отражаясь в зеркале руками
приподняв груди произносит
по-немецки четыре слова
сахарин снег зима саркома
тогда ты оборачиваешься

* * *

надтреснутый дребезжащий ввиду резко
захолодавшей вчера погоды, декабрьских
континентальных ветров, школьный
звонок в полупустых освещенных
классах; во время кориолисовой
зимы с астрономии отпроситься
домой, после ужина постепенно
складывать один и тот же
пасьянс, сходящийся к перемене дат,
другие                                     сутки назад
по глухому окну темноты, еще
сжимая пока наощупь пищащий
белый в холодных пальцах мелок, тогда
еще оставляя те же и те же
следы, что и спустя другие
годы дни когда она ждала его а он не вернулся
на несколько лет раньше, чем предполагал
в детстве, на эти трудные годы раньше чем она
так и прождала его осталась одна

* * *

        1

жирный грифель
над падалью кириллицы

        2

разговор через много лет в твоей речи
появится    чужая гортанность согласных вероятно
окно будет открыто в щебечущий    летний
европейский город например кёльн люди
не помнят друг друга так долго и верно
как вещи

        3

каждое утро вокруг моих глаз
собирается сеть трещин
черная телефонная трубка
до краев наполнена короткими гудками
мы передавали последние известия в Европе

* * *

толчется сталкивается во тьме муниципальный транспорт
за левым сердцем мы бормочем
свои считалочки и просьбы
не умирай не надо Боже
не уходи не надо больше
но отвечал                               не слово                                ни полслова
м о я    л ю б о в ь    д о    п е р в о й    к р о в и
два левых сердца молча бормотали
двум правым быструю автобусную сказку
скорость росла и пешеходы во всем городе закрывали двери
люди у нас внутри закрывали наши лица руками

* * *

Т.С.

утро зима это вспоминается с трудом
транспортное тяжелое небо над восточным берлином
неразличимое начало дней где живут злые слова
далекая музыка потрескавшиеся зеркала оборонительных войн
вермахт атмосферных ветров холода наползающие из Валгаллы
два тела берлина пуповина последней,
великой войны, зима, и это трудно, но дети спят, дети спокойны, нет
это мы плачем под утро на кухне мертвая пехота любви, последние
солдатики игрушечных андерсовских войск в детских нелепых мундирах
прежней небесной польши с винтовкой и саблей со Стягом
Статновым против воздушных умелых
существ тотальной войны с эмблемами НАТО на светящихся фюзеляжах
в черном от смерти и радиоперехватов в солнечном нестерпимо синем
небе апреля и да отвечает это тебе новое небо недолгого мира
над Нашим с тобой берлином

* * *

делая это за деньги                    но не здесь
ночные новости в номиналах эфира                    не-
точности синонимов в обратном небе
здешняя часть жизни но как знак
или его часть -
в поисках, играемых с конца
к началам в                    неугаданных числах если бы
руки как у того декабря и глаза                                     закрыть
запрятать лицо                                     в противо-
положных руках и ладонях                                     и выглядеть
старше и глаза                    закрыть на сердце
как случается в не-
раздельно принадлежащем мне
неотремонтированном времени,                                     одно
ясно: утро всех вечеров древнее, если не
удачное лето холодное лето,                    значит
мы ведем наши поиски в неверном направлении

* * *

Снится блудному сыну                               вот,
починил он игрушку, что сломал в детстве, -
всё исправил, всё приладил на место.

Это ли станет ложью, это ли
ничему не поможет?

Такая странная верность ненужной доле
скудного, нищенского наследства,
этой плюшевой мелюзге с клочьями ваты,
шевелящимися от личинок моли.

Стариковская память
забытой в песочнице куклы, заросший
сад, наизусть, навсегда
застывший теперь в перфектном прошлом, эта
одинокая дачная местность - всё
что осталось от нескольких лет
проведенных с мамой.

Станет ли это правдой?
Поможет ли это чему-либо? - так
думает человек,
внезапно проснувшийся посреди ночи
от отсутствия рядом
плюшевого медвежонка.

* * *

кто болеет и умирает кто заболел, простыл по какой-то
дурацкой случайности, ангина как в детстве кто
звонит раз в год в день рождения, чья мама                    носила
серый пуховой платок гуляла с ним в парке кто всё-таки
заболел, а мы состарились пока его не было,
и никто                                     не встретил его когда он вернулся всё-таки
домой                    и если
никто не вернулся, то всё равно темно и никто
и всё еще искал, искал                                     по всей земле

* * *

        1

осенние адреса                             ночные
международные переговоры                         с берлином

        2

на мостовой, на проезжей части
все умирают сами.                               осенью
патрули на дорогах;
тревожно тебе.                    прошли дожди
к началу                             последней войны

        3

полосы на мокрых мостовых.
ровный непрерывный шум
на пустых переговорных частотах

        4

детские лица ранних детей
плачущих ночью мешающих спать
поздним и мертвым родным взрослым -
отражаются в веках

        5

Спи, маленький. Нас ждет трудное время
кто поет                         далеко,        в Европе.
мир отразится в реке.        светает.

        6

на Рождество под елкой
плачут, горят втайне от мира
голос мамы                 тело отца                         потом всплывает
глупый тот стишок о глупой синице
что чиркает спичкой о Рейн
и подносит ее к Рейхстагу

* * *

О.П., Я.В., Д.К., Д.Б., Д.В.

возвращение нас в другие места
течение вод в секторах ветров
поминальная стрелка, целостность и целитель,
минутные пули опасных и огнестрельных
войск далеких и три часовых лица
постятся еще никогда до третьих
братьям моим сторожей, саламандры костра Петрова,
три головы петуха, три неба.
правые руки проконсула дни волков,
ветра овидиевы, возвращение всех
в те же самые вещи вчерашних и вчерне дней
но слова этих слов не предшествуют ничему, но это
древняя ложь, и слова предваряют слова, и волк
возвращается в дом человека и как хозяин
входит в него и живет в этом доме,
где небо троится, где мы никогда
всё еще никогда и руки проконсула плачут

* * *

дети                     жалеют Бога за то
что семья Его жила бедно
и не на что было                       покупать игрушки

* * *

Тане и Алишеру

и вот я                     закрыл
эти глаза закрыл
с наступлением снега множеством век
вот и закрыл и эти глаза
человека, добывающего голод и хлеб
для жены и детишек своих и закрыл
эти глаза на смерть, неверность и страх
свой закрыл тысячью способов закрывания глаз
и увидел: закрыты их книги
дети уснули к утру, слова бесполезны, мы
впрочем устали.                               за этот день
мама умерла                                       отец постарел

* * *

        1

воздушный шарик
темноты
карабкаешься по ниточке вверх
пока еще есть время

        2

среди лестничных пролетов
мяучит кошка
мучимая
смычком зимы

        3

всю ночь медленно
шел дождь
днем превратился в кружение
отряхивая с зонтика снег
по лестнице
письма
о любви

        4

сердце обвязано
золотистой ниткой
дергает кто-то из темноты

        5

ночь
согревает яблоко сна
в озябших ладонях
восковое тепло

        6

возьми поезд "А",      "Б"
или любой другой
не надо говорит
не уезжай

        7

помнишь я
не говорил тебе о любви
где жило-было время
но всё превратилось в тишину
в шаги тишины

    P.S.

                    когда зима
                    очиняет карандаш темноты
                    всё вокруг
                    усеяно белыми стружками

* * *

постоянно крадучись за нами, вспять,
не пойму я кто он такой все дни
ищет нас,                                 служит за нас семь лет
на семи потоках направлений и поворотов,
в неевклидовой тьме телесных углов, назад
удаляясь от нас, вроде бы никуда, навстречу,
постоянной зимой натравливая на нас
зверье холодов, быстро ведет к нам,
без состояния следующим причинам, он -
постоянный хронист, рукою раввина, вспять,
в спину нам поедающий                                   наше сердце

* * *

Т.С.

родина суд
где взвешены наши тоска и неловкость
на маленьких чашечках совпадений

* * *

не вижу тебя,    не много
и ни о чем сказать не имею
яркая ночь машинка
кофе варится время
дрянное лесное сердце
уехали с Богом в машине
ночью варится кофе
плохо ярко не вижу
вдвоем плохие в машине
в Божьей быстрой машине
варятся в кухне воды
но этого я не помню
глупая любовь под зиму
в плед закуталось сердце
зимний холодный кофе
поезда далеко завтра
сигарета последыш ночи
не тебя не вижу все
люди заодно один
и один Бог завтра и всегда
за всех

* * *

небо черно над элладой но я обознался
ошибся не заметил как почернело
небо над молодой элладой год кончался
ты не узнала меня, в газетах
писали о нас, что мы двойники друг друга
ты не узнала меня. наши отражения жили
в зеркале общей ванной.                              мой двойник в коридоре
вечно смотрел в детский лес городского парка
где все листья упали во все реки и ты права
и сон твой в руки наши и тьма
черное небо эллады ангелы там стоят
летные поля застыли зима, небо черно, и я
обознался,      эллада