Всё, всё – да станет лёгкой пылью
Под солнцем, не уставшим жечь!

А. Блок

Перечёркнуты строки. Молчанье.
Но, слежавшийся дёрн шевеля,
крот – подсобник, толмач и начальник –
роет злую нору северян.

И метели аркадского пляжа
рвут в Петрополе петлю из рук
посреди сатанинского пляса
и высасывающих разлук.

Безвоздушная спаянность, пустошь,
притирание полупустот.
Назубок, – деловитый и шустрый, –
эти тяготы вызубрил крот.

В подземелье тринадцати лет
одичания и вымиранья
землерой продолжает обет
беспросветных трудов и молчанья.

Ни надежды, ни памяти нет.
Но так сжата когда-то пружина,
что уже не нарушить режима
и не выйти на режущий свет.

Тайный свет в подземелии брезжит.
Но об этом, ослепнув, молчи...
И земли достигают всё реже –
бесполезного солнца лучи.

Короткий нечленораздельный крик.
Какой-то клапан
сломанного тела,
как тряпка,
тлеет
в полной темноте.

Тень на полу –
полуживой паук...

И – снова! – нечленораздельный звук
плетения
чего? – словес?.. тенёт?..

Приснилось?.. Нет?..

Нет, наклонись ко мне –
шепчи, шепчи, шепчи!..
Ни спичек, ни свечи,
ни лампы на стене –
нет!.. Наклонись ко мне...
Нет, наклонись ко мне!

Имя было – нет.
Тело было – тернием!
Наклонись ко мне...
ТЕНЬЮ?

Нет! И тень – в огне...
Без креста за пазухой
наклонись ко мне...
СКАЗКОЙ?

Но когда так жжёт,
то и сказка лжёт.

"Правда?.. то ж – брехня!..". Зевая,
сдобная и тучная,
наклонись ко мне
ЖИВАЯ,
скучная!

Поднеси большой кулич:
"Кушайте, Илья Ильич!".

Как в Одессе сук – комет
в небе!
"Наклонись ко мне,
мой свет!.."

Лебедь.

В снег зарыться?.. Завыть на луну?..
Я тебя на зелёном лугу
вижу (это – не явь и не сон!)
в окружении красных знамён;
к белой кофте припал паучок:
перламутровый красный значок...
И кирпичная медь над Днестром!..
И костёр!.. И комедь!.. И сором...
Зеббы поднятых туб... И восторг
твой, хохлушка, колдунья, комсорг!..

Физрук карабкался на купол,
как альпинист на Эверест.
Весь интернат глазами лупал.
Над интернатом серый крест
стоял в таком казённом небе,
в таких казарменных парах,
что был похож на мебель
в церковных погребах...

Шептались девочки смущённо...
И стал физрук героем дня.
Давным-давно. Во время оно.
Когда ты предала меня.

Пекло. Текли, как тёлки, целки.
Село закутывал пожар...
Стояла церковь.
Стал спортзал.

Но, незаметно для начальства
сходя по доброй воле, Бог
бил между нами часто
потёртый волейбол.
И посланный твоей рукою
мяч ангелы бросали мне!..

Той церкви со святой игрою,
той службы, тех уроков – нет.
Сапёры сунули под кладку,
как нож под сердце, динамит –
и пошла вприсядку
церковь-инвалид!..

Крестились чёрные болгарки.
Молотобоец бил и бил!
И кривой турецкий яркий
серп на небе водрузил.

В семислойном пальто,
посеревшем от шлака и пота,
я – как будто замена кого-то,
то есть просто никто.

Пригибаясь к земле на бегу
тяжело и устало,
вдоль состава,
раскалившего ржавый скелет,
суетясь, я никак отыскать не могу
твой квадратик, твой свет.

Тело – платье – стекло –
ореол.

Кто тебя приобрёл
за бесценок?
Азиатский орёл?
Косоглазый ясачный бесёнок?
Или вольный стрелок?..

Позолочены пряник и кнут.
Под стеклом – ангелочек в оправе...
Подскажи: в чём меня упрекнут?
Вот припомнят, вот громко икнут
и открытку отправят...

За невнятицу и немоту,
за знамёна
в подозрительных пятнах
я – замена,
знаменитое пятое
колесо у тебя на запятках
с деревянной заглушкой во рту.

Презирай меня за неактивность,
монастырская дева-комсорг:
семь слоёв на костях – не Аттила!..
Я – (цитата) "пятно и позор,
гниль и плесень всего коллектива...".

Подними комсомольский билет,
как монашка жестяночку Спаса:
я – зараза
в показательном монастыре!
Но "шпионские" точки-тире
не прочитаны силами класса,
у "шпиона" ж – молчанья обет.

В отдаленьи маячит якут.
Разбрелись у Макара телята...
Подскажи: в чём меня упрекнут?
Вот опомнятся, вот упекут
в изолятор.

Что может быть смешней и проще,
Когда (опять после обеда!)
Ты снишься мне – больной и тощий –
На белой наволочке бреда!

Прошу тебя: глотай лекарство
И приходи сюда скорее! –
Твоё весёлое лукавство
Меня, я думаю, согреет

Верней застиранной рубахи...
Опять сквозит из преисподней.
И осовевшие монахи
Храпят – ну просто страх Господний!..

Мне надоели эти кельи
Святой обители парканской...
Не скоро будет новоселье
На лысой горочке парнасской!

Так заходи ж, приятель, в гости!
Покамест здесь не пахнет раем.
Мы час-другой сыграем в кости,
А там – побалуемся чаем!

Урок истории СССР.
Скрипят директорские ботинки.
Рисуют параграф стальные перья:
"СМИРЕНЬЕ... ТЕРПЕНЬЕ...".
За парту комсорга чертёнок сел,
разглядывает картинки.

Не перекреститься девице: грех!
А чёртик температурит,
дурит и проваливаться не хочет;
как комнатный кочет,
чулок щекочет
(комсорга – увы! – разбирает смех)
и крутит, нечистый, дули!

"Терпенье (параграф второй, пункт пе) –
запишем! – залог спасенья!.."
(Рай на чердаке монастырским крысам!)
И чёрт, как понтифик, лысый
над кафедрой директрисы,
как пьяный шахтёр, заслонил портрет
и рожки для украшенья
приставил! Комсорг умоляет: "Сгинь,
нечистый: будь человеком!..".
Но тщетно! – шахтёр проявляет буйство:
портрет подмигнул!.. Караул! – кощунство!
Где педагогическое искусство?
Где ("Смирно!") смиренье?.. терпенье?.. Аминь!
Чертёнок закукарекал.

Игуменья гимн недопела.
Отбила такт на каблуках
и окаменела
с военной указкой в руках.

И падшая дева-комсорг,
как падчерица из сказки,
выходит за дверь, под которой парторг
настроил болгарские глазки.

Помилуй, Господи, душу
рабы Твоея!

Ох и душно,
ох и скушно
на уроке бытия!

На подсобные работы
("Господи, прости! –
мне обрыдло всё до рвоты...")
отпусти!

На лестничной красной площадке,
где пыльная пальма торчит,
кумир собирает манатки,
и каменный китель трещит.

"Что там у кумира внутри?"
Подумав, канатом связали,
и – "ра-аз!.. два-а!.. три-и!.." –
взяли.

...Где ты, моя комсомолка?
Умолкла?
мотаешься? спишь?..

Твоя голубая футболка
мерцает из взорванных ниш.

Эпилог

Сколько тебе лет?
Двадцать ли? тридцать три?..
Младше тебя Тибет.
Крикнешь – и длится крик,
косноязычный бред:
Дерево – Кипр – Крит!

Сколько тебе лет
ни было бы, Лилит, –
старше тебя позор
поз и словес туман.
Слёзы твоих сестёр:

"Муж!" – "Man!" – "Mann!"

Красный состав. Свет.
Огненный нимб влас
рыцарь воспел. Вслед
рыцарь воспел власть.
На кулаке – кастет.
Над головой – флаг.
Не соберёт костей
лютый Кащей – враг!

В морду его бей
и забери казну!..

Ну? Хорошо тебе?..

Мне же пора ко сну.

Месть у тебя в крови.
Рыцарь и дева – масть.
Перелистай клавир:
"СТРАСТЬ... ВЛАСТЬ...".

Сумма пустых затрат
Пусть не волнует вас!
Перечитай трактат:

"СТРАСТЬ... ВЛАСТЬ..."

Зеркало – вдрызг! Прощай.
Эхо – под переплёт!..

Вот по реке Почай
голый герой плывёт.