Море и девушка,
которая лепит статуэтки.
Она только мечтает стать скульптором.
Тоска и нежность.
Глупая мечта, простёршаяся до горизонта.
– Нет, я не буду скульптором,
я буду врачом.
Стыд творчества.
Но как обрести своё место в мире?
Крым, падающие звёзды
и голубые волны.
И снова руки в глине,
и снова гончарный станок.
Он встречается с ней,
вынужденный переселенец,
и вспоминает другие скульптуры,
что стояли на улице Ленина,
переименованной в проспект Рудаки.
Куда они делись в результате войны?
Кто уничтожил? Разбил? Разломал?
Наверное, много надо было проявить усердия!
В это время в Таджикистане
прорвало Сарезское озеро,
и оно затопило Вахшскую долину,
рабочие Яванского азотно-тукового комбината
открыли заглушки, и газ пошёл на Душанбе,
и самое главное:
сосед Сафар свалился с крыши на кол,
сидел неделю
(Дети спрашивали: "Эй, папа,
что ты такой грустный?" –
""Скорая" не отвечает!"),
пока не умер мученической смертью.
Да, его многие не любили на улице.
Теперь он тоже вынужденный переселенец.
Волны, взмахивающие гривами,
со стоном ластятся к ногам.
Блюдут верность берегу.
Крым и девушка,
которая лепит статуэтки.

В 1975 году при раскопках андроновского могильника
у села Преображенка Новосибирской области
был найден хорошо сохранившийся средневековый меч.
Изделие относилось к числу случайных находок
и было извлечено чуть ли не из-под дёрна.
В 1977 году в Государственном Эрмитаже
меч был тщательно расчищен,
при этом открылись
выложенные серебром украшения рукояти
и инкрустированная
двусторонняя надпись в верхней трети дола клинка.
Благодаря расшифровке
исследователи получили следующие слова:
Nomine Matris Salvatoris Eterni
Domini Salvatoris Eterni,
а также
Christus Jesus Christus.
Что можно сказать о дате их?
Курсивность мелких форм,
заметная в лигатуре,
указывает на конец XII века,
с другой стороны, довольно правильная основа крупных букв,
среди которых попадается изысканная каллиграфия,
немного приближает время надписи
к середине XIII века.
Наша находка подталкивает
к более расширенной датировке мечей
с руническим орнаментом,
ограничивавшейся ранее XI веком.
Как получилось, что клинок, изготовленный
где-то в Западной Европе,
оказался почти в 5000 км от места производства?
Возможный путь странствования,
по мнению исследователей,
таков:
Рейн – о. Готланд – Новгород – Подвинье –
Пермь – Среднее Обь-Иртышье.
Находку Преображенского меча
можно расценивать
как новое важное свидетельство
о торговле новгородцев с югрой,
процветавшей в XI веке.
Обмен с югрой,
по достоверным свидетельствам восточных авторов,
происходил как бы заочно.
Жители Урала и Западной Сибири
избегали непосредственных контактов с пришельцами,
оставляя свои товары в определённых местах
в ожидании ответного дара.
Если тот не подходил,
они в знак несостоявшейся сделки
уносили и свои вещи.
Очевидно, и наше оружие,
отвергнутое покупателями,
осталось на месте лесного торжища
на многие века.
Такова версия учёных.

Убить брата-алкоголика,
завернуть в шмутьё,
положить в соседней комнате
и отправиться в рейс дальнобойщиком.
Мёртвый брат будет сохнуть месяц, два, три, год,
пока не превратится в мумию.
Труп высохнет,
а Толян будет делать рейсы.
Он очумеет от ужаса и одиночества,
а когда придут ремонтники,
обнаружат в квартире то, что раньше было человеком.
И тогда Толян сдастся в милицию
и получит срок.
Его спасут положительные характеристики с работы.
"Просто наступило мгновенное затмение гневом,
и моя злоба оказалась в руке с ножом.
Я вонзил свою ненависть сначала
в живот, потом в грудь, потом снова в живот,
пока Володька совсем не кончился.
Он был действительно глыба безделья и алкоголя.
Пил каждый день, портя нервы.
Так возмущение постоянно переполнялось через край,
пока моя душа не сверкнула в полную силу.
Я его убил, а потом пил чай с хлебом,
понимая погибель тоски.
Так существование замедлилось
и стало издавать длинную ноту.
Я кушал чай с хлебом,
и существо моё состояло из полной потерянности.
Мы были вместе, и я его не выносил на мусорку.
Даже не снились сны с настоящими приметами.
Я работал, нося тяжесть в груди.
Потом в тюрьме стал рассасываться грех.
Я работал вслепую, чтобы отчаянная
и гнилая мысль не проникла из космоса в голову.
А потом стало отходить из моей тупой души.
А когда освободился, мне вернули трудовую медаль
за дальнобойные рейсы в течение
длительных лет на благо экономики".

Утром окопал мандариновые деревья.
Потом лежал в шезлонге, глядя на воображаемый залив.
Надо бы ещё придумать кита.
Можно ли так, чтобы фонтан бил на пять метров?
Потом пил чай.
На крышке фарфорового чайника
было написано: "С праздником!"
Кота не надо выдумывать.
Герой, сегодня забил крысу
и принёс трофей под лестницу.
Весь в опилках.
У камина созерцал огонь.
Это я о себе.
Спать на даче у моря
и просыпаться с легчайшими изменениями погоды и времени года:
апрель, июнь, август, сентябрь.
Если бы я был японцем:
сколько бы всего случилось, произошло, исполнилось за это время –
от первых бабочек до цветения груш,
от навозных жуков до сезона соловьёв.
Восклицательные знаки Дальний Восток не одобряет.
Жду дождь,
чтобы посмотреть, что же станет с заливом,
нарушится ли, хоть раз в вечность, геометрия горизонта?
В горах линия изломанная.
(В горах вообще никакой линии.)
Жду небесной воды, жду грома,
жду капели на побегах,
сырой земли,
чтобы сказать:
Гефсиманский сад под дождём.

На общем собрании жильцов дома Ленинградская 24
выступила Антонина Сергеевна Коломейцева,
и вот что она сказала во время выступления,
так, что соседи затаили дыхание:
"Человеческий фактор ушёл в сторону
перед лицом регулярной наживы,
когда каждый гребёт что ни попадя,
и только отдельные представители
довольствуются добром для ближнего.
Нынешнее состояние человеческой природы
идёт по нисходящей, потому что дети
на 90 процентов больные
с изъянами органов.
Окружающая среда в горячем кризисе,
мы её уничтожаем без совести
на потребу себе, не оставляя ничего потомкам.
Степень пьянства дошла до точки,
и человек на основании градусов
совсем звереет.
Девушки, тёплые существа из прообраза Девы
работать идут в проститутки,
до пресной привычки огрубляя свою милую сущность.
Положение экономики, угнетённое полным неразумием,
я имею в виду начальство, которое шикует,
когда цеха стоят,
до мерзости запустения.
Советские старики имеют слабую пенсию
за то, что отдали годы и здоровье
государству, в котором родились.
Всё идёт неправильно и не от души,
идёт отчуждение на взаимной основе.
Москва взяла львиную долю,
чтобы не было катаклизма,
а остальная Россия в недоумении.
Я не против столицы, она
должна иметь концентрацию лучшего,
но складывается большой дисбаланс
и не в нашу пользу.
Лично меня тревожит компьютер:
он может высосать все наши знания и богатства
на базу основного банка данных,
который в Америке.
Надо приложить ум, чтобы была
своя секретная схема, которая
как информационный магнит
притягивала к себе данность.
Я говорю от простых людей,
мы не глупее, но в нас нет
шикарной хитрости,
зато кость шире по существу дела.
Не надо уже огненных революций,
по которым идёт взаимное истребление народа
по примеру классовых ценностей,
но наверх надо производить
до мозга костей наших
основательных интеллигентов.
Когда в эшелонах власти
имеется медвежий абсурд,
получается, весь народ бьётся головой о потолок,
как рыба о лёд,
в то время как живой ум блёкнет
во втором существе,
ибо закован в обстоятельства
неточной постановки вопроса
о реализации личности
в масштабе государства.
Надо ядрёней фильтровать,
чтобы отметившийся был на свободе власти.
А то идёт вялотекущая проблематика жизни
без большого рывка вперёд,
как будто учим новый язык,
но не можем заговорить
главными понятиями, чтобы
мы почувствовали стимул существования
во много раз к лучшему, чем сейчас.
Мне очень жалко русского человека,
сколько намаялся он за свою историю,
как никто,
и всё потому, что сам желает заглянуть за край,
не имея меры,
а сейчас общая картина так изменилась
из-за факта, что земной шар один
и перешагивать некуда,
только через себя,
а тут начинается тот беспредел,
в который мы вошли не вчера и не сегодня
из-за своей же бескрайности,
а натуру укротить не можем,
дай нам погулять на всю катушку на воле.
И всё-таки надо же расправить плечи,
чтоб жить с весёлым размахом
на загляденье себе и другим,
мы, дело в том, не умеем мельчить
и развязывать узелки,
надо ему ведь шарахнуть разом.
Но я думаю, как мужики озлятся,
соберутся и переругаются,
и после лучше всегда идёт.
Так и у нас, слава Богу, будет наверно."
Старухи послушали её внимательно
и дали оценку:
"Говорит по существу и интересно,
хотя иногда с упрощением и бессвязно,
переходя что наболело именно сейчас,
не заканчивая строгой темы.
Это надо перевести из народных понятий
на современную философию
грамотных людей,
как её внук Андрей Коломейцев,
что учится в Ростове,
чтобы смог всё систематизировать,
заостряя мысль.
Но положение трудное".
Попили чаю и разошлись.

Альбрехт Дюрер-старший,
отец знаменитого художника,
прожил, по свидетельствам, тяжёлую трудовую жизнь.
Ему было двадцать восемь,
когда впервые пересёк городскую черту Нюрнберга.
И ещё двенадцать
прослужил подмастерьем у золотых дел мастера Иеронима Холпера,
пока не стал умельцем
и не женился на пятнадцатилетней Барбаре Холпер.
У них было восемнадцать детей,
однако выжили лишь трое –
Альбрехт, Андреас и Ганс.
Как и собратья по ремеслу, Дюрер-старший
изготавливал для церквей кадила, кубки, кропильницы,
а для мирских целей – сосуды для благовоний,
металлические бутыли, светильники.
Пережил чуму, войны и скончался в семьдесят пять лет,
что во все времена считалось преклонным возрастом.
Золотой слиток мастер расплавляет
в тигле под слоем угольного порошка.
Расплав переливают в форму,
смазанную домашним салом.
Чуть золото остынет, его вынимают.
Добавки – из меди, серебра или железа,
что придаёт оттенок драгоценному металлу.
Слиток прокатывают чугунным валом в круглую бляху
и её плющат в пластинки.
Из них ножницами вырезают части изделия.
Резцами для гравировки накладывают
углублённые линии узоров.
Теперь на станке всё от будущего кубка или светильника.
Изделию дают остыть, а затем кладут в сосуд
с раствором серной кислоты и варят
на слабом огне.
Ученики твёрдыми щётками чистят поверхность изделия.
Затем полировка и огранка – вновь щётками и наждаком.
Весь сор, скопившийся к концу дня, сжигают,
а золу перебирают, чтобы найти золотые крупицы.
Учеником этим занимался
будущий художник.

Холодная весна: почки не распустились
и пахнет свежей землёй.
Через пару недель запах зелени
будет волновать тебя до одури:
так и хочется совершить какую-нибудь выходку.
Солнце показалось на какие-то три дня,
и огородники с лопатами и граблями
высыпали на свет божий,
но земля ещё тверда.
Пока ещё холодна.
Живность спросонья тянется к новому солнцу.
Вчера обнаружил в комнате жучка.
В форточку каждую ночь влетает сумасшедший голубь.
Смена ориентиров при переходе
одного времени года к другому
начинается с временной потери их.
Тычешься, тычешься, и всё не туда.
Прохладный ветер ведёт тебя вслепую, наобум.
Пора менять гардероб.
В свитере под курткой преешь,
как прошлогодняя листва под яблоней.
В воздухе затишье:
ветки шепчут под вечер его имя – преддверие.
В глубокой паузе природы
явственно сокрыт, явственно сокрыт
образ Антона Чехова.
Даосская пустота поистине чревата.
Люди разговаривали на холоде,
обдувая замёрзшие пальцы,
и вот замолчали,
чтобы чуть погодя рассмеяться друг другу.
Где-то, в этом взаимопонимании трав,
дёрна, ласточек и облаков,
сегодня обитаешь и ты.
Поморосил лёгкий дождь и прошёл.
В этом ещё не случившемся "чуть погодя"
холодная весна: почки не распустились
и пахнет свежей землёй.
Сдержи крик, сдержи крик,
как его сдерживает всё, всё вокруг.

Продолжение книги