Те, кто держали нас за руку, умерли:

Избранные стихи.
М.: Новое литературное обозрение, 2005. – Серия "Поэзия русской диаспоры".

Почему стрекозы?:

[Стихи.]
СПб.: АО "Журнал "Звезда", 1999.
Urbi: Литературный альманах. Выпуск двадцатый.

News:

Стихи. Проза.
Киев: Факт, 1998.

По шкале Бофорта:

[Эссе].
Urbi: Литературный альманах. – Вып.10.
СПб.: Атос, 1997.

"Вы меня слышите?":

Радиопьеса.

в и з и т н а я     к а р т о ч к а

О ВЕРЕ

Брафельд, Кляйн, Крошкин – эти имена были на устах. Эти имена выносили приговор, апеллировали к Богу, своему Богу – Асклепию, добивались пересмотра дела, помилования. И так было не только в городке моего детства. В белокаменной и гранитнокаменной тоже были свои светила. Приходил Брафельд – украинцы называли его "Брахфельд" – и кричал на маму и папу: "Отворите окна, напустите морозу, иначе ваш сын умрет!" И удалялся. За его плечами хлобыстал алый плащ. Таких магов нет в Мюнхене. Некому передоверить свое тело или тело сына. Нет в Мюнхене богов в заразонепроницаемых нимбах. Да, в Империи наука паслась на задворках жизни. Пределом прогресса были кабинет Вильгельма Рентгена да игла Франка. Магам приходилось отращивать особо чувствительные антенны и щупальца. Никто в Старом и Новом Свете не ставил диагнозов точнее. Мы знали слабости богов: кого ласкает Крошкин, с кем чокается Кляйн. Этот сонм идолищ был главней секретарей обкома, потому что без них не выжил бы даже самый первый секретарь. Вспоминая в Мюнхене магов в атласных плащах, я перестаю быть атеистом. Вера – это пертусинный запах в детской, холод чужих пальцев в подреберье, отпечаток стетоскопа на лопатке. Какой же я атеист, если в моей детской ступала нога Брафельда, Кляйна, Крошкина.