По шкале Бофорта: [Эссе.] Urbi: Литературный альманах. Выпуск десятый. СПб.: Атос, 1997. ISBN 5-7183-0134-4 С.55-56.

В конце семидесятых я был свидетелем спора "Пастернак или Мандельштам". Последним и неотразимым доводом мандельштамофила были песенки на слова Пастернака из популярного телефильма: "На стихи Мандельштама шлягера не сочинишь...". От окончательной сакрализации спасла тогда Мандельштама певица Алла Пугачева с ее: "Петербург! Я еще не хочу умирать..."         Втайне я был признателен певице: культ Мандельштама среди порядочных людей становился удушающим...         Про этот спор я вспомнил недавно, слушая довоенное танго "Мне бесконечно жаль". Мне кажется, я разгадал секрет его очарованья. Но сначала слова песни: Я понапрасну ждал Тебя в тот вечер, дорогая, С тех пор узнал я, что чужая Ты для меня. Мне бесконечно жаль Твоих несбывшихся мечтаний, И только боль воспоминаний Гнетет меня. Хотелось счастье мне С тобой найти, Но, очевидно, нам Не по пути...         Должно быть, эталон русской любовной лирики - пушкинское "Я помню чудное мгновенье". Так вот, это мгновенье просвечивает в шлягере: Я понапрасну ждал, Душе настало пробужденье... Как мимолетное виденье... Ты для меня. Мне бесконечно жаль, Я помню чудное мгновенье... Как мимолетное виденье... Гнетет меня. или: Мне бесконечно жаль, И сердце бьется в упоенье... И божество и вдохновенье... Ты для меня.         Даже ритмически выпадающий из переклички пушкинский стих Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты... подхвачен семантически песенной строчкой Твоих несбывшихся мечтаний...         Гениальное и пошлое - близнецы. Они говорят о главном: муках любви, слезах радости, боли воспоминаний. Первое находит слова особенные, единственные, второе - замусоленные, залапанные. Но все равно близнецы неразлучны. Так что, читая классиков, слушая Моцарта или Шопена, невольно приникаешь к чистому роднику искусства - кичу.

Продолжение книги "По шкале Бофорта"