Стоило судье свистнуть, как Онтаренко устремлялся к центру ковра. Ноги и руки становились длиннее, грудная клетка вздувалась, шея набычивалась. Он обрушивался, как лавина или тропический ливень. Противник попадал в непролазные джунгли, в заросли лиан. Начинался Лаокоон, и Онтаренко был одновременно отцом, сыновьми и змеями. Противнику отводилась эпизодическая роль. Любимым приемом Онтаренко был "обвив". Он запускал свою лиану в прорву между соперниковых ног, она обвивала чужую голень, Онтаренко прогибался назад до звона в позвоночнике. Что-то взлетало, парило, плюхалось. Пантомима завершалась хлопком ладони о ковер: противник молил о пощаде.
Атфеев был из хорошей семьи. Он был похож на актера, прославившегося исполнением Гамлета. Короткие волосы, зачесанные вниз, красиво очерченные залысины, водянистые глаза. Все в его фигуре было показательно: бицепсы, трицепсы, лодыжки. С него можно было рисовать анатомические таблицы. И если у тела бывает культура, то его тело было в высшей степени культурно. Он был физическим комплиментом всему роду человеческому. Побеждал Атфеев всегда "чисто", но не торопился этого делать. Мускулы его напрягались так редко, нога была так экономна, что любое телодвижение - взлет брови, выдох, перекат желваков - становилось событием, и можно было ликовать оттого, что тебе посчастливилось быть свидетелем этого события. Но если уж Атфеев заносил ногу, чтобы продемонстрировать классическую подсечку, то в этот миг решались судьбы мира. Каждый член, каждый орган его тела мог в любое мгновенье задаться гамлетовским вопросом и отважно решить его. Атфеев не желал побеждать: это было слишком мелко и суетно. Да он и не делал ничего, чтобы победить. Просто победа сама выбирала его, и он, чтобы не показаться высокомерным, почтительно подставлял чело венку.
Жизнь не должна была сводить Онтаренко и Атфеева и не делала этого. Но у судьбы свой норов. Онтаренко боролся в среднем, Атфеев - в полусреднем весе. В 196... году на первенстве республиканского совета "Динамо" Атфеев завесил на 450 граммов больше нормы. До завершения взвешивания оставалось четыре часа. Тренер накинул на голого Атфеева плащ, вытолкал его на улицу, поймал такси и рванул на стадион. Там он нанял поливальную машину, и в течение трех с половиной часов Атфеев, вцепившись в цистерну, бегал по гаревой дорожке. Сбросил он только 250 граммов в виде пота и соли. Тело его было идеальным, и сбрасывать было нечего. Так Атфеев оказался в одной весовой категории с Онтаренко.
На финальную схватку в воскресенье собралась тьма народа: девушки с прической "Бабетта", милиция, КГБ не при исполнении, подростки с горящими глазами. Ждали праздника, ждали трагедии с катарсисом. Лица у всех были одухотворенными и красивыми. Схватка длилась сорок секунд. Онтаренко взлетел, словно это была не борьба, а прыжки в высоту, все оцепенели, его ноги чиркнули, как ножницы, раздался спичечный щелчок, тренер вбежал на ковер и выволок Атфеева. Тренер плакал. Медсестра кинулась к краю ковра и вонзила в Атфеева шприц. На полуголого борца накинули плащ и увезли на "скорой помощи". Было тихо-тихо. Трещина ли, перелом - все равно это было оскорбительно.
На этом борцовская карьера Онтаренко и Атфеева кончилась. Первый спился, второй стал тренером, написал несколько книг о самбо и дзюдо. Их тогда было несколько, гениев самбо: солдат-пограничник Анчиашвили, вдохновенный двоечник Виталька Икулин, жлобоватый Арон Оголюбов, самый молодой в республике мастер спорта Валя Померанцев. Где они все теперь? Да и важно ли это? Но как замирали сердца, как перехватывало дыхание, когда в воздухе мелькала лодыжка гения и чье-то тело глухо впечатывалось в маты.
|
