* * *

Мой брат таракан и сестра моя муха
Родные, что шепчете вы мне на ухо?

Ага, понимаю, что я, мол, подлец
Что я вас давлю, а наш общий Отец

На небе бинокль к глазам свой подносит
И все замечает и в книгу заносит

Так нет, не надейтесь, – когда б заносил
Что каждый его от рожденья просил

То жизнь на земле уж давно б прогорела
Он в книгу заносит что нужно для дела

* * *

Иному Бог не доверяет
Микроба малого – и тот
До адской старости живет
А к мне спокойно допускает
И тараканов, и мышей
И прочую скотину малую
Он знает – я их не избалую
Но и не выгоню взашей
Убью, разве что

* * *

Как я пакостный могуч –
Тараканов стаи туч
Я гоняю неустанно
Что дивятся тараканы
Неустанству моему:
Не противно ль самому?
Конечно, противно
А что поделаешь

* * *

Вот на кухню выхожу
Вот те сразу тараканы
К одному я подхожу
Здравствуй – говорю – дружище
Узнаешь, мол? – Узнаю
Помнишь ли – я говорю
Как тебя чуть не сгубил я?
Помню помню – говорит
Что за счастье жить с такими
Вот

* * *

Вот дождь идет, мы с тараканом
Сидим у мокрого окна
И вдаль глядим, где из тумана
Встает желанная страна
Как некий запредельный дым
Я говорю с какой-то негой:
Что, волосатый, улетим! –
Я не могу, я только бегать
Умею –
Ну, бегай, бегай

* * *

Обрыв обрывался и вниз уходил
Где с ложечки я таракана кормил
Он сил набирался и молча твердил:
Постой, наберуся положенных сил
Добром отплачу! – А на что мне добро?
Подкормишься, значит, чуток – и добро
И прикончу

* * *

И твари ползущей из разных щелей
Тайком самовольно шепчу: Благоденствуй
И тут же оглядываюсь – а не действую ль
Несчастный противу я воли там чьей

Которая гонит их всех на меня
Меня ж на пути им поставила вещего
С большими зубами, с глазами горящими
Чтоб всех загубил, так и не замоля
Себе прощения

* * *

Вот таракан с распахнутым крылом
По стенке бегает игриво
На что тебе, крыло, мой милый? –
Да чтобы Богу угодить
Он любит, говорят, крылатых
К тому ж оно не тяжело –
Вот истинный ответ: коль нам не тяжело
Так почему ж другим не угодить

* * *

В чем душа у таракана
Бедненького и живет
Ручки-ножки, ножки-ручки
Тоненькие и живот

Оттого такой бессовестный
Нету где душе в нем жить
Где-то там она в коробочке
В ватку завернута у него лежит

* * *

Что же это, твою мать
Бью их, жгу их неустанно –
Объявилися опять
Те же самы тараканы

Без вниманья, что их губят
Господи! – неужто ль любят
Меня
Господи!

В первый раз ведь так
Господи!
Нету слез!

16-ЫЙ БОЖЕСКИЙ РАЗГОВОР

Сплю я, сплю я без просыпа
В комнате средь бела дня
То зайдет какая цыпа
То заявится свинья

Безнаказанная киса
Миску со стола смахнет
Под кроватью злая крыса
Пол сосновый грызть начнет

А за домом утки-гуси
И другой рогатый скот
Вот никак я не проснуся
Уж который срок идет

Ветер по небу проносит
Облака из разных стран
Бог наклонится и спросит:
Что, родимый, подустал? –
– Да нет, ничего

* * *

Чуден Днепр в погоду ясную
Кто с вершин Москвы глядит
Птица не перелетит
Спи родная, спи прекрасная
Я, недремлющий в ночи
За тебя перелечу
Все, что надо

* * *

И Данте со своей Петраркой
И Рилька с Лоркою своей
Небесной триумфальной аркой
Мерцают из страны теней
И русскоземный соловей
Когда пытается расслышать –
Молчит и слышит только медь
Да что он может там расслышать?!
И он предпочитает петь

* * *

Когда я случаем болел
То чувствовал себя я кошкой
Которую всегда немножко
Поламывает между дел
Она ж на солнышке сидит
Обратную тому ломанью
Энергью копит, а как скопит –
Как вскинется да как помчится
Ну хоть святых всех выноси

* * *

Когда совсем мне было плохо
Я кошкой по дому скакал
И ночью ел крысиный кал
И выздоравливал немножко
А после все как отрыгну
Поймаю подлую одну
Такую
И саму есть заставлю

* * *

Они летают разные красивые
Блистая опереньем на лету
Я их беру, гляжу в глаза их синие
И на землю холодную кладу

Они лежат не в силах приподняться
А я уже заместо их лечу
И говорю им тихо: Полно, братцы
Лежите там, я вам добра хочу
Потом поймете

* * *

Он через левое плечо
Взглянул – себя лисой увидел
И через правое плечо
Взглянул – себя совой увидел

Он весь напрягся и опять
Себя самим собой увидел
И ускакали они в лес
Он сам же в городе остался

* * *

А вот старушка мудрая как кошка
У старика глупо́го как собачка
Вытягивает пенсию-получку
Чтоб не пропил у винного окошка

А старичок слезясь взывает к небу
И вырастает в зверя на полсвета
Старушка раз – и сразу на хребет ему
И жилу рвет – и старичок как не был

* * *

Когда большая крокодила
По улицам слона водила
То следом всякая мудила
Через неделю уж водила
Своего слоника

* * *

Как некий волк свирепый и худой
Бюрократизм который выгрызает
Гляжу на справочку, но Боже мой!
Вот из нее росточек выползает
Смеется, плачет, ручками плескает
И к солнцу тянется, и всякое такое
Ведь как убить живое!
Хоть и волк
Конечно

* * *

Когда бы вы меня любили
Я сам бы был бы вам в ответ
К вам был бы мил и нежн... да нет
Вот так вот вы меня сгубили

А что теперь?! – теперь я волк
Теперь невидим я и страшен
Я просто исполняю долг
Той нелюбви моей и вашей

* * *

Я певчим осмысленным волком
Пройду по родимой стране
И малою разве уловкой
Поймаюсь и станется мне
Представить, что будто не волк
А птица – и сразу весь толк
И смысл
Как бы смоется

* * *

Кошачьей походкой Большого театра
И нежными жабрами Малого тьятра
И детскими воплями Детского тьятра
Кошачьими жабрами малой дити
Проходит живая всего посреди
Махроть
Всея Руси

* * *

Ворон сверху покосился
На меня, да на меня
Я – одежды поправлять
Можт, пиджак перекосился:
Что ты, черный гад, воззрился
На меня, аль незнаком?
А он мне русским языком:
Да ты чего засуетился?
Просто сладким вдруг душком
Потянуло

* * *

Эко чудище страшно-огромное
На большую дорогу повылезло
Хвост огромный мясной пораскинуло
И меня дожидается, а я с работы иду
И продукты в авоське несу
Полдесятка яичек и сыру
Грамм там двести, едри его мать
Накормить вот сперва надо сына
Ну, а после уж их замечать
Чудищ

* * *

Олень, сова, медведь и кот
Собрались жизнь вести совместную
Неразличимую и вот
И получился чистый я
А я как раз наоборот –
Собрался жизнь вести раздельную
А тут и смена подоспела

* * *

Мне нежный голос комариный
Мне летним вечером и странным
То голосом мне шепчет Анны
То имя шепчет мне Марины
А то взлетая в поднебесье
Все звоном заполняет страстным:
Не плачь, дитя, не плачь напрасно
Твоя слеза на труп безгласный
Живой росой не упадет...
А то и вовсе пропадет

* * *

На каждый маленький укус
Нисходит с неба Иисус
На ранку молча он глядит
Она ж – как паучочек горький
Как тварь обиженная горько
Она бежит к Нему, бежит
Приласкаться

* * *

Моего тела тварь невидная
Тихонько плачет в уголке
Вот я беру ее невинную
Держу в карающей руке

И с доброй говорю улыбкой:
Живи, мой маленький сурок
Вот я тебе всевышний Бог
На время этой жизни краткой
Смирись!

* * *

Я вышел к подъезду из лифта и тут
Коня вороного подводят
Берут пистолет и курки его взводят
Коня убивают и в землю кладут
И землю хребтом разгребая
Оттуда змея гробовая
На лапах выходит – и ужас и жуть!
Мне страшно! я падаю! я ухожу
В раздумье!

* * *

Вот шагом строевым волчица
Проходит зимнею Москвой
За нею что-то волочится
Как красный на снегу подбой
Пред ней бегут все оробелые
Я подхожу к ней черно-белая:
Иди домой! – говорю
А где дом мой? – рычит она
Дом твой в доме отца твоего! – говорю я
А кто отец мой? – спрашивает
Кто отец твой? –
Кто отец мой? –
Тогда я – отец твой!

* * *

В пучинах жизни погибая
В московском проливном дожде
Как тут не вспомнишь Бао Дая
На светлом боевом коне

Как он летит и шашкой метит
В какой-то холмик земляной
Оттуда же большие дети
Драконовы бегут толпой
Окровавленные

* * *

Иду по полыни я по белене
Навстречу мне Жуков на белом коне
Лицо его словно кипящий алмаз
Но не отвожу я невинная глаз
Ему говорю: Что твой конь-то рыдает?
– Уж больно лицо твое дивно пылает! –
Отвечает он
– И твое пылает дивно! – говорю
– И Твое ослепительно, словно солнце в зените! – говорю
– И Твое нестерпимо пылает, как свод золотой небес! – говорит он
– Смотреть невозможноооо! – рыдает конь

* * *

А много ли мне в жизни надо?
Уже и слова не скажу
Как лейбницевская монада
Лечу и что-то там жужжу
Какой-нибудь другой монаде
Она ж в ответ мне: Бога ради
Не жужжи

* * *

Античных пара соболей
Под утро как-то к мне явилась
В мою постель стремглав забралась
И стала есть меня с бровей

Я чувствовал прокол зубов
И легкую порою тряску
Я это ощущал как ласку
Оставленных полубогов
Нам в наследство

* * *

Вот девочка котеночка ласкает
О, трогательно как в один слились
Головки две – кошачья и людская
В невинный и пушистый организм

И если вдруг какой злодей нейтронный
Их сверху страшным светом обольет
Сдается, волоска на них не тронув
Господь к себе их на небо возьмет

Меня же в землю втопчет на три метра
За подлое стихотворенье это
А что же делать? –
Ведь правда

* * *

Ах ты, гадина такая! –
Крысе говорит Мария
Бродит вкруг нее с поленом
Крыса щерится, на стену
Прыгает прыжком опасным
Падает, кричит ужасно:
Дай уйти! Не то я внуков
И детей перекусаю! –
Ах ты, гадина! – Мария
В череп ей бревно бросает
Крыса падает на землю
И кричит как поросенок
Ах ты, гадина такая!
Дети плачут сквозь просонок
Крыса плачет умирая

* * *

Вот крыса в доме завелась
Я подхожу к ней Авела'сь
Видизменившейся немножко
Как тихая большая кошка
И говорю ей: Вот, я – кошка!
Она понюхала немножко
И говорит: Нет, ты не кошка!
А кто же я? –
Не знаю кто, но не кошка! –
Хорошо, – говорю я – положим, я не кошка! но я говорю, что я – кошка!
Ну, ладно, раз ты говоришь, что ты кошка, значит ты – кошка! но вообще-то ты – не кошка! –
Да, вообще-то я – не кошка! –
Вот я и говорю! –
А что тут говорить-то! это и так ясно! –
Да, ясно! –
Вот и хорошо! –
Вот и хорошо!

* * *

Лев возлежал на берегу реки
Меланхолическим движением руки
Он на песке как на сыпучей книге
Начертывал живое слово нигиль
Что он имел в виду? или осоловев
Начертывал, что в голову придет
А время между тем как он чертил идет
Он все-таки прекрасен этот лев
Не наш

* * *

А вот идет тамильский тигр
Ему навстречу тигр индийский
И там и африканский лев
Да и медведь подходит русский
И ставят общую свечу
И смотрят сообща на Запад
И чуют дивный женский запах
А это я лечу

* * *

Ну, сколько съест мышонок-то зерна сырого непеченого
Куда Бухарин подложил стекла толченого
Ну, грамм! ну, два! ну, три! – и вот его
Уже несут! а все же жаль животного
Да и Бухарина жаль
Такая жизнь амбивалентно-жестокая

* * *

Тетя Мотя, наш отряд
Хочет видеть поросят! –
Прочь отсюда, изверги вы розовые!
Отцеубийцы вы! Павлики вы Морозовы!
Не доверю вам своих поросяток родимых розовых

* * *

Подросткового утенка
Задавил велосипед
Жизнь устроена так тонко
Жил утенок – теперь нет

Смерть пристроила утенка
Ну а что велосипед? –
Он все ездит, он все давит
На него управы нет

* * *

Вот мышка побежала и споткнулась
Да и на спинку вдруг перевернулась
Лежит на спинке лапками болтая
И я как раз тут подошел
И к ней нагнулся пузик щекотая
Она же говорит мне: Данке шён
И я ей отвечаю: Битте шён
Она опять мне тихо: Данке шён
А я опять ей тихо: Битте шён
Она уже совсем замирая: А что "битте шён"? –
А то что вот другой рукой никак ножичек острозаточенный в кармане подлом не отыщу

ЭПИГРАММА В СТАРИННОМ СТИЛЕ

Вот кот поймав мышонка Итер
И все права его поправ
Ему ж и говорит: Юпитер!
Ты сердишься – значит не прав
Ты

* * *

Котенку кошечка тащит
Отловленную мышку
А мышка плачет и пищит
Да и котенок-то – детишка
А все уж жалости в нем нет
Глядит горящим глазом...
А вырастет! а выйдет в свет!
Вот я ухлопаю их разом
Для справедливости

* * *

Куриный суп, бывает, варишь
А в супе курица лежит
И сердце у тебя дрожит
И ты ей говоришь: Товарищь! –
Тамбовский волк тебе товарищ! –
И губы у нее дрожат
Мне имя есть Анавелах
И жаркий аравийский прах –
Мне товарищ

* * *

Ел шашлык прекрасный сочный
А быть может утром рано
Эти бедные кусочки
В разных бегали баранах

Разно мыслили, резвились
А теперь для некой цели
Взяли да объединились
В некий новый, некий цельный
Организм

* * *

Выходит пожилой крестьянин
Ему корова говорит:
Родной, поляжем здесь костями
Но будем жить как Бог велит

А как он, Бог, тебе велит? –
Ей мудрый говорит крестьянин:
Быть может он полечь костями
Тебе, кормилице, велит
А мне нельзя

* * *

Вот журавли летят полоской алой
Куда-то там встревоженно маня
И в их строю есть промежуток малый
Возможно это место для меня

Чтобы лететь, лететь к последней цели
И только там опомниться вдали:
Куда ж мы это к черту залетели?
Какие ж это к черту журавли?!

* * *

Мягко бережком вдоль речки
Босой крадется человек
На бугру стоят овечки
Смотрят над водами рек

Что крадется тот-то, первый? –
Не второго ли убить? –
Бог все знает предусмотрит –
Значит можно и убить
Если можно

* * *

Вот завился дым колечком
Вышла кошка на крылечко
А что она видит –
Она видит праздник
Люди в разном виде
Но не безобразники
А что кошке делать? –
Стала она грустна
У них, у людей – идеи
А моя жизнь пуста –
И поджала губки

* * *

Вот курица совсем невкусная
Но, Господи! – подумать ведь –
Ей было бегать и страдать:
Ведь вот ведь – я совсем невкусная!
Ведь это неудобно есть
Коль Дмитрий Алексаныч съесть
Меня надумает

* * *

Кошечка бегает, глазом сверкает
Когтем об пол ненароком шуршит
Складно мешочек пуховый ей сшит
Бог ее смотрит и взглядом ласкает
Мышку на радостях ей попускает
Мышка заранее вся и дрожит:
Чем же я хуже? – бессильно взывает
А ты и не хуже – ей Бог говорит
Лучше даже

* * *

И мышка и малый кузнечик
Стрекочут, ети же их мать
Что скажешь ты им, человече? –
Так что же им бедным сказать?
Играйтесь на травке пушистой
Но только вот сунитесь в дом
Я как тараканов-фашистов
Вас смерти позорной предам
Гадов

Фашистов недобитых
Блядей ебаных
Сукой буду
Предам

* * *

Зверь сидит и горько плачет
Кармы над неразберицей –
В следущем рожденьи, значит
Предстоит ему родиться
Человеком полуголым
И с душою поразимой
Прожигаемой глаголом
Совестью невобразимой –
Страшно!

* * *

Проступайте же во мне
Человеческие боли
Чтобы стал я поневоле
Мерзопакостным вполне

А то вот живу как кошка
Много вижу, мало ем
Скоро мудрый уж совсем
Распластаюсь вдоль окошка

* * *

Рука бойца всю ночь болела
Ее томило и ломало
А как светать под утро стало
Страна в восторге увидала –
Рука как дом огромный стала
Все разрастаясь на глазах
И все вскричали: то Гундлах
Воин

* * *

Нога чегой-то там болит
Какой-то видно паразит
Завелся, вот сейчас возьму
Лекарство да и изведу
Злодея, да и ногу тоже
Спасу..., а между ними, Боже!
Любовь, быть может!
Неземная!
Это мне – боль
А им – любовь!

* * *

Всю жизнь темнеет понемногу
Боец с утра лишь только ногу
Поставит в кованый сапог
А глядь – опять темно и враг
Опять невидим, хоть ложись
Обратно спать – и так всю жизнь

* * *

В чистом поле, в чистом поле
В чистом поле кто лежит –
Пуля мертвая лежит
Тело рядышком лежит
Каждый сделал свое дело
Пуля – смертное, а тело –
Тоже ведь не скажешь смело
Что бессмертное

* * *

Ночью ли темною, полем ли чистым
Да на безмолвном коне
Вот они едут – живые чекисты
А вот и скрылись во мгле

Скрылись – не скрылися, скрылися кабы
Вот я на шлях выхожу
Вот я, простая советская баба:
Скрылись, не скрылись – гляжу

Вота лежат они, бедные трупики
Выну из уст удила
И зарыдать зарыдаю: Мой глупенький
Я же тебя родила
Для счастья

* * *

Она прошла буденовской походкой
Как сабельной петромосковский след
Как рысь! как Русь! как мука! Мекка! водка!
Я мертвая глядела ей вослед
Я ж говорила: Там где жизни нет –
Там смерть
В охотку

* * *

Когда под древнею Москвою
На страшной глубине как сон
Вселенский полз Наполеон
Подобен призрачному рою
Предощущений смутных
Когда-нибудь под утро
Я выходила и гуляла
И прутиком определяла
Где он ползет

* * *

Ой, ты мое тело
Что ж ты так вспотело

Раз по Красной площади прошло
А уж все по́том изошло

Али площадь не блаженная
Вкруг Василия Блаженного

Али площадь не красна
Али сущность не ясна

* * *

Вот мой мизинец болевает
В нем кость живет себе хозяйка
Туда-сюда пройдется зябко
А то поднимет страшный вой:
Я не хочу на свете жить!
А то вдруг явится в мундире:
Я в армию иду служить
В защиту мира

* * *

Эй, пойди сюда, нога!
Не нога ль ты мне на милость?
– Нет вот, я тебе рука! –
Эка все переменилось
Вокруг
А то, бывало, крикнешь: Эй, пойди-ка, сюда! не нога ли ты мне на ми-
лость Богом данная, а?! – Нет, – отвечает подлая – рука я твоя, Богом
на милость тебе данная! – эка, милая моя, как все вокруг переменилось!

* * *

Никто не хочет меня слушать
Кому повем печаль мою
Вот ногу я беру свою:
Послушай ты меня, послушай
Моя печальная нога
Жизнь безутешно высока!
Чего молчишь, пузырь лишайный?
И вот она уж утешает
Склонившись надо мной

* * *

Вот пуля вражая взошла
Над живой частью его жизни
И в тело мягкое вошла
И вот живет он мертвой жизнью

Дома детей он посещает
Места так милые ему
И все дозволено ему
Живьем, но не прикосновеньем

* * *

Ой, головушка болит
Как была б она гранит
Или мрамор белый
Так не болела б
А среди площади стояла
И следила строго
Чтоб у других болела
Коль живые, гады!

* * *

Отбежала моя сила
На полметра от меня
Я лежу, ее бессильно
Достопамятно браня:
Ах ты, подлая и рыжья
Ну, чуть-чуточку, едрит
Подойди ко мне поближе!
А она и говорит:
Пшел вон, старый

* * *

Вот приходит она, боль
Как зверушка малая
Всяк бежит ее убить
А я вот ее балую
Пусть побегает – говорю
Но не очень больно
Она ж склонит ко мне головку
И прошепчет: Больно! –
Дай тебя я пожалею
Бедная моя

* * *

Зуб был горячий как струя
Вдруг обнажившегося ада
И все были смертельно рады –
Врачиха рада, дети рады
И люди рады, но не я
И все бежали воперед
Крича: Сейчас прикончим гада!
Но я взмолился: Не..., не надо!
Не тро..., не трогайте меня!
Вот троните – и все зальет
Неотмывающимся ядом
Вплоть до небесного Кремля
Отойдите!
Пусть я один погибну

* * *

Господи, страшно смотреть на ребенка
Глянешь – а он в одночасье помрет
Как-то не так тебя, скажем, поймет
Да не опомнится – дело-то тонкое
Да и обратно ведь – ведь не уйдешь
Вот ведь, удержишься – да и помрешь
Сам

* * *

Счастье, счастье, где ты? где ты?
И в какой ты стороне?
Из-под мышки вдруг оно
Отвечает: вот я! вот я!

Ах ты, милое мое!
Детка ненаглядная!
Дай тебя я пожалею
Ты сиди уж, не высовывайся

* * *

Прекрасной летнею порою
В саду вечернем я гуляла
И птица с женской головою
Печально надо мной летала

И Анны голосом мне пела
Марины голосом кричала:
Отдай, отдай мне свое тело!
Я все, я все начну сначала! –
Я смутилась и ушла в дом

* * *

Девушка пройдись и встань
Лет семнадцать тебе вроде
Ты прекрасна при народе
Словно трепетная лань

Ну а я уж стар и зол
Сорок лет мне будет вроде
Как поэт я при народе
А по правде – как козел

* * *

Я на большой горе стояла
И сердце мне орел клевал
И медленно околевал
И кудри я его ласкала
И свое сердце проклинала:
И, мое каменное сердце!
Ты разве пища для младенцев
Небесных
О-о-о!

* * *

Было время такое
Что шея была у нее молодая
А теперь она просто сама молодая
А шею оставим в покое
И прочее тоже оставим в покое
Просто может быть шея такая
А прочее – все молодое
Да и сама молодая

* * *

Вот они девочки – бедные, стройные
С маленькой дырочкой промежду ног
Им и самим-то не в радость такое-то
Да что поделаешь, ежели Бог
Ежли назначил им нежными, стройными
С маленькой дырочкой промежду ног
Он уж и сам не в восторге-то, Бог
Да что поделаешь – сразу такое-то
Не отменишь

* * *

Она вскричала: Боже! Боже!
Закрой во мне что только можешь
Что должен я в тебе закрыть? –
Вот эту маленькую дырочку
Почти мышиную что норочку
Неразличимую, едрить
Почти! –
Зачем же должен я закрыть
Коли она неразличима
Почти? –
О, Господи, но ведь мужчина
Он вездесущий ведь, едрить
Почти! –
И что ж он ведает такое
Что я ему не попускаю? –
Все, все он ведает такое
Почти! –
А ты? – А я бела как соболь
Почти! –
И что? – Нет мерзости во мне
Почти! –
А он? –А он к тому не приспособлен
Почти! –
И что? – Спаси! Пусть он вовне
Так и остается!
Зачем же он тебе вовне?
Тогда убей, убей его во мне!
Убей! убей! убей! убей

* * *

Ветер воет-завывает
Прямо кости вынимает
Вынет так одну вот кость
Понесет куда невесть
Понесет куда – незнамо
– Кто-то в дверь стучится, мама! –
Глядь – а там уже как гость
Самоотдельный
Она же самая и стоит – кость
Но страшная неузнаваемая, что и не скажешь – кость! угадаешь лишь что
она, но словно истиной и властью неведаной преображенная и облеченная

* * *

Она лежала и была
О Господи! – была – о, Боже!
Обтянутая гладкой кожей
Жива и мертвенно бела
А красное внутри все было
Иль показать его забыла
Решила ли его скрывать...
А может что такое знала
Что мне и вовсе не понять

* * *

Вот что-то левое плечо
Живет совсем меня отдельно
То ему это горячо
То ему это запредельно

А то вдруг вскочет и бежать
Постой, подлец! внемли и вижди
Я тебе Бог на время жизни
А он в ответ: Едрена мать
мне бог

* * *

Смерть словно зернышко сидит
Промежду пальцев руки левой
С ней по утрам он говорит
И подрастает она тихо

Когда ж от слова вырастает
В размеры девушки отдельной
Ее гулять он отпускает
Но к вечеру она уж с ним

* * *

Я в чистое окно взглянула
И стало душно – не вздохнуть
Я быстро лифчик расстегнула
И белый свет как зверь на грудь
Мне бросился и не вздохнуть
Стало
Пуще прежнего

* * *

Куда это поезд меня волочит
А я не хочу! Отпусти меня к маме!
Ковыль я цепляю губами
И кровь придорожную кромку мочит
И к небу лицо поднимаю в слезах
О, странствия муза осьми головах!
О, тати, дитятю оттутати к тяте
Простя отпустите! Но тати: тю-тю –
Говорят

* * *

В чистом поле я гуляла
Да на травку прилегла
А пока тело отдыхало
Я на время перешла
В синеглазую кукушку
Полетела-прилетела –
Нету тела на опушке
Волки съели мое тело
А может, где скитается
Без меня, может с китайцем
Каким
Живет

* * *

Куда ты, смелая малышка
Бежишь как милая зверюшка
Еще ведь малое немножко
И –

Отвалится сначала ножка
Потом и следующа ножка
Потом отвалится головка
Потом, и говорить неловко –
Уже такое, что и кошка
Есть не станет

* * *

Беги, беги, вода живая
Изнеженная, душевая
Лиясь, как из любви фиала
Вот здесь и женщина стояла
И гладких членов либидо
Вот этою мочалкой млела
Дай-ка и я потру, а то
Какой-то зуд пошел по телу
Содрогающий

* * *

Вот полюбовница ему
Воткнула в сердце ножик острый
И он упал отдельным монстром
Не обращаясь ни к кому
Не очень даже и страдая
Лишь где-то в дальнем уголке
С-под ногтя правой ли руки
Блестели глазки Бао Дая
Хитрющие

* * *

Вот и лето постоянно
Убегающее вдаль
Счастье здесь кусочек отстояло
Но зато уж навсегда

Словно ангелы обняли
Этот шарик небольшой
Пуховыми нежными крылами
А он все-таки ушел

* * *

Прекрасные родимые болезни
От подлого здоровья защищают
Чтоб не сожрало сразу нас до смерти:
Как ангелы порою навещают
И натирают черным горьким медом
Чтобы здоровью было неповадно
Нас слизывать могучим языком

* * *

Возле нашего подъезда
Всякой твари посреди
Вышел ангел полуместный
Посидеть – ну, посиди
Потому что всяко место
Всякой сущности пригодно
Нам судить их неспособно
Им судить нас – Бог прости
Их

* * *

Этот мир придумать мало
Его надо полюбить
А то вот таких вот брошенных
Сколько бродит их едрить
Здесь костями громыхая
Нас пугая по ночам
Уходи, проклятый призрак!
Там отъешься где-нибудь
Тогда и приходи

* * *

Ох и мудрый я как Гете
Даже страшно самому
Потому что мудрость эта
Страшна честному уму
Потому что начинаясь
Безобидно, так сказать
Истончается кончаясь
Где ничего не доказать