1.

Блаженный Стратигий был пламенный воск
он пасся в лугах и питался травой
одеждой его – была кожа его
и жидкие пряди волос

Ему даже нечего было отдать
грабителям  если б такие нашлись –
лишь только потоки безудержных слез
в пустыне по имени плоть

Скончался Стратигий – как стебель зачах
Душа отлетела – пучком из семян
Лев вырыл могилу ему в тростниках
и серны как дети стояли над ним

Но мне говорили – светлее чем луч
все в тех же лугах подвизается он –
и можно услышать стратигиев плач
в анисовых чащах у Лавры Фаран

От келлий Хузива поднялся я вверх
и что я увидел – не в силах сказать
Но с этой поры как блистающий снег
с вершины Хермона – я таю в слезах

И плачем своим я готов напоить
и черную сою с злаченым крылом
зайцев играющих в прятки с орлом
и узких лисиц  и скотов на полях

Когда от Моава нисходит рассвет
и я от пещеры спускаюсь к воде  –
навстречу блаженный Стратигий бредет
с кувшином из света прижатым к груди

1998

2.

Там где малый бассейн под прохладной скалой
там уступ есть в плюще – это мой аналой
там открыт мне священный мой текст
и гласит он:
Бог  –  есть

Как под вечер все серны идут по горам
воду пить в мой открытый для жаждущих храм
я сижу над струей водопада – вот здесь
и шепчу им: Бог –
весть

Но когда я в пещере ночною порой
сплю без сна и дрожу словно воздух пустой
то звенит все слышней этот мертвенный плеск:
есть ли нет ли – бог весть
бог весть бог весть
бог весть

1998

3.

Боже сил! Вот опять мне снится  что я на кругу арены
в праздничный осенний день в Кейсарии Приморской –
городе родном и горячем  как свое молодое тело
(Школа риторов  библиотека не хуже александрийской
губы и ягодицы смуглых подростков обоего пола
на песке соленом и сладком в пенном вине прибоя) –

А вокруг меня ярусы зрителей как лепестки розы
белые красные складки  – а против меня выходит
борец из верховьев Нила –  мохнатый и черный – шмель смерти!
Он тяжел как каменная плита в дверях могильного склепа
навалился и давит к земле  – и похоже мне уж не выплыть
из багрового потного ада – мерзее трясин саронских

Вонь у него из пасти – ядовитей дохлой гиены
Лапы  мощные как ноги буйвола и цепкие как хвост обезьяны
подбородок сел мне на череп задом гиппопотама
Прощай  веселая юность золотые тела и старые книги!
Эфиоп меня мелет как жернов – и я уже вижу: под веки
катится колесница света сквозь череду восходящих арок

Но тут я как раз вспоминаю – есть же Спаситель мира!
И я возношу молитву из-под страшного черного тела
из глубины униженья  в слезах и позоре – – –
И – ясность приходит ко мне: противник мой – наважденье
сгусток грязи бесовской со дна моей прошлой жизни
а я должен просто проснуться – и водой иорданской омыться

Солнце встало  Шорох трав над рекой  Следы птиц и зверей на песке
Я над водой на коленях  Лицо и ладони в прохладе  О отчего же так сладко
мне было стоять на арене и ждать эфиопа?

1999



* * *

Я ушел бы в глухую долину  с горизонтом глядящим во тьму
жил бы в легкой пещере  питаясь своей немотой
Но меня не хватает на то чтобы быть одному
я бессмысленно пуст  как сухой водоем

Чтоб заполнить себя – нужно камень с груди отвалить
и откроется ключ над дугою оплывших террас
и горящим лучом прорастет сквозь меня эта нить
для которой я лишь водовод  а источник – вне нас

И тогда я бы смог на закате огромного дня
сесть на белые камни у входа в свой ласковый склеп
и прикрывши глаза ощущать как идет сквозь меня
и уходит – не встретив препятствия – смерть

2000