Композиция "Обреченные на фальстарт" из всех написанных мною произведений, пожалуй, в наибольшей степени соответствует фоноцентрической концепции поэзии: она принципиально предназначена для публичного исполнения коллективом декламаторов. Несмотря на то, что произведение состоятельно и как письменный текст, подобная ориентация требует разъяснений собственно исполнительской - т.е. звуковой - стороны. И поскольку она становится главным носителем поэтического образа и основным средством воздействия на слушателя, то читателю тоже имеет резон понимать, как формируются сугубо звуковые приемы выразительности в их неразрывном единстве с текстом. Быть может, при чтении текста он сможет хотя бы представить, как это произведение должно звучать.
        В композиции есть четыре группы стихотворений, которые исполняются несколькими декламаторами. Это "сцены", серия "раги", "дуэты", а также тексты с графическими "аппликациями" фонетически близких лексем. Три последних группы представляют собой реальное речевое многоголосие. Идеальный состав для исполнения этих стихотворений - пять декламаторов (две женщины и трое мужчин) с различными высотно-тембровыми характеристиками голосов. Названия стихотворений объявляются, а эпиграфы зачитываются из любого места в зале, причем не исполнителями основного текста, как правило, стоящими перед публикой. В композиции "обреченные на фальстарт" разнообразные по характеру эпиграфы становятся "другой" речью из "другого" мира, не имеющего непосредственного отношения к реальности поэтического образа.

        Исполняются тремя декламаторами с голосами разного тембра и высоты. В зале они стоят "треугольником", стремясь охватить акустическое пространство помещения. Если это обычный зал с выделенным для чтения местом "сцены", то перед слушателями стоит исполнитель "стиха", а два других - декламируют свои тексты, стоя в разных углах позади сидящей публики. Исполнение стихотворений серии идет под тихое фоновое звучание классических индийских рагов. После того, как объявлено название стихотворения и зачитан эпиграф, каждый из исполнителей называет свою функцию в речевом многоголосном целом: "стих", "стих-вина", "стих-табла".
        В этих стихотворениях традиционным "текстом" является только верхний голос - "стих". При этом для исполнения он наиболее сложен: точное интонирование "стиха", вступающего позже других голосов, возможно лишь на основе ритмической координации с ними. В "стихе-вина" главным тексто- и смыслообразующим фактором становится фонетическая комбинаторика, раскрывающая через выбор возможных элементов образный потенциал двух исходных лексем. Тем самым предпринимается попытка, с одной стороны, воспроизвести в условиях вербальности принцип варьирования, характерный для мелодики рагов, а с другой - ассимилировать самые общие, внешние приметы древнеиндийского письма "самхита". В "стихе-табла" разрабатываются смысловые возможности исходной синтаксической структуры, возникающие на основании трактовки словораздела как переменной функции. Эти приемы необходимы для того, чтобы создать посредством многоголосного текста образ трех - параллельно длящихся и по-разному организованных - временных потоков. Соответственно, при подготовке произведения к исполнению декламаторы должны сфокусировать свое внимание на самых времяемких и времянесущих элементах стиха: на 1) слоге - его относительной (языковой) и абсолютной (в произнесении) длительностях, возникающих при артикуляции акцента и междуиктового интервала; 2) первой словоформе в синтаксической структуре - ее "смыслово выделенному" артикулированию; 3) интонационном рисунке синтаксической структуры, зафиксированном и сохраняющемся в повторениях.
        Репетиции начинаются с разучивания по отдельности "стиха-вина" и "стиха-табла". Эти тексты читаются принципиально "невыразительно", чтобы, несмотря на контрапунктический характер письма, в звучании можно было услышать их смысловую сторону и особенности ритмической организации.
        Исполнитель "стиха-табла" должен знать, что особенности повторности в "его" тексте - ритмически-ударной природы. Темп декламации этого голоса во всех рагах умеренный. Дыхание неглубокое, но при этом первая словоформа в синтаксической конструкции произносится чуть громче той, которая завершала предыдущую. Отчетливо интонируются знаки препинания. На этапе разучивания "стиха-табла" главным для исполнителя этого голоса оказывается достижение одного, строго соблюдаемого темпа при чтении синтаксических конструкций, весьма различающихся по объему и структуре, своеобразной "механистичности" декламации. Индивидуальность же звуковой линии в "стихе-табла" связана с градуировкой громкости, которая устанавливается в соотношении с чтением других исполнителей.
        У декламатора "стиха-вина" основной задачей становится осознанное отношение к абсолютной и относительной долготе слога - к точной артикуляции акцента и гласных в междуиктовых интервалах. Именно с дифференциальной функцией акцента связана возможность слухового различения словоформ и их переменности (в т.ч. и семантической), перетекания друг в друга в "мелодическом варьировании" речевого потока "самхита". Все гласные, выделенные полужирным, читаются подчеркнуто акцентированно, как "тяжелые". В остальных случаях при разучивании текста декламатор добивается неразличимости акцентных и безакцентных слогов: их длительность должна быть одинакова. Здесь устанавливается временное ощущение абсолютной длительности слога. Дыхание берется только на цезурах (дефисы).
        После того, как тексты "стиха-вина" и "стиха-табла" выучены, начинается их координация в многоголосии. Именно к этому этапу работы относятся ремарки о числовых пропорциях в соотношении формул: 3/5 или 5/3. Это - фиксация относительной длительности фрагментов текста и, соответственно, существование речи декламаторов, поэтических образов в каждом из голосов в независимых друг от друга временных потоках. Постановщик просодики опытным путем добивается, чтобы по длительности произнесения пять повторяющихся формул в одном голосе соответствовали трем в другом. Мера времени при координации "стиха-вина" со "стихом-табла" оказывается внешней по отношению к вербальной стороне рага. (Аналогией может служить ритмическая координация у музыкантов, одновременно исполняющих триоли и квинтоли.)
        Соотношение же основного - традиционного "стиха" с одним из голосов устанавливается по значку //. Ритмика "стиха" - полностью вербальной природы, и потому его декламатор сумеет выразительно интонировать текст лишь в том случае, если внутренне будет "слышать" параллельно звучащие речевые потоки с иными типами временной организации. Декламатор должен чувствовать как полную свою независимость от них, так и "точки" структурного - по тексту - совпадения-соприкосновения с ними.

        Двухголосные изосиллабические стихотворения "Из голых вчера еще веток..." и "О, эти сухие в августе травы..." исполняются двумя, стоящими в противоположных концах зала, декламаторами с разными по высоте и тембру голосами. На репетициях нужно добиться синхронного чтения строк. Вначале декламаторы осваивают равную длительность каждого слога, независимо от его акцентной или безакцентной позиции в слове. Когда изосиллабическая сихронность достигнута, то исполнители, ощущая временной объем строки, могут работать над выразительным интонированием синтаксиса.
        Дуэт "Частушки под рэп-аккомпанемент" требует, как минимум, четырех исполнителей. Он идет под фонограмму инструментальной танцевальной музыки стиля "рэйв" в умеренном темпе. Два высоких голоса - мужской и женский - в соответствии с фольклорной манерой исполнения частушек "звездят" "мужской" и "женский" разделы основного текста. При этом декламация подчиняется точному интонированию синтаксических конструкций, а не мелодико-ритмическим стереотипам, присущим реально поющимся частушкам. "Рэп-аккомпанемент" исполняют декламаторы с низкими голосами в манере ритмического скандирования текста. На репетициях устанавливается соответствие в произнесении акцентных слогов в "частушке" и "рэп-аккомпанементе", совпадающее, в свою очередь, с акцентными долями звучащей музыки.

        Аппликации на листах книги состоят из фонетически близких лексем "ион", "иона", "йони", "и она", "и он и она". Каждая из них в целостности композиции связана с определенной образно-тематической сферой. Пять исполнителей, рассредоточившись по залу, на коротком и неглубоком (потому незаметном) дыхании в умеренном темпе, тихо, на разной высоте, сохраняяодну и ту же манеру интонирования, произносят эти пять лексем: каждый - свою. Вступление очередного голоса - через три лексемы на четвертую. Каждая десятая лексема произносится чуть громче. В результате возникает "пульсирующий искрами" смыслово значимых слов единый - диффузный - звуковой фон, на котором читается основной текст стихотворения. Особое внимание обратить на четкость, "остроту" артикуляции в лексемах со словоразделами и при этом с преобладанием гласных: "и она", "и он и она". Местоположение аппликации на странице (по вертикали) указывает момент вступления и выключения "фона" - т.е. его длительность в соотношении с основным текстом. Кроме того, подбор лексем в аппликациях указывает на принадлежность стихотворения к тому или иному тематическому блоку: чем больше в одновременности звучит разных лексем, тем многомернее образ стихотворения.

        Каждая из сцен открывается и завершается звучанием фонограмм хитов, указанных в эпиграфах: на фоне музыки они зачитываются после объявления названий стихотворений. Лишь затем выходят основные декламаторы.
        Сцена "Лапсердак "от кутюр" исполняется минимально тремя декламаторами: 1) прямая речь персонажа-мужчины; 2) прямая речь персонажа-женщины на русском языке; 3) прямая речь персонажа-женщины на украинском языке. Эпизоды косвенной речи может читать любой из них. Но ее образность отчетливо проступит тогда, когда эпизоды косвенной речи прочитает четвертый исполнитель, находящийся в другом конце зала.
        Сцена "Старшеклассницы" исполняется двумя декламаторами. Для достижения эффекта деперсонализации фрагменты прямой речи должен читать мужчина. При этом его интонирование текста принципиально "невыразительно" в плане передачи "страстей", обуревающих персонажей стихотворения. Фрагменты же косвенной и внутренней речи - наоборот, читаются с предельно внятным "эмоциональным" интонированием риторических формул-клише из речевых контекстов словоупотребления.
        В сцене "Пошлость правды, или "Что?" исполнительски фиксированы только эпизоды прямой "телефонной" речи "мужского" и "женского" персонажей стихотворения. Косвенная речь распределяется постановщиком просодики между другими декламаторами по своему усмотрению, но с учетом кульминационного характера этой сцены в целостности произведения.