В поведении языка таится немало загадочного...
Вот, например, два имени существительных женского рода - "жизнь" и "мода". На первый взгляд, у них много общего. Оба имени производны, обозначая не предметы. Формально каждое из них мы можем трансформировать в иные, так называемые знаменательные части речи - прилагательное, глагол, наречие. Ан нет! Не получается это для обоих имен существительных одинаково легко и естественно.
Нет ничего более простого, нежели образовать глагол "жить"; но насколько отличается от него локальностью смысловых оттенков глагол "модничать". Очень редко можно встретить сегодня наречие "жизненно", в особенности, в сравнении с широчайшим распространением наречия "модно". Лишь с именами прилагательными "живой" и "модный" дело обстоит относительно "на равных", хотя они употребляются в совершенно разных контекстах: "модными" бывают только вещи и культурные феномены, в то время, как "живыми" - предметы одушевленные либо органического происхождения.
И в плане логико-синтаксических ресурсов наши имена существительные весьма и весьма отличаются. Нормативны, например, словосочетания "фактор жизни", "фактор моды". В речевой практике активно применяются взаимообратимые конструкции: "жизнь в моде", "мода в жизни", даже "мода как жизнь" и "жизнь как мода". Но уже сомнительны формы "вызывающе живой", "откровенно жить" в сравнении с параллельными "откровенно модничать" и "вызывающе модный", которые нынче так часто можно услышать. И практически невозможными оказываются "индустрия жизни" в сравнении с "индустрией моды"; "моднику" не очень соответствует "живчик"; наречия "модно" и "жизненно" вообще не употребляются в сходных семантических и, как следствие, синтаксических контекстах.
А может, перед нами являют себя не столько специфические законы языка, сколько непонятные свойства реальностей, обозначаемых именами "жизнь" и "мода"?
Образному воплощению этой скрытой для языка коллизии в существовании сегодня людей посвящена предлагаемая вниманию читателей композиция. В тематическом плане различия между "людьми модными" и "людьми живыми" проецируются в сферу камерно-интимной лирики.
|